Алексей Карпов - Андрей Боголюбский

• Название: Андрей Боголюбский
• Автор: Алексей Карпов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-235-03677-2

Князь Андрей Юрьевич Боголюбский (ум. 1174) принадлежит к числу ключевых фигур в истории нашего Отечества. Именно его называют создателем самостоятельного Владимиро-Суздальского княжества — политического ядра будущей Великороссии, иными словами — современной России. Однако о жизни и деяниях князя нам известно совсем не так много, как хотелось бы: чуть ли не каждый его шаг в качестве владимирского «самодержца» может быть поставлен под сомнение; чуть ли не каждое известие о нём вызывает оживлённую дискуссию среди историков. С наибольшей подробностью летописи освещают историю его трагической гибели от рук заговорщиков — его ближайших соратников и слуг; но и здесь вопросов куда больше, чем ответов. Настоящая книга — как и предыдущие книги автора о древнерусских князьях, выходившие ранее в серии «Жизнь замечательных людей», — представляет собой попытку воссоздания биографии князя на основании скрупулёзного исследования всех сохранившихся источников.

---

Милосердие, забота о нищих, щедрая раздача милостыни достигли при нём поистине евангельских масштабов. И здесь он также следовал тому высокому образцу, который задал его пращур, князь Владимир Святой. Подобно ему, и князь Андрей «веляшеть по вся дни возити по городу (Владимиру. — А. К.) брашно и питье разноличное болным и нищим на потребу, и видя всякого нища, приходящего к собе просить, подавая им прошенья их (то есть давал просимое. — А. К.)… и тако приимаше всякого приходящаго к нему». В этих словах из летописной похвалы Андрею Боголюбскому легко увидеть отражение летописной же похвалы князю Владимиру, Крестителю Руси, который тоже «…повеле всякому нищему и убогому приходити на двор княжь и взимати всяку потребу питье и яденье…», и тоже «повеле пристроити кола (повозки. — А. К.) и въскладше хлебы, мяса, рыбы, овощ розноличный… возити по городу…»{133}. Подражание здесь отнюдь не только литературное — но и по жизни, по чисто человеческим качествам обоих правителей.

(В Никоновской летописи рассказ о нищелюбии Андрея Боголюбского расцвечен ещё более яркими, но, пожалуй, не слишком правдоподобными подробностями. Здесь сообщается о том, что князь не гнушался даже прокажёнными — наиболее отверженными и изгоняемыми представителями средневекового общества, и даже без вреда для себя прикасался к их язвам: «нищих же и прокаженных толико возлюби, яко и очима своима намного зрети на них, иногда же и руками сих приимати, и кротко и тихо и милостиво глаголати к ним и утешати, и кормяше и насыщаше». Могло ли такое быть в действительности — судить не нам.)

Забота о нищих — неотъемлемая черта средневековых правителей. Наряду с церковной благотворительностью это был едва ли не единственный механизм регулирования социальных противоречий, сглаживания тех неизбежных конфликтов, которыми сопровождалось становление феодальных отношений. В годы княжения Андрея Боголюбского, как и при его отце Юрии Долгоруком, эти процессы протекали в русском обществе особенно болезненно. Не случайно младший современник суздальских князей, знаменитый владимирский книжник XII или XIII века Даниил Заточник, обращаясь к не названному им князю и вспоминая евангельскую заповедь: «Глаголеть бо в Писании: просящему у тебя дай, толкущему отверзи (ср.: Мф. 5:42), да не лишен будеши Царствия Небеснаго», восклицал далее: «Да не будет, княже мой, господине, рука твоя согбена на подание убогих: ни чашею бо моря расчерпати, ни нашим иманием твоего дому истощити. Якоже бо невод не удержит воды, точию едины рыбы, тако и ты, княже, не въздержи злата, ни сребра, но раздавай людем»{134}. Можно подумать, что Даниил ставил в пример своему адресату пресловутую щедрость именно князя Андрея Юрьевича, если не обращался к нему лично. Рука Андрея никогда не была «согбеной» на «подание убогых», и очень многие из сирых и обездоленных кормились от его щедрот. Но при этом богатства князя — в полном соответствии со словами Даниила Заточника — не убывали, но лишь приумножались.

Понятно, что удесятерённое молвой нищелюбие князя, широкие раздачи им «брашна» и «питья» привлекали во Владимир множество людей. Но и это было на руку Андрею, получавшему таким образом дополнительную рабочую силу, столь необходимую для его масштабных работ. Ростовцы и суздальцы не случайно будут позднее именовать жителей Владимира «каменщиками» — представителей этой профессии здесь было действительно много — в первую очередь потому, что в них ощущалась постоянная потребность. И все они могли надеяться на беспримерную щедрость владимирского князя. Позднее, правда, мы будем говорить и об оборотной стороне нищелюбия Андрея. Увеличение числа нищих и обездоленных свидетельствовало и о других процессах, происходящих в княжестве и связанных с разорением значительных масс людей. Но проявится это ближе к концу его княжения.

Надо признать, что князь был искренен в своих порывах. Это касалось и его желания облагодетельствовать подданных, и его страсти к храмоздательству. Не мысля себя пребывающим в течение длительного времени вне церкви, он строил храмы прежде всего для себя лично, но также и для своих подданных — людей, вручённых ему волею Божьей, стремясь и их по возможности приобщить к церковной жизни. Как когда-то красота и торжественность церковной службы и великолепие константинопольских храмов восхитили посланцев князя Владимира, заставив их уверовать в христианского Бога, так и теперь благолепие выстроенных Андреем церквей должно было привлечь под их своды «новых людей христианских», каковыми по-прежнему ощущали себя русские люди.

В своих неустанных заботах о церковном строительстве Андрей конечно же не ограничивался стольным Владимиром. Начатые им преобразования затрагивали всё княжество, масштабное строительство велось и в других местах его земли. Так, ему удалось в исключительно короткий срок обустроить и украсить свою резиденцию в Боголюбове. Здесь, поблизости от Владимира, вырос настоящий город-замок и возник монастырь, пользовавшийся особым покровительством князя.

Боголюбимое

Название городу дал сам князь Андрей Юрьевич. В разных летописях оно звучит по-разному: «Боголюбое», «Боголюбовое», «Благолюбое», «Боголюбье», «Боголюбимое» и т. п. Именно по этому названию — в какой бы форме оно изначально ни существовало — Андрей и получил то прозвище, с которым вошёл в историю, — Боголюбский{135}.

Строительство своей резиденции близ Владимира он начал ещё при жизни отца; именно здесь был возведён его первый каменный храм или даже храмы. А в 1158 году, по свидетельству ряда летописей, — то есть в один год с возведением новых укреплений Владимира — князь заложил и крепостные стены нового города-замка. «…И сътвори Боголюбный град и спом осыпа», то есть окружил его насыпью, валами, как сказано об этом в так называемом Кратком Владимирском летописце XVI века{136}.[51]

Автор посмертной похвалы князю Андрею не случайно сравнивал Боголюбово с Вышгородом — древним русским городом близ Киева: «Создал же бяшеть собе город камен, именем Боголюбый, толь далече, якоже Вышегород от Кыева, такоже и Боголюбый от Володимеря». Андрей дважды княжил в Вышгороде и очень хорошо знал этот город. Надо полагать, он и создавал свою резиденцию близ Владимира как некий «новый Вышгород», которому суждено было, помимо прочего, стать новым духовным центром Владимирской Руси — подобно тому, как признанным духовным центром древней Руси был киевский Вышгород с его церковью-усыпальницей Святых Бориса и Глеба и прочими достопамятностями. Как мы помним, именно из Вышгорода Андрей вывез чудотворную икону Божией Матери, которая в первые годы его пребывания в Суздальской земле хранилась в Боголюбове; вместе с ней сюда приехали и вышгородские клирики и их домочадцы, составившие влиятельный клан в окружении князя. Известно также, что из Вышгорода либо самим Андреем, либо его отцом Юрием была привезена ещё одна реликвия — меч святого страстотерпца Бориса. Этого князя, бывшего первым правителем Ростовской земли, Андрей почитал особо и меч его держал всегда при себе. В страшную ночь на 29 июня 1174 года Борисов меч будет украден из его опочивальни, и лишённый оружия князь падёт от рук убийц — своих собственных приближённых…

Сама крепость была гораздо меньше Вышгорода. Она представляла собой довольно правильный четырёхугольник с периметром более 900 метров{137}. Причём стены (или по крайней мере часть их) возводились из камня, что было большой редкостью для древней Руси, а для Руси Северо-Восточной, Залесской, — чем-то вообще небывалым. Город занимал стратегически важное положение, располагаясь на левом берегу Клязьмы вблизи впадения в неё реки Нерли (позднее Клязьма поменяла своё русло и отступила на юг, оставив после себя заболоченное озеро, старицу, именуемую Старой Клязьмой). В XII веке не только Клязьма, но и Нерль были судоходными; по Нерли Клязьминской, а затем по Нерли Волжской проходил важнейший для Северо-Восточной Руси водный путь, связывающий суздальские города с Волгой. Как Вышгород на Днепре защищал Киев с севера, со стороны Чернигова, так и Боголюбово было форпостом Владимира, прикрывая его с северо-восточного, «волжского» направления.

Древняя история этого города-замка известна нам лишь из очень поздних источников, достоверность которых не может не вызывать сомнений. В первую очередь это относится к датам сооружения наиболее значимых боголюбовских построек.

По свидетельству новгородской статьи «А се князи русьстии», первые каменные церкви в Боголюбове были построены Андреем ещё до того, как он приступил к строительству во Владимире. Рассказав о «многих чудесах», бывших от иконы Божией Матери, автор продолжает: «…и постави Ей храм на реце Клязме, 2 церкви каменны во имя Святыя Богородица, и сотвори град, и нарече ему имя: се есть место Боголюбимое…» (Эта фраза дословно повторена в Степенной книге царского родословия XVI века; в Кратком же Владимирском летописце, помимо двух каменных церквей, упомянуты ещё каменные ворота и «полаты», то есть княжеский дворец.) Удивительно, но, по версии автора новгородской статьи, строительство это происходило за 11 лет (!) до возведения Успенской церкви во Владимире, которая названа здесь «третьей» каменной постройкой князя Андрея («четвёртой» значится церковь Положения Ризы на Золотых воротах)[52]. Откуда взялись эти 11 лет, непонятно, однако цифра представляется заведомо неверной, ибо ни относить боголюбовское строительство к 40-м годам XII века, ни возведение Успенского собора — к 60-м у нас нет никаких оснований. Да и в том, что касается двух первых каменных церквей, упомянутых в источнике, тоже не всё ясно. Судя по прямому указанию одного из летописцев XVI века, речь идёт, во-первых, о главном храме Боголюбского монастыря во имя Рождества Пресвятой Богородицы, а во-вторых, о знаменитой церкви Покрова на Нерли, близ Боголюбова{138}. Однако последняя была построена после известного похода Андрея Боголюбского на Волжскую Болгарию, что случится позднее и о чём речь ещё впереди.