Т. Ричмонд - По ее следам

• Название: По ее следам
• Автор: Т. Ричмонд
• Жанр: Детектив
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-088655-5

Алиса Сэлмон – молода, талантлива и амбициозна.

Впереди у нее – целая жизнь…

Точнее, могла бы быть. Если бы однажды ночью она не утонула при весьма загадочных обстоятельствах.

Никто не знает, что это было: самоубийство, несчастный случай… или убийство?

Все, что осталось после нее: дневники, имейлы, переписка в соцсетях…

Возможно, именно среди них и кроется разгадка случившегося.

Но найдется ли тот, кто сможет по крупицам собрать ее жизнь – и узнать истину?..

---

– Ну что, теперь я твой друг для перепихона?

Я долго смеялась, когда впервые услышала это выражение в старой серии «Секса в большом городе», но в устах Бена фраза прозвучала грубо. Мне казалось, между нами было нечто большее. Он вытащил из-под кровати поднос с кокаином.

– Пора подзаправиться.

Я собирала одежду с пола и натягивала на себя. Неужели всего пару лет назад я искренне считала, что секс – это очень и очень серьезно? Мне не хватало прежней Алисы. Жаль, что я не запомнила подробностей прошлой ночи: меня Бен раздел? Или я сама сбросила одежду?

– Серьезно, не уходи. Мне будет одиноко.

Он втянул дорожку кокаина, выложил еще одну и улыбнулся.

«Все нормально?» – спросила мама на следующее утро после того, как я впервые провела ночь с Джошем. Мама знала, что он оставался у нас. Джош нравился родителям. Черта надо знать в лицо, считала мама. «Все они черти», – отвечал отец. Мы с Джошем встречались несколько месяцев, и он всегда пожимал папе руку, здороваясь. Два мужчины в моей жизни. Каждый раз беседа шла по накатанной дорожке: как учеба, как работа? Смотрели прошлый матч «Манчестер юнайтед»? «Мужчины так похожи между собой, но при этом у них так мало общего», – думала я, глядя на папу и Джоша. Коренастый и крепкий отец, худощавый Джош. Вот она, взрослая жизнь, мой первый парень. «Ты достойна только самого лучшего, – говорил папа. – Никогда не позволяй принижать себя». Но Бен, Бен – с резким запахом лосьона и розовыми после бритья щеками – занимался именно этим. И я позволяла.

Я села на край постели. Голова трещала. Сегодня нужно закончить эссе, срок сдачи истек три дня назад; впереди меня ждала бесконечная тишина библиотеки. Я посмотрела на кокаин, на Бена, снова на кокаин; наверное, я до сих пор не протрезвела. Мама с папой были бы в ужасе, но что тут такого? В конце концов, я уже пробовала. Точка невозвращения пройдена еще вчера. Теперь я знаю, какое слово станет словом дня в моих записках. Тут и думать не надо – кока.

Я склонилась к столу.

– Вот и умница, – сказал Бен.

Мне стало так хорошо, что я чуть не расплакалась.

Часть 2. Нас трудно описать словами

Письмо, отправленное профессором Джереми Куком, 17 февраля 2012 г.

Здравствуй, Ларри!

Я-то думал, что доживу до глубокой старости. Не сомневался, что стану одним из тех старых пней, которые в любую погоду натягивают теплую шапку и пальто. Они постоянно теряют счет времени, а потом испуганно смотрят на часы, что-то бормоча. Ковыляют по тротуару, скрипя и покряхтывая, как несмазанный механизм. Не замечают соплей, свисающих с носа, и капель слюны на подбородке. Они растерянно моргают слезящимися глазами и спешат опереться о какой-нибудь стул, словно этот быстрый, суматошный, непонятный мир норовит сбить их с ног. Но судьба распорядилась иначе. У меня обнаружили уплотнение на предстательной железе, опухоль разрастается. Врач рассказал, чего следует ждать при оптимистичном и пессимистичном прогнозе: «биопсия», «метастазы», «финастерид» – никогда не думал, что услышу эти слова в свой адрес. По дороге домой решил купить цветов для Флисс – огромный букет астр, ирисов и гипсофилы. На ужин, наверное, приготовлю жаркое из свинины, она его очень любит. После похода по врачам я неожиданно понял, как мне повезло с женой. Столько лет вместе. Флисс, конечно, уже знает о диагнозе, но я решил написать и тебе, Ларри.

Я мечтал, что смогу от души побездельничать, когда выйду на пенсию. Покопаюсь в саду, поброжу по антикварным магазинам в Винчестере. Буду пить кофе из кружки, украшенной надписью «Заслуженный ворчун». Махну рукой на защиту природы, куплю старую спортивную машину и стану перебирать двигатель в свое удовольствие. Подыщу рабочий комбинезон – по-моему, у меня еще никогда не было комбинезона, – перепачкаю руки в машинном масле и буду повсюду оставлять грязные отпечатки. Даже если бы я оказался в доме для престарелых – там, где все пациенты стоят рядком вдоль стены, будто в ожидании расстрела, или раскладывают пасьянсы на резиновых ковриках, предусмотрительно разложенных повсюду во избежание конфузов, – даже это унылое, младенческое существование, наполненное нелепой бравадой престарелых мачо, было бы лучше, чем то, что ждет меня впереди: пустота и забвение.

Глупо жаловаться, моя жизнь все равно была чуть не в три раза дольше, чем у Алисы. Отличный сюжетный ход для книги. Мне всегда казалось, что смерть – это то, что бывает с другими, вроде публичного скандала или банкротства. У нас за плечами миллионы лет эволюции, а мы так и не смогли одолеть этот изъян человеческой природы.

– Кажется, ты пытаешься отвлечься, – мягко заметила Флисс, когда я рассказал ей о своем проекте по «сбору данных о погибшей студентке».

Да, я хочу сосредоточить свое внимание на чем-то другом, заполнить пустоту, пока ее место не занял страх. И мне это удается: прошлое Алисы смотрит на меня из фотографий, писем, эсэмэс-сообщений, заметок в твиттере, шуток и даже невнятных сплетен (кто-то пустил слух, что она была героиновой наркоманкой). Подумать только, а ведь раньше после смерти не оставалось ничего, кроме жалкой стопки официальных документов: свидетельство о рождении, водительское удостоверение, свидетельство о браке, свидетельство о смерти. А теперь мы повсюду: разрозненные осколки цельной картины, неуловимые, но долговечные, цифровые данные о живых, настоящих людях. В этом бездонном хранилище информации есть все. Мы больше не можем хранить секреты. Нам с тобой не удалось бы остаться незамеченными, старик, родись мы лет на сорок позже.

Некоторые свидетели приезжают сами, вытряхивая последние крохи воспоминаний из своей дырявой памяти и карманов, и я рефлекторно хватаюсь за блокнот или диктофон. Этот проект стал моей навязчивой идеей.

– Это вы специалист по Алисе? – обратилась ко мне юная леди сегодня утром. Хм, неплохое прозвище. Она протягивала телефон, словно подношение. – Ничего особенного, только эсэмэска… Последняя. От Алисы.

Пролистывая собранные данные, я задумался: а что это, собственно, такое? Фотография, присланная одноклассницей – поход в рамках программы герцога Эдинбургского, Алиса стоит возле палатки. Фото из музея сестер Бронте и комментарий из электронного сообщения: «Бедные жители Хауорта не ведали, откуда к ним нагрянет беда». Записка от соседей, знавших Алису еще совсем крохой: «даже через изгородь было видно, как она скачет на батуте».

– Похоже на некролог, – заметила Флисс.

– И вправду, – ответил я, представляя скупые заметки по поводу собственной смерти: пара абзацев в университетском журнале, четверть колонки в стенгазете.

Я умираю, Ларри. Вот так-то. Теперь я могу произнести это вслух, а поначалу не выходило. Меня ждет смерть не в отвлеченном философском смысле («все мы постепенно умираем», как любят говорить студенты), а в самом что ни на есть буквальном. Не завтра, конечно. Это Рождество я переживу и следующее тоже. И, может, еще одно. Скучный я человек, даже умереть не могу эффектно.

Интересно, как пройдут последние мгновения? Где все случится? Что я почувствую? Жена будет сидеть рядом, держать меня за руку – хотя это, скорее, облагороженная версия для телесериалов. Может, я просто ничего не замечу. Или замечу, но все будет таким смутным, размытым, что станет только хуже: запутанный переход от жизни… к чему? Еще один вопрос, на который мы так и не смогли ответить, несмотря на всю нашу ученую мудрость. Я не уйду безропотно во тьму, Ларри. Пришло время расставить точки на «i» и рассказать правду. Об Алисе, обо мне, обо всем остальном.

Не знаю, как идут дела в твоем университете, но у нас на кафедре все относятся ко мне с непередаваемым презрением. «Как продвигается проект “Сэлмон”?» – снисходительно поинтересовался один из профессоров сегодня утром. Да гори оно синим пламенем! Я всю жизнь добивался одобрения коллег, но они изучают чужие идеи только с двумя целями: позаимствовать удачную мысль или позлорадствовать над неудачной. И с этими людьми я общался столько лет?.. Как стая лисиц, вечно готовы вынюхивать друг у друга под хвостом.

Сомневаюсь, что местные новости – даже самые важные – доходят до твоего уголка земного шара, но, возможно, ты уже знаешь отдельные аспекты этой истории. СМИ налетели на нее, словно шакалы на падаль, упустив, разумеется, добрую половину фактов. По крайней мере, пока. Хотя я постараюсь сохранять беспристрастность, Ларри, надеюсь, ты простишь меня, если я умолчу о некоторых подробностях. Как говорил Дэвид Лоуренс, никогда не верь рассказчику – верь повествованию. Прояви снисхождение, моя исследовательская хватка уже не та, какой была раньше. Я никогда не врал тебе – только не умышленно! – но в ближайшие месяцы мне придется сопротивляться возрастающему искушению. Слишком много нелестных для меня фактов: ложь, измены, одержимость, бесконечные отговорки – даже не знаю, с чего начать.