Муса Джалиль - Стихотворения

• Название: Стихотворения
• Автор: Муса Джалиль
• Издательство: Государственное издательство художественной литературы
• Жанр: Поэзия
• Год: 1961

---

Октябрь 1942

Лекарство

Заболела девочка. С постели
Не вставала. Глухо сердце билось.
Доктора помочь ей не сумели,
Ни одно лекарство не годилось.

Дни и ночи в тяжких снах тянулись,
Полные тоски невыразимой.
Но однажды двери распахнулись
И вошел отец ее любимый.

Шрам украсил лоб его высокий,
Потемнел ремень в пыли походов.
Девочка переждала все сроки,
Сердце истомили дни и годы.

Вмиг узнав черты лица родного,
Девочка устало улыбнулась
И, сказав «отец» — одно лишь слово,
Вся к нему навстречу потянулась.

В ту же ночь она покрылась потом,
Жар утих, прошло сердцебиенье…
Доктор бормотал тихонько что-то,
Долго удивляясь исцеленью.

Что ж тут удивляться, доктор милый?
Помогает нашему здоровью
Лучшее лекарство дивной силы,
То, что называется любовью.

Октябрь — ноябрь 1942

Звонок

Однажды на крыльце особняка
Стоял мальчишка возле самой двери,
А дотянуться пальцем до звонка
Никак не мог — и явно был растерян.

Я подошел и говорю ему:
— Что, мальчик, плохо? Не хватает
   роста?..
Ну, так и быть, я за тебя нажму.
Один звонок иль два? Мне это просто.
— Нет, пять! —
   Пять раз нажал я кнопку.
А мальчик мне:
   — Ну, дяденька, айда!
Бежим! Хоть ты большой смельчак, а
   трепку
Такую нам хозяин даст, — беда!

Декабрь 1942

Раб

Поднял руки он, бросив винтовку,
В смертном ужасе перед врагом.
Враг скрутил ему руки веревкой
И погнал его в тыл под бичом,
Нагрузив его груза горою,
И — зачеркнут он с этой поры.
Над его головой молодою
Палачи занесли топоры.
Словно рабским клеймом ненавистным,
Он отмечен ударом бича,
И согнулось уже коромыслом
Тело, стройное, как свеча.
Разве в скрюченном этом бедняге
Сходство с воином в чем-нибудь есть?
У него ни души, ни отваги.
Он во власти хозяина весь.

Поднял руки ты перед врагами —
И закрыл себе жизненный путь,
Оказавшись навек под бичами,
И что ты человек — позабудь!
Только раз поднял руки ты вверх —
И навек себя в рабство ты вверг.

Смело бейся за правое дело,
В битве жизни своей не жалей.
Быть героем — нет выше удела!
Быть рабом — нет позора черней!

Январь 1943

Простуженная любовь

Влюбился я. Давно случилось это —
В былые годы юности моей.
Любви цветок, как говорят поэты,
Раскрылся даже в стужу зимних дней.

И вдруг судьба послала наказанье.
Я насморк на морозе получил.
Но к девушке любимой на свиданье
К назначенному часу поспешил.

Сидим вдвоем. Ищу платок в кармане
И как назло не нахожу его.
Кружится голова в сплошном тумане,
Течет ручей из носа моего…

Я духом пал. Как поступить, не знаю.
Язык не произносит нужных слов.
С трудом шепчу: «Люблю тебя,
   родная!» —
А сам чихаю и чихаю вновь.

Сидел бы я спокойно, не чихая,
Как рыба был бы нем. Но вот беда:
Когда влюбленно, глубоко вздыхаю,
Мой нос свистит протяжно, как дуда.

Какой позор! Не в силах передать я
Все то, что было в памятной ночи.
Дивчину заключив в объятья,
Я говорил — Апчхи… тебя… апчхи!

В смешные рассуждения пускался,
С ее руками я свои сомкнул.
Неосторожно вдруг расхохотался
И на нее, на милую, чихнул.

От гнева вспыхнуло лицо любимой.
Она платком закрылась. Понял я,
Что лучшие деньки невозвратимы,
Что лопнет, как пузырь, любовь моя.

Не плача, не смеясь, она сказала,
И всколыхнула боль в моей груди:
— Молокосос!
Ты нос утри сначала!
Ко мне на километр не подходи!

Она ушла, сверкнув прощальным
   взглядом,
Ушла, не думая простить.
В аптеку я направился — за ядом,
Считая, что не стоит больше жить.

Бежал не чуя ног, чтобы навеки
Забыться в безмятежном сне,
И труд мой даром не пропал; в аптеке
От насморка лекарство дали мне.

С тех лор не грезил я о кареглазой,
Мы не встречались после. Все прошло.
Избавиться от двух болезней сразу
Аптечное лекарство помогло.

Я коротаю старость на чужбине.
Года промчались, жар остыл в крови.
Эх, дайте ту, простуженную! Ныне
Тоскую даже по такой любви.

Март 1943

Влюбленный и корова

Мне без любимой белый свет не мил,
В ее руках — любовь моя и счастье.
Букет цветов я милой подарил —
Пусть примет он в моей судьбе
   участье.

Но бросила в окно она букет, —
Наверно, я не дорог чернобровой.
Смотрю — мои цветы жует корова.
Мне от стыда теперь спасенья нет.

…Корова ест цветы. А той порою
Парнишка весь досадою кипит.
И вот,
   качая головою,
Корова человеку говорит.

— Напрасно горячишься. Толку мало.
Присядь-ка ты. Подумай не спеша.
Когда бы молоко я не давала,
Была б она так хороша?

Она кругла, свежа с моей сметаны.
Какие ручки пухлые у ней!
Как вешняя заря, она румяна,
А зубы молока белей.

Притихшему влюбленному сдается:
Права корова. Разве ей легко? —
Ведь на лугу весь день она пасется,
Чтоб принести на ужин молоко.

Утешился парнишка. Этим летом
Цветы он близ речушки собирал.
А после к девушке спешил с букетом,
Но все цветы корове отдавал.

— Ну, так и быть. Буренку угощаю.
Иной любви, нет, не желаю сам.
Я счастлив оттого, что дорогая
Пьет молоко с любовью пополам!

Не позже мая 1943

Последняя песня

Какая вдали земля
Просторная, ненаглядная!
Только моя тюрьма
Темная и смрадная.

В небе птица летит,
Взмывает до облаков она!
А я лежу на полу:
Руки мои закованы.

Растет на воле цветок,
Он полон благоухания,
А я увядаю в тюрьме:
Мне не хватает дыхания.

Я знаю, как сладко жить,
О сила жизни победная!
Но я умираю в тюрьме,
Эта песня моя —
   последняя.

Август 1943

Сон в тюрьме

Дочурка мне привиделась во сне.
Пришла, пригладила мне чуб ручонкой.
— Ой, долго ты ходил! — сказала мне,
И прямо в душу глянул взор ребенка.

От радости кружилась голова,
Я крошку обнимал, и сердце пело.
И думал я: так вот ты какова,
Любовь, тоска, достигшая предела!

Потом мы с ней цветочные моря
Переплывали, по лугам блуждая;
Светло и вольно разлилась заря,
И сладость жизни вновь познал
   тогда я…

Проснулся я. Как прежде, я в тюрьме,
И камера угрюмая все та же,
И те же кандалы, и в полутьме
Все то же горе ждет, стоит на страже.

Зачем я жизнью сны свои зову?
Зачем так мир уродует темница,
Что боль и горе мучат наяву,
А радость только снится?

Сентябрь 1943

Ты забудешь

Жизнь моя перед тобою наземь
Упадет надломленным цветком.
Ты пройдешь, застигнута ненастьем,
Торопясь в уютный, теплый дом.

Ты забудешь, как под небом жарким
Тот цветок, что смяла на ходу, —
Так легко, так радостно, так ярко,
Так душисто цвел в твоем саду.

Ты забудешь, как на зорьке ранней
Он в окно твое глядел тайком,
Посылал тебе благоуханье
И кивал тебе под ветерком.

Ты забудешь, как в чудесный праздник,
В светлый день рожденья твоего,
На столе букет цветов прекрасных
Радужно возглавил торжество.

В день осенний с кем-то на свиданье
Ты пойдешь, тревожна и легка,
Не узнав, как велико страданье
Хрустнувшего под ногой цветка.

В теплом доме спрячешься от стужи
И окно закроешь на крючок.
А цветок лежит в холодной луже,
Навсегда забыт и одинок…

Чье-то сердце сгинет в день осенний.
Отпылав, исчезнет без следа.
А любовь,
   признанья,
     уверенья… —
Все как есть забудешь навсегда.

Сентябрь 1943