Евгения Соловьева - Загробная жизнь дона Антонио

• Название: Загробная жизнь дона Антонио
• Автор: Евгения Соловьева
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-88798-9

Слава капитана Генри Моргана гремит от Средиземноморья до Карибов. Но никто не знает, что самый удачливый пират семи морей – на самом деле девушка, дочь морского фейри и опальная наследница герцогства, сбежавшая из-под ненавистного венца и от костра инквизиции. Марине удается отомстить, но на нее падает проклятье. Даже могущественная ведьма не в силах снять его, но она может дать подсказку: ищи феникса. Вот только кого найдет Марина? Ведь феникс – это страсть, наваждение, смерть и возрождение. И чтобы очиститься в его пламени, придется поверить в невозможное и рискнуть всем.

---

Капитана Фитиля, явившегося на судно в сопровождении всего одного матроса, двух чужаков и черного кота, приветствовали удивленными взглядами, но вслух ни о чем не спрашивали. И когда он велел готовиться к выходу в море с отливом, только поворчали на сухопутных крыс, которые опять не хотят торговать честно, и споро взялись за дело.

– Подай ужин и вина на троих в мою каюту, – велел Фитиль пробегающему мимо парнишке лет так пятнадцати.

Марина с интересом посмотрела юнге вслед: похоже, именно его место она и займет, а парнишка получит вожделенное звание матроса. И, похоже, юнгу на этом судне не обижают, вон как он радостно понесся выполнять капитанский приказ. Только вот незадача: как она сможет скрывать свой пол, живя вместе с матросами в кубрике? Ее же разоблачат в первый же день. Оставалось надеяться, что Нед уже что-то придумал.

Он в самом деле придумал. И едва юнга принес ужин и закрыл за собой дверь каюты, взял быка за рога:

– Что ты готов дать, Фитиль, за дитя моря у тебя на борту?

На полмгновения капитан ошеломленно замер, потом глянул на Марину в упор и усмехнулся:

– Безопасность для вас обоих, Циклоп, двойное жалованье юнге, а тебе должность второго помощника. Чифом пока не возьму, мне бунт на корабле не нужен.

– Неплохое предложение, Фитиль. Но это еще не все. – Дождавшись, пока капитан кивнет, Нед продолжил: – Дитя моря – девушка. Ты не будешь спрашивать ее имени и дашь ей отдельное жилье, хоть кладовку.

Капитан снова кивнул и оглядел Марину с еще большим интересом.

– Идет. Кладовка найдется, и юнга по имени Генри меня устраивает. А с чего это…

– …дитенка фейри понесло в море? – продол-жил за него Нед. – Да с того же, с чего рыба на су-ше дохнет. Смотри, какая бледная. Худо ей на бе-регу.

Ухмылка капитана ясно говорила, что он прекрасно понимает – кому хочешь станет худо, если попадешься на глаза графу Арвелю с прихвостнями. А уж если еще и убить парочку из них, недомогание станет смертельно опасным.

– И не расспрашивай юнгу о прошлом, кэп, если хочешь настоящей удачи. Юнга-то ответит, но ты удачу потеряешь.

Фитиль махнул рукой:

– Кракен с тобой, Циклоп, сиди на своих тайнах. Давай уже выпьем, а потом представлю вас команде. И чтобы без твоих моржовых штучек, «Роза Кардиффа» – судно мирное, а я – купец и чту закон. Усвоил?

– Разумеется, кэп! – ухмыльнулся Нед и взялся наконец за кружку с вином.

А Марина облегченно привалилась к его руке и почти поверила, что все неприятности позади, а впереди их ждет долгая счастливая жизнь… небольшой сундучок, спрятанный в портовой таверне… на необитаемом острове… с толстой черной крысой внутри… она мурлычет и приносит удачу…

Под мурлыканье черного кота по имени Морж она и уснула, крепко и сладко, как положено спать девочке тринадцати лет.

Часть вторая. Санта Исабель де Ла Буэна Фортуна

Глава 10, которая начинается серенадой и продолжается в Гвадалквивире

Кто сказал, что гитара – не ударный инструмент, тот никогда не был в Севилье томным поздним вечером.

Дон Антонио Гарсия Альварес де Толедо-и-Бомонт граф де ла Вега – то есть Тоньо – точно знал, что настоящая испанская гитара прекрасно дополняет шпагу, если взять шпагу в левую руку, а гитару в правую. Деморализованный и растерянный противник в таком случае наверняка или сбежит в ужасе от такого некуртуазного обращения с музыкальным инструментом, или на худой конец допустит хоть одну фатальную ошибку. Больше не нужно. Сабля по имени Марина отлично сочетается с гитарой, когда благородный дон идет под балкон благородной донны петь серенаду.

Вот и томным апрельским вечером тысяча пятьсот… или тысяча шестьсот… не будем уточнять, года от Рождества Христова, когда благородный идальго Хуан Карлос Ортега изволил быть в отъезде, а его прекрасная супруга, Мария де лос Анхелес Инезилья Молина де Ортега изволила скучать, Тоньо счел своим святым долгом скрасить ее одиночество. Музыкой. Для начала. И, как водится в благословенном городе Севилье, едва он спел первый куплет старинной испанской серенады – что-то на тему «я здесь, Инезилья, я здесь под окном» – и дошел до куртуазного предложения продеть дивную ножку сквозь прутья балконной ограды, из-за угла явился разряженный в пух и прах идальго с гитарой и в надвинутой на лоб шляпе. В целях конспирации, разумеется! Ведь не пристало компрометировать благородную донну, буде ее супруг не изволит развлекать ее самостоятельно.

– Ах! – вскричала прекрасная донна Анхелес, как следовало из ее имени, обладательница ангельской доброты и кротости. – Только не дуэль, благородные доны!

Захлопала в ладоши, позвала дуэнью, служанок и приготовилась смотреть. Ведь истинно благородные доны не могут не оправдать ожиданий прекрасной донны.

Пришлось драться. Ни дону Антонио, ни дону… э… так как дон был в шляпе, мы ради сохранения доброго имени донны де Ортега оставим его имя в тайне и назовем просто амиго. Так вот, донам драться не особо-то хотелось. Но донна одна, их двое… Конечно, по логике им бы сейчас спеть серенаду дуэтом и пойти в ближайший трактир выпить за крепкую мужскую дружбу… но… В общем, драться пришлось.

Гитара – в правую, сабля – в левую, выпад, звон клинков и сердитый гул гитары, восторженный «ах!» с балкона, еще выпад – и благородный амиго теряет шляпу, а за ней равновесие и падает прямо в хрустальные струи Гвадалквивира. Которые струят зефир.

– О, дон Антонио! – с балкона, с придыханием.

– Черт, моя шляпа, мой камзол, тысяча чертей! – тихо, из хрустальных струй. – Тоньо, ты мне должен!

– С меня кальвадос, амиго, – еще тише, в хрустальные струи, и восторженно, прекрасной донне: – Ах, моя Анхелес!

Служанка выбегает из задней двери, подбирает гитару амиго, плывущего вниз по течению – в сторону трактира, – забирает плащ дона Антонио вместе с его гитарой и смотрит, как он карабкается на балкон, тихо чертыхаясь на содранный предшественниками виноград и древние испанские традиции, не позволяющие пройти через дверь. Донна с балкона подбадривает его тихими возгласами и легким стриптизом: вечер томен и душен, сил ее нет больше терпеть этот ужасный корсет.

Вторая служанка, тихо чертыхаясь, срочно развязывает ленты корсажа, распускает прическу донны и укладывает локоны в художественном беспорядке, и все это – пока дон преодолевает полосу препятствий. Хорошо хоть не нужно держать гитару в зубах, да и архитектор был не дурак, сам небось лазил на балконы – вот и сделал очень удобного атланта с фиговым листочком где надо.

– Ах, Антонио! – еще больше придыхания, еще меньше слов; служанки убегают, оставив зажженную свечу, легкий ужин на двоих и щелочку в двери, чтоб удобнее подслушивать.

Донья бросается в объятия дона, его шляпа – черт знает какая по счету, прекрасная шляпа от лучшего севильского шляпника! – улетает в Гвадалквивир, и Тоньо с чувством выполненного долга укладывает донну в постель.

Через час с небольшим, когда над Гвадалквивиром разносился многоголосый бой часов и крики ночной стражи – полночь, в Севилье все спокойно! – обнаженный Тоньо лежал на подушках, пахнущих розами и лавандой, перебирал распущенные косы донны Анхелес и жевал засахаренную грушу. Ему было хорошо, но неимоверно скучно. Прекрасная донна Мария де лос Анхелес Молина, его неземная любовь трехлетней давности, на которой он чуть было не женился, вышла замуж за состоятельного идальго весьма зрелого возраста – пока Тоньо был в море. И теперь, как и всякая юная и горячая супруга уже далеко не юного и недостаточно горячего дона, ужасно страдала то от одиночества, то от ревности старика. И пока дон Ортега улаживал очередные дела где-то далеко от Севильи, развлекалась, как предписывали правила хорошего тона: флирт, серенады, дуэли, подарки и танцы, любовные записки и обмен взглядами в опере.

Три года назад Тоньо обожал оперу, дуэли и серенады, и, конечно же, любовь к прекрасным дамам составляла смысл его жизни. Ведь он был молод, горяч, благороден и романтичен, прямо как герой той самой оперы. Это была настоящая жизнь! Он же Альба, а Альба – королевские кузены, великие и непобедимые Альба всегда играют в политику, войну и любовь. Можно просто в любовь.

А сейчас Тоньо еле сдерживал зевоту и думал об амиго, который пьет в трактире и, возможно, уже с кем-то подрался всерьез. Быть может, подраться с полудюжиной пьяных идальго было веселее… А, к дьяволу. Та же скука.

Донье же Анхелес скучно не было. Прекрасный ангел вспоминала о дуэли в ее честь, томно вздыхала и клялась в верности. То есть она, боже упаси, вовсе не строила глазки никому, кроме Антонио, и совершенно не ожидала, что кто-то может подумать, будто она, добродетельная донна…

«…предпочтет изменить мужу не с графом де ла Вега, а с каким-то захудалым бароном», – продолжил про себя Тоньо и сам почти устыдился таких не подобающих романтическому свиданию мыслей. Но мысли никуда не девались.