Леонид Влодавец - Московский бенефис

• Название: Московский бенефис
• Автор: Леонид Влодавец
• Жанр: Боевик

Выполняя поручение своего папочки-авторитета по кличке `Чудо-юдо`, Дмитрий Баринов превращается из преследователя убийц в преследуемого. Но российские десантники не те ребята, которые пасуют перед трудностями! Замочить бандита или обвести вокруг пальца ментов — это для Дмитрия как два пальца… Но вот что делать, когда охоту за тобой ведет собственный родитель?..

---

— Да! — заявил я грозно. — И сейчас я растолку в порошок всех лягушек!

— Нет, — по-поросячьи взвизгнула Ленка. — Я не дам в обиду лягушек! Я сама раздавлю эту ужасную Толкушку! Вперед!

Началась недолгая, но упорная борьба, Ленка вроде бы старалась повалить меня на лопатки, а я хотел наоборот, потому что вчерашней ночью Хрюшка уже оседлала Волка. Два раза подряд мы одно и то же не повторяли.

— Вот мерзкий волчище! — пищала Ленка. — Я откушу тебе Главную Толкушку!

— Я не дам тебе этого сделать, грязная поросятина! Ам! — и опять сладкие, отдающие кофе Ленкины губы слиплись с моими…

— Все равно я съем Главную Толкушку! Я проглочу ее нижним ртом! — взвизгнула Ленка, резко разбрасывая ноги в стороны…

— Вот тут ты и попалась! — прошипел я, и с «главной толкушкой» все стало ясно.

Ленка знала, что во время этого дела на меня очень сильно действует мат. Знали бы ее уважаемые коллеги по всяческой там филологии и структурной лингвистике, какие борзые словечки шептались, выстанывались и выкрикивались ею под скрип кровати! В этом почтенном кандидате наук жили добрые гены шабашника Чебакова, да и тот, поди, в гробу перевернулся бы, если б услышал, что бормочет его любимая доченька в минуты страсти… Самое нежное слово из этой серии было «засранец», но куда чаще сыпалось более крутое. Я тоже не опускался ниже «козы драной», и Ленку это заводило даже сильнее, чем меня. Подозреваю, что и сама она матюкалась именно для того, чтобы раскрепоститься и раскомплексоваться… Кроме того, она за последние несколько лет насмотрелась немало эротики и самой прямой порнухи, отчего приобрела привычку стонать и корчиться, будто ей кишки выпускают. Мне это тоже нравилось слушать, хотя иногда выходило слишком громко. Правда, дети спали на втором этаже, вроде бы и звукоизоляция у нас была не такая, как в «хрущобе», но все-таки однажды, когда Ленка особенно сильно взвыла, прибежал перепуганный Колька, и пришлось ему объяснять, что «мамочке плохой сон приснился».

Два таких крика, может быть, чуть потише, Ленка испустила и сегодня. Я продолжал свою бурную деятельность, но она вдруг сказала совершенно серьезным и нормальным голосом:

— Притормозите, мистер Баринов. Мне — хватит.

Я опешил, не зная, чего сказать, и остановился. Из гостиной донесся глубокий вздох Зинки.

— Вылезай… — упираясь мне в плечи, велела Лена. — Надень резинку и иди к Зинке. Не слышишь, как она мается?

— Интересное кино… — пробормотал я. — А она меня не огреет чем-нибудь?

— Не огреет. Иди, говорю!

А почему бы и нет? «Толкушка» вроде бы не устала… Я вышел в гостиную и подошел к дивану. Зинка уже не стонала, а только тяжело, напряженно дышала. Она ничего не говорила и ничему не удивилась, только быстро распахнула халат, под которым ничего уже не было, а потом откинула подогнутое правое колено на спинку дивана.

Я удивился еще раз, насколько они были похожи, и на ощупь, и по запаху. «Толкушка», на сей раз упакованная в средства защиты, особой разницы не почувствовала, да и вообще было впечатление, что Ленка не осталась в спальне, а перелегла на диван. Зинка тоже ругалась и стонала, но поменьше, хотя и более зло. Похоже, что ругала она даже не меня, а Мишку, который развлекался где-то, по своему парижскому обычаю. Я тоже ругался, и не потому, что хотел сделать Зинке приятное, а потому, что терпеть не мог работать «за себя и за того парня»…

Но финал вышел хороший, поджаристый, кусачий. Взмыленная Зинка поцеловала меня в ухо и прошептала:

— Спасибо! Ты настоящий друг, Димуля…

— Заходите еще… — усмехнулся я.

— На днях, — пообещала Зинка. — Если мой кобелина не уймется, я к вам переберусь… Ладно, пошла к себе. Спите спокойно, дорогие товарищи!

Запахнув халат, она отправилась в свое крыло, а я, сполоснувшись под теплым душем, полез под бочок к законной жене. Она спокойно и безмятежно спала. То же самое пришлось сделать и мне. Никаких кошмаров и дурацких снов я не увидел…

КОМИТЕТЧИК Утро настало часов в двенадцать, когда нормальные трудящиеся уже готовятся к обеду.

В постели я остался один — Ленка ушла на работу. Работала она в частном, но тем не менее капитально-закрытом учреждении, где наш Чудо-юдо был главным начальником. Официально заведение называлось «Центром трансцендентных методов обучения». Там же паслась и Зинуля. Я догадывался, чем они там занимаются, поскольку помнил, что Сергей Сергеевич разрабатывал еще десять лет назад. Сейчас все это спонсировалось фирмой «Барма» — во всяком случае, так считалось. Конечно, я не очень этому верил, так как у меня не было впечатления, что «Барма» имеет такие прибыли. У меня были разные подозрения, но я их держал в таких глубинах мозга, что они ни разу не всплывали наружу. Меня все это никаким боком не касалось, своих дел было полно, а потому залеживаться было некогда. Прежде всего надо было слегка размяться, поэтому я надел кроссовки, спортивный костюм и собрался сделать пробежечку.

В гостиной ворочалась с пылесосом и мебелью чернокожая девица в голубой униформе и совсем по-русски повязанной косынке на голове. Это была Зейнаб, сомалийская беженка, которую Сергей Сергеевич где-то раздобыл для экзотики. Мишка утверждал, что он ее то ли купил, то ли на что-то выменял. Большую часть времени она работала в Центре, где ее чему-то обучали, а утром выполняла обязанности горничной. Впрочем, у нее был какой-то странный график работы, и она могла появиться практически в любое время суток. То же самое было и с вьетнамкой Линь или Тинь, которая меняла сомалийку на следующий день. Обе, явно не без помощи моего отца, прекрасно и без акцента говорили по-русски.

— Дмитрий Сергеевич, — доложила Зейнаб, — Сергей Сергеевич вас ждет в спортзале. Так сказали.

— Спасибо.

…Чудо-юдо для человека, перевалившего полтинник, был здоров как бык. Он лихо разминался со стокилограммовой штангой поблизости от бассейна. Волосатые мышцы так и перли в глаза.

— Привет, сынок, — сказал он. — Все нормально?

— Как видишь… Кроме «девятки», все прошло штатно.

— «Девятка» — это ерунда. Я вчера разобрался где надо. Они что-то перепутали и водили не того, кого следовало. Получат нагоняй.

— Интересно, — хмыкнул я, — ошибочка, видишь ли, у них! А пост наблюдения с инфракрасной оптикой в доме напротив, это тоже по ошибке?

— С постом я тоже выяснил, — кивнул отец. — Там кому-то померещилось, что к нам должны приезжать некие уголовники. Пусть сидят. Никто к нам не приезжает, ты работаешь изредка по ночам… Даже удобно. Алиби всегда стопроцентное. Если, конечно, ты не будешь уж слишком высовываться… Что вы вчера выяснили?

— Предположительный заказчик — некий Славик. Телефон [phone]. С Кругловым познакомился через Званцева Сергея Михайловича, он же Звон. Уголовник из Запрудненска. По непроверенным данным, сидел вместе со Славиком по 146-й.

— Подельников в одну зону? Странно…

— Это я сказал неправильно. Звон сидел по 146-й в одной зоне со Славиком.

— Вот видишь, что получается, когда неправильно размещаешь слова! Следи за речью, ты же образованный человек… Ладно, что еще?

— Круглов познакомился со Звоном через Вику. Любовница Звона ее подруга. Круглов знает не киллера, а его связника, Леху. Их свел наш общий знакомый Рожков по кличке Рожман. Между Лехой и Кругловым — бабка Мирра Сигизмундовна. Молчановский, 3, квартира 5.

— Все?

— Пока да, — вздохнул я.

— Уже немало. Хотя Славик тоже только посредник. Мне это ясно. Уровень не тот. Может быть, зря я велел насчет Круглова, а? Он все-таки Леху этого видел…

— Тебе виднее, я сделал, как приказано. Теперь я его не воссоздам. Слишком измельчили.

— Меа кулпа! — развел руками отец. — Ты сейчас, конечно, будешь поднимать материалы на Славика?

— Обязательно. Раз мы вышли на середину цепочки, надо идти вверх и вниз.

— Конечно. Хотя я почти уверен, что Славика уже обрубили. Или обрубят завтра. А вот Звона, может быть, и не тронут. Советую сосредоточиться на Звоне. В общем, работай…

Спасибо, это я и сам знаю. Работать надо, раз отец говорит. Ноги несли меня по тропинке, протоптанной вокруг нашего гектарного участка. Первый круг, второй, третий… Странное мне нынче досталось развлечение — киллера искать. Раньше, если что случалось, искали заказчика. Кто такой киллер? Работяга. Заплатили — сделал, не заплатили — послал на хрен. Ему не интересно мстить, поскольку его дело — десятое, а номер — шестнадцатый. Мстят тому, у кого зародилась идея, что какой-то человечек мешает жить другим, борзеет, лезет не в свои дела, знает слишком много, жадничает и так далее. Обычно народ, который интересуется такими делами, имеет своих работничков. Разной квалификации. Есть одноразовые ребята: шпана, бомжи, продувшиеся урки малого калибра. Некоторым даже обещать плату не требуется. Должок обещают списать — и все. А потом — отрубают. И желательно с оставлением улик для товарищей ментов. А те и довольны — убийца найден, дело закрыто, судить некого. Если еще при том и пушка «грязная» останется, из которой уже штук пять завалено, и в пулегильзотеке кое-что подсобрано — вообще шикарно. Закоренелый убийца не выдержал угрызений совести и пустил себе пулю в лоб (или в висок, в рот — куда там их еще пускают?).