Анатолий Старов - Жизнь в полумраке

• Название: Жизнь в полумраке
• Автор: Анатолий Старов
• Жанр: Ужасы и Мистика

Произведение о молодом человеке, живущем в мире мистики и борющимся с ведьмами. Роман размещался на сайте, опубликован в Германии и Канаде. Кто еще не читал, приглашаю ознакомиться. Книга не рекомендуется читателям до 18 лет из-за эротических сцен и жестокости.

---

— Ложись! — и сам, спрыгнув в окоп, бросился на его дно.

Дима, не успев даже осознать произошедшее, выполняя полученное приказание, упал на дно окопа и в тот же миг, подброшенный неведомой силой, взлетел над бруствером, схватил гранату и еще в полете далеко отшвырнул ее от себя. Через мгновение, когда он уже лежал на покрытой снегом земле, раздался взрыв, и вокруг засвистели осколки. Дима лежал, накрыв руками голову, будто это могло его спасти, если осколок попадет в него. Он лежал и у него, почему-то, не было и тени сомнении, что он останется жив. Он лежал и с удовольствием наслаждался посвистом пролетающих мимо осколков. Только спустя несколько минут пришло Диме осознание того, что произошло. Дима сел и долго, мотая головой из стороны в сторону, ошалело смотрел на творение рук своих.

Командир роты вылез из окопа, долго стоял, отряхивая форму от грязи. Наконец подошел к месту, где когда-то лежала граната.

— М-да, — задумчиво пробормотал офицер, — если бы она осталась лежать на этом самом месте многим бы не поздоровилось. Ты-то как? — обратился он к стоящему рядом Диме.

— Нормально, вроде. Я только не понял, что произошло.

— А чего тут понимать? Буду ходатайствовать о награждении тебя. Ты вон сколько жизней спас, — широко обвел стоящих вокруг солдат. Потом прикинул расстояние, которое должен был пролететь Дима, чтобы достать гранату, с удивлением на него посмотрел.

— Я что-то тоже не понимаю, как тебе с положения лежа удалось выпрыгнуть из окопа, вскочить на вершину бруствера и успеть отбросить гранату. А на самом — ни царапинки. Видать и вправду ты в рубашке родился, — вспомнив, кстати, случай на лакокрасочном заводе, закончил офицер.

А ночью, после отбоя, когда успокоились самые неугомонные, и в казарме наступила сонная тишина, Дима закрыл глаз и попытался заснуть. Однако вскоре его покой был нарушен приходом семерых странных и совсем незнакомых ему людей, которые полукругом выстроились около его койки. В некотором отдалении от них, дистанцируясь, стояла уже знакомая странная женщина в черном. Дима приподнялся на кровати, упершись сзади руками. Он уже догадался, кто эти люди, стоящие невдалеке.

— Почему не я? — промолвил он, обращаясь к женщине.

— Ты неприкосновенный, поэтому мне пришлось взять других, — ответила та, не шевельнувшись.

— Но почему я неприкосновенный?

Женщина слегка приподняла голову, так, что стал виден ее рот. Она оскалилась, показав кривые, черного цвета зубы.

— Это ты спроси у нее.

— У кого, у нее?

— У той, которая вскоре придет к тебе.

После этих загадочных слов она подняла руку перед собой и опустила ее, после чего медленно растаяла в сумерках казармы.

Дима внимательно присмотрелся к, молча, стоящим перед ним людям. Некоторые были в рабочих спецовках, другие в больничных халатах, а иные в простых повседневных одеждах. Они выстроились у его койки и молча, с осуждением, смотрели на него. Было мучительно больно смотреть в глаза людей, которые погибли по разным причинам из-за его, неизвестно откуда взявшейся, исключительности. Перед ним стояли одни мужчины. Дима закрыл глаза, сосредоточился на желании, чтобы эти странные люди, посетившие его, поскорее ушли. С закрытыми глазами он слышал негромкий шум, похожий на легкий шелест ветра в кроне дерева, потом открыл глаза и увидел, что рядом с его койкой никого нет. В эту ночь Дима долго не мог заснуть, хотя уставший за тяжелый день мозг, настоятельно требовал отдыха. Лишь под утро, уже почти перед самым подъемом, забылся неспокойным, неглубоким сном.

К награде его, правда, не представили. Сказали, что не было такого прецедента, чтобы в мирное время рядового награждать боевыми медалями. Хорошо, что отпуск на десять суток с выездом на родину дали. Дима и этому был несказанно рад.

Странно, столько новых трудностей, чреватых и для его здоровья и даже жизни, встретил он уже в первые дни армейской службы, но все как-то само собой разрешалось. Будто кто-то невидимый заботливо и неустанно наблюдает за ним, отводит от него одну неприятность за другой. Ангел хранитель что ли?

Вот и пролетели два года службы. Диму вывели за штат и в ожидании приказа отправили на инженерный городок готовить материальную часть к занятиям уже поступившего молодого поколения солдат. Один из таких, казалось бы, ничем не примечательных, дней едва не стал для него последним. В ожидании начала занятий солдаты разлеглись вокруг склада, нежась в лучах яркого весеннего солнца. Дима в этот момент находился на складе, отмечая в журнале выданное для занятий оборудование. Выдано было в тот день немало учебных пособий, в том числе, дымовых шашек. Решив подшутить над ним, один из сержантов, его сослуживцев, поджег дымовую шашку, забросил ее на склад и подпер дверь снаружи толстой палкой. Дима бросился к дверям, начал стучать, просить, чтобы открыли. Однако в ответ он слышал только веселый смех. Небольшое помещение склада быстро наполнялось едким дымом. Вскоре, чтобы не задохнуться, он был вынужден лечь на пол и примкнуть ртом к небольшой щели между дверью и порогом. Дима начал уже терять сознание. Сердце гулко билось в груди, пытаясь доставить в жизненно необходимые органы хоть толику кислорода.

— Кажется мне конец, — пульсировала в голове мысль. — На редкость глупая смерть. Помереть в конце службы от элементарной дымовой шашки, это надо было еще ухитриться.

Вдруг неведомая сила отбросила подпорку двери. Она с грохотом широко распахнулась и потоки свежего воздуха со свистом заполнили все помещение склада, принося в легкие солдата спасительный чистейший воздух. Через несколько мгновений на складе не было и признаков недавнего происшествия. Дима, пошатываясь, вышел из помещения, без сил растянулся на редкой травке, росшей вокруг здания склада. Шутники с испугом смотрели на лежащего неподвижно товарища. Только теперь до них стали доходить возможные последствия их глупости. Пожалев товарищей, Дима никому из командования о происшествии не доложил, и вскоре неприятный эпизод был благополучно забыт. Его только долго мучила мысль, кто явился его спасителем, кто пришел ему на помощь, когда, казалось бы, пробил его последний час. В этом вопросе его товарищи ничем ему не могли помочь. Они сами были удивлены, когда увидели, что палка без всякого видимого воздействия вдруг с грохотом отлетела далеко в сторону, а дверь сама по себе широко распахнулась. Загадка эта так и осталась не разгаданной.

А накануне торжественного построения полка в честь демобилизованных солдат, приснился Диме странный сон, наполненный и тревогой какой-то за будущее свое, и воспоминаниями, до боли знакомыми. Снится, что пришла к нему, лежащему на солдатской койке в последний раз, женщина. Женщина была пожилой, если не сказать старой. Что-то очень знакомое почудилось Диме в ее облике. Где-то, когда-то, очень давно, в той прошлой жизни, он уже встречался с ней. Но как ни старался он вспомнить, где и когда с нею он встречался, никак ему это не удавалось. И казалось, вот-вот вспомнит, вот-вот схватится за ускользающее воспоминание, ан, нет, образ, смеясь, таял в сознании.

Женщина подошла к койке, поправила на нем одеяло, ночи весной были еще прохладными, села на край, внимательно посмотрела на него. После долгого молчания, промолвила с легкой усмешкой:

— Вот, Дима, и пришел твой час. Пора просыпаться и исполнять свою миссию.

— Я и не сплю, — попытался возразить Дима. — Вот я и с вами разговариваю.

— Да нет. Спишь ты еще. И все последние семнадцать лет ты спал. Тебе казалось, что ты бодрствуешь, а на самом деле ты находился во сне.

— Неужели вся моя жизнь — это сон?

— Почти сон, — усмехнулась женщина. — Но скоро ты проснешься. До встречи.

Она наклонилась к Диме и потрепала его за короткие солдатские вихры. Юноша резко махнул головой, избегая прикосновения этой странной женщины.

— Ишь, ты, какой ершистый. Это очень хорошо, — со смехом произнесла она и неожиданно медленно растворилась в предрассветной тьме.

— Где-то я уже это слышал, — зашевелилась в сонной голове мысль. — А, ладно, проснусь, вспомню.

Дима проснулся задолго до подъема, последнего в его армейской жизни. Долго лежал с закрытыми глазами, пытаясь подвести некоторый итог его армейской жизни. Пришлось согласиться, что за время службы, он сильно изменился. Мир вокруг него неожиданно стал выглядеть несколько иначе, чем он был до службы. Его совершенно перестали волновать мелкие события, происходящие вокруг него. Два долгих года в армии он по ночам видел странные и иногда страшные сны. Сны были удивительно красочными. События в них развертывались с удивительной быстротой и динамизмом. Как будто кто-то невидимый старался показать ему в кратчайшие сроки максимальный объем каких-то странных фильмов. Но к удивлению Димы множество чужих страданий, зла и боли в них, мало его волновали. Он, к своему удивлению, не страшился их. Он смотрел на них как сторонний наблюдатель, с холодным рассудком исследователя, видел в них лишь жестокую правду жизни. О чем были фильмы? О жизни вокруг него, без каких либо прикрас, с обнаженной до неприличия правдой жизни. Смог бы Дима остаться в здравом уме после их просмотра в течение двух долгих лет службы без помощи доброжелательных потусторонних сил?