Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 37. Июль 1918 — март 1919

• Название: Полное собрание сочинений. Том 37. Июль 1918 — март 1919
• Автор: Владимир Ленин (Ульянов)
• Издательство: Паблик на ЛитРесеd7995d76-b9e8-11e1-94f4-ec5b03fadd67
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1969

В тридцать седьмой том Полного собрания сочинений В. И. Ленина входят произведения, написанные с конца июля 1918 по 11 марта 1919 года, в период развертывания иностранной военной интервенции против Советской республики и гражданской войны в стране.

---

Товарищи! Мне хотелось бы прибавить еще кое-что к последним двум пунктам. Я думаю, что товарищи, которые должны нам сделать доклад о Бернской конференции, расскажут нам об этом подробнее.

В течение всей Бернской конференции не было сказано ни одного слова о значении Советской власти. Уже в течение двух лет мы обсуждаем этот вопрос в России. В апреле 1917 г. на партийной конференции нами был уже теоретически и политически поставлен вопрос: «Что такое Советская власть, каково ее содержание, в чем ее историческое значение?». Уже почти два года обсуждаем мы этот вопрос, и на нашем партийном съезде приняли резолюцию по этому поводу{201}.

Берлинская «Freiheit» напечатала 11 февраля воззвание к немецкому пролетариату, подписанное не только вождями независимых социал-демократов Германии, но и всеми членами фракции независимых. В августе 1918 г. крупнейший теоретик этих независимых, Каутский, писал в своей брошюре «Диктатура пролетариата», что он сторонник демократии и советских органов, но что Советы должны иметь лишь хозяйственное значение и отнюдь не признаваться в качестве государственных организаций. Каутский повторяет то же самое в номерах «Freiheit» от 11 ноября и 12 января. 9 февраля появляется статья Рудольфа Гильфердинга, который считается также одним из крупнейших авторитетных теоретиков II Интернационала. Он предлагает юридически, путем государственного законодательства, объединить систему Советов с Национальным собранием. Это было 9 февраля. 11-го это предложение принимается всей партией независимых и опубликовывается в виде воззвания.

Несмотря на то, что Национальное собрание уже существует, даже после того как «чистая демократия» воплотилась в действительность, после того как самые крупные теоретики независимых социал-демократов объявили, что советские организации не должны быть государственными организациями, несмотря на все это – опять колебание! Это доказывает, что эти господа действительно ничего не поняли в новом движении и в условиях его борьбы. Но это доказывает еще и другое, а именно: должны быть условия, причины, вызывающие это колебание! После всех этих событий, после этой почти двухлетней победоносной революции в России, когда нам предлагают такие резолюции, как принятые на Бернской конференции, в которых ничего не говорится о Советах и их значении, на которой ни один делегат ни в одной речи не обмолвился об этом ни единым словом, мы можем с полным правом утверждать, что все эти господа, как социалисты и теоретики, умерли для нас.

Но практически, с точки зрения политики, это, товарищи, доказательство того, что среди масс происходит большой сдвиг, – раз эти независимые, бывшие теоретически и принципиально против этих государственных организаций, вдруг предлагают такую глупость, как «мирное» соединение Национального собрания с системой Советов, т. е. соединение диктатуры буржуазии с диктатурой пролетариата. Мы видим, как все они обанкротились в социалистическом и теоретическом отношениях и какая огромная перемена происходит в массах. Отсталые массы немецкого пролетариата идут к нам, пришли к нам! Значение Независимой партии германских социал-демократов, лучшей части Бернской конференции, с теоретической и социалистической точек зрения, таким образом, равно нулю; некоторое значение, однако, за ней остается, и оно состоит в том, что эти колеблющиеся элементы служат нам показателем настроения отсталых частей пролетариата. В этом, по моему убеждению, и заключается величайшее историческое значение этой конференции. Нечто подобное мы пережили в нашей революции. Наши меньшевики прошли почти в точности тот же путь развития, что и теоретики независимых в Германии. Сначала, когда они имели в Советах большинство, они были за Советы. Тогда только и слышно было: «Да здравствуют Советы!», «За Советы!», «Советы – революционная демократия!». Когда же большинство в Советах получили мы, большевики, тогда запели они другие песни: Советы не должны существовать наряду с Учредительным собранием; а различные меньшевистские теоретики делали почти такие же предложения, вроде соединения системы Советов с Учредительным собранием и включения их в государственную организацию. Здесь еще раз обнаруживается, что общий ход пролетарской революции одинаков во всем мире. Сначала стихийное образование Советов, затем их распространение и развитие, далее появление на практике вопроса: Советы или Национальное собрание, или Учредительное собрание, или буржуазный парламентаризм; полнейшая растерянность среди вожаков и, наконец, – пролетарская революция. Но я полагаю, что после почти двух лет революции мы не должны так ставить вопрос, а должны выносить конкретные решения, так как распространение системы Советов является для нас, и в особенности для большинства западноевропейских стран, важнейшей задачей.

Мне хотелось бы привести здесь только одну резолюцию меньшевиков. Я просил т. Оболенского перевести ее на немецкий язык. Он мне обещал это сделать, но, к сожалению, его здесь нет. Я постараюсь воспроизвести ее по памяти, так как полного текста этой резолюции у меня нет.

Иностранцу, ничего не слышавшему про большевизм, весьма трудно составить себе собственное мнение о наших спорных вопросах. Все, что утверждают большевики, оспаривают меньшевики, и наоборот. Конечно, во время борьбы и не может быть иначе, поэтому-то весьма важно, что последняя конференция партии меньшевиков в декабре 1918 г. приняла длинную, подробную резолюцию, которая была напечатана полностью в меньшевистской «Газете Печатников»{202}. В этой резолюции меньшевики сами вкратце излагают историю классовой борьбы и гражданской войны. В резолюции говорится, что они осуждают те группы своей партии, которые находятся в союзе с имущими классами на Урале, на юге, в Крыму и в Грузии, – и перечисляются все эти области. Те группы меньшевистской партии, которые в союзе с имущими классами шли против Советской власти, осуждаются теперь в резолюции, а последний пункт осуждает и тех, кто перешел к коммунистам. Отсюда следует: меньшевики вынуждены признать, что в их партии нет единства и что они стоят или на стороне буржуазии, или на стороне пролетариата. Большая часть меньшевиков перешла на сторону буржуазии и во время гражданской войны боролась против нас. Мы, конечно, преследуем меньшевиков, мы их даже расстреливаем, когда они в войне против нас борются против нашей Красной Армии и расстреливают наших красных командиров. На войну буржуазии мы ответили войной пролетариата, – другого исхода быть не может. Таким образом, с политической точки зрения все это – лишь меньшевистское лицемерие. Исторически непонятно, каким образом на Бернской конференции люди, официально не объявленные сумасшедшими, могли, по поручению меньшевиков и эсеров, говорить о борьбе большевиков с ними, но умолчать о своей борьбе в союзе с буржуазией против пролетариата.

Все они с ожесточением выступают против нас, так как мы их преследуем. Это верно. Но они не говорят ни словечка о том, какое участие они сами принимали в гражданской войне! Я думаю, что я должен буду предоставить для протокола полный текст резолюции, а иностранных товарищей попрошу обратить внимание на эту резолюцию, так как она представляет собой исторический документ, в котором вопрос ставится правильно и который дает лучший материал для оценки спора «социалистических» направлений в России между собой. Между пролетариатом и буржуазией существует еще класс людей, склоняющихся то в одну, то в другую сторону; так было всегда и во всех революциях, и абсолютно невозможно, чтобы в капиталистическом обществе, где пролетариат и буржуазия образуют два враждебных лагеря, не существовало между ними промежуточных слоев. Существование этих колеблющихся элементов исторически неизбежно, и, к сожалению, такие элементы, которые сами не знают, на чьей стороне они завтра станут бороться, будут еще довольно долго существовать.

Я хочу сделать практическое предложение, заключающееся в том, чтобы принять резолюцию, в которой должны быть специально отмечены три пункта.

Во-первых: одна из самых важных задач для товарищей из западноевропейских стран состоит в разъяснении массам значения, важности и необходимости системы Советов. В этом вопросе наблюдается недостаточное понимание. Если Каутский и Гильфердинг, как теоретики, и обанкротились, то последние статьи в «Freiheit» все же доказывают, что они правильно изображают настроение отсталых частей немецкого пролетариата. И у нас происходило то же самое: в первые восемь месяцев русской революции вопрос о советской организации очень много обсуждался, и рабочим было неясно, в чем состоит новая система и можно ли из Советов создать государственный аппарат. В нашей революции мы продвигались вперед не теоретическим путем, а практическим. Например, вопрос об Учредительном собрании мы раньше теоретически не выставляли и не говорили, что не признаем Учредительного собрания. Лишь позднее, когда советские организации распространились по всей стране и завоевали политическую власть, лишь тогда мы решили разогнать Учредительное собрание. Теперь мы видим, что в Венгрии и в Швейцарии вопрос стоит гораздо острее{203}. С одной стороны, это очень хорошо: мы черпаем отсюда твердую уверенность в том, что революция в западноевропейских государствах движется быстрее и принесет нам большие победы. С другой же стороны, в этом кроется известная опасность, а именно та, что борьба будет столь стремительна, что сознание рабочих масс не будет поспевать за таким развитием. Значение системы Советов и теперь еще не ясно для больших масс политически образованных немецких рабочих, так как они воспитаны в духе парламентаризма и в буржуазных предрассудках.