Николай Внуков - Рассказы

• Название: Рассказы
• Автор: Николай Внуков
• Жанр: Прочая детская литература

---

* * *

Когда мы кончили, декан постучал по столу пальцами и сказал:

- Ну, ребята, такой забавной истории я еще не слышал. Кстати, вы из какой школы?

- Из второй.

- Кто у вас преподает физику?

- Борис Николаевич Тимонов, - сказал я.

- Чудесно! - сказал декан. - Изумительно!

Он вынул из кармана авторучку, открыл блокнот и нарисовал в нем какой-то чертеж.

- Сколько шагов было до будки, помнишь? - спросил он Тошку. - Давай среднюю величину.

- Примерно... шагов пятнадцать, - сказал Тошка.

- А сколько было зеркал?

- Двадцать шесть.

- Какого размера?

- Вот такие, - показал пальцами Тошка. - А одно было даже вот такое.

Декан написал в блокноте несколько цифр, вырвал лист и передал его Гоше.

- Ну, математик, вот задача. Придут к тебе в школе вот такие и зададут... Сумеешь прикинуть?

- Попробую, - сказал Гоша.

Он вынул из стаканчика на столе карандаш и склонился над листком. Декан тоже начал что-то подсчитывать. В кабинете стало очень тихо.

- Не получается, Алексей Петрович, - сказал вдруг Гоша. - Ерунда какая-то...

Декан поднял голову.

- Сколько у тебя?

- Около трехсот. Даже бумага не загорится.

- У меня примерно двести девяносто градусов. Что-то вы путаете, ребята. Ничего у вас не должно было загореться.

Это уж было слишком! Я не выдержал и вскочил.

- Не верите? Честное слово, она загорелась! Да еще как! Полкадушки воды на нее вылили. Я первый заметил дым! Зачем нам обманывать? Мы же ради науки.

- Тише! - сказал декан. - Зачем волноваться, зачем кричать? Науке нужны холодные головы и точные доказательства. Я верю, что у вас загорелось, но не пойму - каким образом. Математика говорит совершенно другое.

- А вы... не ошиблись? - спросил Тошка.

- Мы считали вдвоем. Два человека не могут сделать одну и ту же ошибку. Пятьдесят процентов вероятности...

- У вас загорелось не от зеркал, - сказал Гоша. - Вспомните хорошенько, что вы еще делали около будки. Может быть, спички зажигали?

- Какие там спички! - сказал Тошка и осекся. Лицо у него вдруг стало желтым, как лимон, и таким несчастным, будто он только что потерял все самое дорогое на свете.

А мне захотелось, чтобы подо мной вдруг разъехались плитки паркета и я провалился бы через оба этажа в какой-нибудь темный подвал, и чтобы меня там никто-никто не видел - ни декан, ни друзья, ни родные...

Ну конечно же, это та проклятая спичка, которой Тошка пробовал температуру зайчика!..

В моем сарае до сих пор лежит ровный фанерный круг. Он так и не стал ФАКСом. Зеркала мы раздарили девчонкам и малышне с нашей улицы - пусть забавляются.

Загадка гибели римского флота под Сиракузами так и осталась загадкой. Впрочем, Тошку это не особенно волнует. Он крепко сдружился с Гошей и чуть ли не каждый день бегает в Затишье после уроков. Однажды я хотел пойти вместе с ним, но он сказал, что мне будет неинтересно, потому что я больше склонен к литературе, чем к физике. Я не обиделся. Может быть, Тошка действительно прав.

ЛИТУАНИКА

На задней парте у окна Орька Кириков показывал новые марки. Перемена была большая; на улице моросил нудный дождь; в коридоре дежурила Татьяна Михайловна - не побегаешь.

От нечего делать мы разглядывали желтых тигров Экваториальной Африки, чеканные профили американских президентов и виды черноморских курортов.

К парте подошел Юрка Блинов, облокотился о наши плечи:

- Это что, марки? Ну-ка, покажи.

Орька только что открыл следующую страницу кляссера. Там была всего одна марка: по сторонам головы двух летчиков в форменных фуражках с незнакомыми гербами, между ними странный четырехлопастный пропеллер и сверху надпись жирными буквами - "LIETUVA".

Мы не успели как следует рассмотреть эту марку, потому что Юрка сказал:

- Это что за фашисты?

И в следующий момент произошло такое, что мы разом отпрянули от парты, а Николайчик даже ахнул.

Орька резко захлопнул кляссер, вскочил и коротким тычком ударил Юрку кулаком в лицо. У Юрки звонко лязгнули зубы и голова дернулась назад. Несколько мгновений Юрка стоял закрыв глаза, оглушенный ударом, и на скуле у него вспухали белые отпечатки Орькиных костяшек. Потом открыл глаза, схватился за челюсть и глухим страшным голосом произнес:

- Ты это что, а?..

- Л... лучше молчи, ес-сли не знаешь, - пробормотал побледневший Орька.

- Ты это что? - повторил Юрка, сжимая кулаки.

- Отойди, Блин! Отойди лучше! - закричал Орька, и лицо у него стало совсем белое, и мы поняли, что сейчас будет такая драка, какой давно не видели в нашей школе.

Юрка перегнулся через парту и ударил Орьку в плечо. Орька вылетел в проход между партами. Волосы у него стояли дыбом, губы стали совсем тонкими, а глаза сумасшедшими.

Что произошло бы дальше, трудно сказать. Но тут от двери раздался голос Татьяны Михайловны:

- Блинов! Это еще что за безобразие? Идите сюда! Вы меня слышите? Идите сюда!

И она увела Юрку в учительскую.

* * *

- За что ты его стукнул? - набросились мы на Орьку, едва только закрылась дверь. - Теперь держись! Ну и даст он тебе после уроков!

Орька хмуро молчал, глядел на нас исподлобья, а потом сказал:

- Идите вы все отсюда!

И ни с кем не разговаривал до последнего звонка. А Юрка больше не пришел в класс. Мы узнали, что завуч послала его домой с какой-то запиской.

* * *

Вечером я отправился к Орьке. Мне не терпелось узнать, почему он, обычно не любящий драк и немного трусоватый, не побоялся ударить Юрку Блинова, того самого Юрку, которого побаивались задевать даже десятиклассники. Неужели из-за какой-то несчастной марки? Правда, Юрка частенько посмеивался над Орькиным увлечением, но чтобы дело дошло когда-нибудь до драки... нет, этого не бывало. Тут что-то другое.

* * *

Орька был дома один. Сидел за большим обеденным столом, разложив кругом тетради, и решал примеры, которые нам задали на завтра.

- Ты чего пришел? - спросил он меня.

- Поговорить надо.

- Про Блина, да?

- Про Блина. В школу его без родителей теперь не пустят, это ясно. И это уже второй вызов. А ты знаешь, какой у него отец? Ну вот. Плохо Блину.

- Конечно, плохо, - согласился Орька.

- Надо пойти к завучу и сказать, что начал не Блин. А потом попросить у завуча записку, что родителей не нужно, что Блин не виноват и может приходить в школу.

- Не пойду я к завучу, - сказал Орька. - Начал не я. Начал Блин. Я-то его не задевал.

У меня даже дух захватило от такой наглой лжи. На глазах у шести свидетелей ударить человека, а потом преспокойно заявить, что и пальцем его не тронул! Это было невероятно, и это говорил Орька Кириков, мой друг с самого первого класса!

- Слушай, Орька. Может, ты скажешь, что и стукнул он тебя первым?

- Нет, - сказал Орька. - Стукнул я.

- Так чего же ты болтаешь, что начал Блин? Как же это выходит?

- Вот так и выходит. Фашистами-то он обозвал? Он.

- Тебя, что ли, обозвал?

- Не меня. Дарюса и Гиренаса.

- Кого?

- Дарюса и Гиренаса. Летчиков, что на марке.

Я вытаращил глаза.

- Они что, твои родственники, что ли?

- Хотел бы я иметь таких родственников, - сказал Орька, - только вот не пришлось...

- Ты, Орька, самый последний дурак. Какое тебе до них дело?

- Какое мне до них дело? - повторил Орька. - Ты хочешь знать, какое мне до них дело?

Он сунул задачник и тетрадку в портфель и выложил на стол кляссер. Он открыл его на той самой странице, где за полоску целлофана была вставлена марка с надписью "LIETUVA".

- Жаль, что у меня только одна, - сказал он. - В серии должно быть шесть штук. Но ничего, я все равно достану остальные. Теперь смотри, вот этот справа - Стасис Гиренас, а вот это - Степанас Дарюс. Оба литовцы. Гражданские летчики. Много на свете есть летчиков, но почему именно им посвятили целую серию марок? Слушай.

...Это было в 1933 году. В Америке. В Чикаго. Там, в одном аэропорту, работали вот этот самый Гиренас и Дарюс, его лучший друг. В Америку-то они попали случайно, в поисках заработка. Но они очень любили свою маленькую Литву и все время о ней думали. Скучали по ней.

И вдруг в голову им пришла замечательная идея: надо уехать на родину, но не просто уехать, а уехать так, чтобы прославить Литву, чтобы о них помнили люди, чтобы с уважением произносили их имена. Надо вот что сделать - улететь! Перелететь на самолете Атлантический океан! Сделать такой прыжок, на который не осмеливался еще ни один человек ни в Европе, ни в Америке.

И вот Стасис и Степанас написали письмо тогдашнему главе литовского правительства. Они написали, что собираются совершить перелет через океан во славу своей родины; что в Америке можно купить подходящую машину и что потом, после перелета, самолет станет собственностью государства; что необходимую навигационную аппаратуру можно приобрести в Чикаго и что им нужны только деньги.

Целый месяц ждали они ответа, и вот наконец ответ пришел. Премьер-министр тогдашней Литвы писал, что это будет ненужная для маленького государства слава, что Литва и без того имеет авторитет первого европейского поставщика свинины и бекона и что этого ей достаточно, и никаких денег на самолет и на всякие безумные идеи правительство и не подумает выделять. Вот если в Америке можно купить породистых свиней, тогда другое дело.