Ты - Алана Инош

• Название: Алана Инош
• Автор: Ты
• Жанр: Прочая старинная литература
• Год: 0101

---

– Я вот о чём хотела поговорить… Твой отец составил завещание. В соответствии с его волей, эта квартира, которая изначально была оформлена на него, переходит ко мне. Тебе по завещанию никакой доли не выделяется. – Маман погладила папку ладонями, открыла, достала листок формата А4 и протянула мне. – Вот, можешь ознакомиться. Всё по закону, в трезвом уме и в твёрдой памяти… Не подумай, будто я какой-то хитростью заставила его это сделать. Это его осознанная воля.

Я взяла листок, всмотрелась в буквы… В слова они не складывались, хоть убейся. «Пылесос» работал на полную мощность. Удалось разглядеть только дату: завещание было составлено полгода назад.

– Ну что ж, воля так воля. – Мой голос гулко и мёртво отдался под сводом черепа. – Оспаривать её я не стану. Только знайте одну вещь: то, что легко достаётся, точно так же легко и уходит.

Я вернула документ в папку. Светлана посмотрела на меня с усмешкой – хоть фактически и снизу вверх, но с неприкрытым снисходительным превосходством.

– Да ладно тебе. Можно подумать, будто тебя босиком на улицу выгнали! Крыша над головой у тебя есть – если только, конечно, не разбежитесь. А в целом ты и без этой квартиры вполне устроенная в жизни девушка: работа есть, жильё есть… Что ещё тебе нужно?

Мне было нужно снова найти под ногами пол и вырубить этот проклятый «пылесос». Обнять тебя, срочно.

Но за столом тебя не оказалось: там я нашла только Дениса с дядей Славой, которые уже перешли на новый уровень общения, недоступный простым и трезвым смертным – телепатический. Из привычного коммуникативного набора ими использовались только жесты и предложения, состоящие из одного слова.

– У-у, друзья-товарищи, – протянула шедшая следом за мной маман. – Вы уже готовы! Не пора ли вам располагаться на отдых?

Наташа и Димасик пили чай и беседовали на кухне, а тебя мой взгляд наконец обнаружил на балконе в компании Людочки. Невеста Димасика смотрела на тебя с доброжелательным любопытством, и между вами происходил мирный и, наверное, приятный разговор, потому что Людочка время от времени улыбалась. Я вполне вас понимала: мой брат и дядя дошли уже до такой кондиции, что сидеть с ними за одним столом было ещё тем «удовольствием». Собеседники-собутыльники на увещевания маман ответили отказом, и она, устало вздохнув и закатив глаза, позвала:

– Мася! Ма-ась!

На это ласкательное имя откликнулся, конечно же, её сын. Следом за ним в комнату вернулась Наташа – с кислым и усталым лицом. Втроём они принялись настойчиво убеждать Дениса с дядей Славой перебраться на кухню, а я пошла за тобой: мне безотлагательно требовалось тебя обнять.

Переступив порог балкона, я прижалась к тебе сзади, не обращая внимания на присутствие Людочки.

– Уть… Я жутко устала. Пошли домой…

– Да? – Ты в ответ погладила мою обнимающую тебя руку. – Конечно, птенчик, пойдём. Люд… Извини, нам с Лёней пора. Было приятно познакомиться.

– Взаимно, – с милой улыбкой ответила Людочка.

– Осторожно, Утя, порожек, – предупредила я.

Но это было излишней предосторожностью: ты преодолела порог балкона легко и непринуждённо. Наташа, Светлана и Димасик тем временем достигли даже большего, чем изначально хотели: им удалось уложить Дениса с дядей Славой на раздвинутый диван. Те только что-то мычали напоследок – видимо, завершали своё телепатическое общение. Увидев нас с тобой, слегка запыхавшаяся маман встрепенулась:

– А?.. Вы куда?.. Уже уходите?..

– Да, нам, пожалуй, пора, – ответила ты. – Лёня устала.

– Я вас провожу, – сказала Светлана. – Спасибо, что пришли… Ах да! – Спохватившись, она сунула нам по новому носовому платочку и пояснила: – Обычай такой.

Роковой август раскинул над нами своё спокойное, покрытое лёгкими ванильными облаками небо: мы с тобой медленно шли к автобусной остановке. «Пылесос» потихоньку отпускал меня, не справившись с твоей тёплой и живительной силой, державшей меня на земле крепче металлического троса. А слезам вздумалось вернуться.

– Знаешь, Уть, – сдавленно пробормотала я, – у меня какое-то смутное ощущение, что я виновата. Сама не знаю, в чём.

– Глупости, птенчик, – твёрдо и ласково ответила ты. – Просто каждый выбирает свой путь и идёт по нему, как умеет.

Я не могла с этим не согласиться, но кое-чего ты всё-таки не знала. Прототипом отца главной героини романа был мой отец, и я написала его смерть. Чепуха, совпадение? Просто моя мнительность и не в меру живое воображение? Господи, сделай, чтобы это было именно так.

17. ЗАПРЕТНОЕ УДОВОЛЬСТВИЕ И ОГНЕННЫЙ СЛЕД

Следы рокового августа в моей душе пришла загладить загадочная леди Осень. Шурша шлейфом золотых листьев, кутаясь в вуаль ночного тумана и рисуя на стекле дождями твой портрет, она пыталась заглушить гулкое эхо тоски и вины, принесённых мне её предшественником. У меня не шло из головы это жуткое совпадение – смерть отца героини моего романа и последовавшая вскоре смерть его прототипа – моего отца. Леди Осень утешала меня. Устроившись в кресле у нас в гостиной и потягивая из бокала горьковато-терпкую сентябрьскую настойку, она убеждала:

– Ну что ты, не придумывай глупостей. Это всего лишь совпадение. Не думай об августе, вспомни лучше, какое событие принесла в твою жизнь я.

Взяв меня прохладными пальцами за подбородок, леди в огненном платье приблизила к моему рту свои бруснично-красные губы, напоминая: четыре года назад случился наш первый поцелуй, а потом – предначертанное звёздами. Четыре года назад я впервые глубоко заглянула в незрячие солнца твоих глаз и поняла, что их свет мне нужнее воздуха, пищи, воды. И за это я буду вечно благодарить леди Осень – неизменную, как ежедневный восход солнца, и при этом всё же полную непредсказуемости и новизны.

Ей удалось меня на какое-то время успокоить; вскоре на её ярком платье из листвы заблестела изморозь от дыхания зимы. Эта холоднокровная леди взмахнула белым кружевом рукавов – и на землю легло снежное одеяло. Один из её «трёх белых коней», декабрь, оказался ко мне весьма немилостив – укусил меня ледяными зубами за горло, и пожалуйста – трахеобронхит. До Нового года оставалось всего несколько дней, а я сидела на больничном, без голоса и без настроения. Я измучилась сама и измучила тебя своим ночным кашлем, и когда накануне праздника к нам заехала твоя сестра, моя голова торчала в недрах конструкции из кастрюли с горячим отваром и полотенца.

– А это у нас что за Гюльчатай? – услышала я голос Александры, и на мои плечи легли её руки.

– Да ингаляцию делаю, кхе-кхе, – прохрипела я из-под полотенца.

Причину объяснять не требовалось: мой голос, а точнее, его отсутствие говорило само за себя. Пар, поднимаясь от отвара ромашки и ноготков, горячо обдавал мне лицо, с кончика носа и подбородка падали в кастрюлю капли воды.

– Ну, всё ясно с тобой, – с искренним огорчением проговорила Александра, поглаживая меня по лопатке. И проворчала: – Безобразие! Новый год, а она болеть вздумала…

– Ну, вот так вот получилось, – виновато просипела я из импровизированного ингалятора. – В этот раз нам вместе лучше не сидеть, а то ещё и тебе не хватало подцепить эту хворь…

– Ничего, не беспокойся, – усмехнулась Александра. – Примем меры.

Новый год мы всё-таки встречали вместе. В квартире стоял пронзительно-свежий, камфарный запах эвкалиптового масла: это я в качестве профилактической противомикробной меры зажгла аромалампу. Из-за моего плохого самочувствия было решено освободить меня от «кухонной повинности», и новогодний стол полностью оборудовала Александра, чем весьма меня удивила. Я считала, что она как крайне загруженный работой человек не утруждает себя долгим стоянием у плиты, а значит, и не умеет готовить что-то сложнее яичницы, но твоя сестра разрушила сложившийся у меня стереотип.

В шесть вечера раздался звонок в дверь, и Александра переступила порог – в короткой белой шубке нараспашку, в облегающих чёрных бриджах и высоких белых сапогах, красиво подчёркивавших её великолепные ноги.

– Привет, мои чижики, – весело поздоровалась она, опуская на пол в прихожей два объёмистых пакета. – Ну как, готовы к празднику?

Честно говоря, меня хватило только на лёгкую уборку квартиры, и то после неё я свалилась без сил и с поднявшейся температурой.

– Ну, ничего, сейчас сообразим что-нибудь, – бодро сказала Александра, вешая шубку и шарф на крючок. – За пустой стол не сядем, это я вам гарантирую.

Поставив одну из своих умопомрачительных ног на обувную полочку, она потянула вниз длиннющую молнию на белом сапоге… Я поспешно отвела глаза, поймав себя на том, что снова предаюсь своему «guilty pleasure»*: всякий раз, когда Александра надевала что-то облегающее, я просто не могла оторвать взгляда от её ног. Ты не видела, как я на них пялюсь, но это не освобождало меня от мук совести.

Наверно, это было неотъемлемое свойство твоей сестры: стоило ей войти в квартиру, как мы ощутили волну энергии и энтузиазма, сразу поднялось настроение и перспектива праздника с градусником под мышкой перестала ввергать в уныние. От одного звука её голоса мы зарядились бодростью, а когда на стол было выложено содержимое пакетов, стало ясно, что Новый год будет встречен достойно.