Пётр Губанов - Пробуждение

• Название: Пробуждение
• Автор: Пётр Губанов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Морские приключения
• Год: 1990
• ISBN: 5-203-01020-Х

В сборнике повестей в остросюжетной форме, в динамике подчас трагически развертывающихся событий показано, как пробуждалось революционное сознание у матросов и прогрессивных офицеров царского флота, активно участвовавших после победы Октября в борьбе за утверждение Советской власти на Дальнем Востоке.

Книга рассчитана на массового читателя.

---

Яхонтов не слышал грохота, донесшегося из машинного отделения, лишь заметил, что крейсер сбавил ход.

— Что случилось, Эрнест Карлович? — крикнул в переговорную трубу вахтенный начальник.

В голосе старшего лейтенанта Корнева звучала тревога. С ледяной строгостью смотрели в пространство его глаза, не замечая стоявшего рядом дублера.

Какое-то время в машинном отделении молчали. Потом из переговорной трубы донесся голос лейтенанта Вурстера:

— Лопнула крышка цилиндра высокого давления.

— Что это значит?!

— Крейсер может идти лишь средним ходом, пока устраняем повреждение.

— Это авария?

— Не… совсем.

— Будьте любезны, поднимитесь в ходовую рубку.

Прошло какое-то время, и в рубку вошел инженер-механик Вурстер. Тяжело дыша, он вытер носовым платком мокрый лоб и потупился.

— Отчего это произошло, Эрнест Карлович? — тихим голосом произнес Корнев.

— Как оказалось, был неисправен цилиндровый предохранительный клапан, — не сразу ответил Вурстер.

— Почему не доложили командиру отряда о неисправности перед выходом в плавание?

— Мне стало известно об этом лишь после поломки.

— Сколько понадобится времени, чтобы устранить неисправность?

— Завтра к вечеру все будет в исправности.

— А нельзя ли сделать это быстрее — скажем, к утру?

— Нет, это невозможно.

— Придется обо всем доложить командиру отряда, — мрачно заключил Корнев.

Остен-Сакен молча выслушал старшего офицера, стоявшего на ходовой вахте в момент аварии. Какими бы словами ни маскировали случившееся, но это была авария! Бледное лицо капитана первого ранга, обрамленное рыжей бородкой, было бесстрастно. Отряд замедлит движение, пока исправляют неполадки в машине, и не успеет прибыть в назначенный срок в японский порт Сасебо, где предполагалось пополнить запасы угля и пресной воды. Это несомненно вызовет неудовольствие морского министра, который внимательно следил из Петрограда за ходом подготовки отряда особого назначения к далекому и трудному плаванию. А если произойдут новые аварии на крейсере?

Капитан первого ранга какое-то время находился во власти невеселых мыслей. Потом, словно очнувшись, спросил:

— А не по злому умыслу произошла авария?

— Нет… я не думаю, — неуверенно ответил Корнев.

— Нижние чины, те, что пришли на «Печенгу» с Балтики и Черного моря, не хотят идти на войну. У них совсем другое на уме. Социалисты порядком развратили их. На крейсере восемьсот нижних чинов и унтер-офицеров, — продолжал Остен-Сакен. — И половина их штрафованные, неблагонадежные. Списали смутьянов за разные неблаговидные поступки с «Гангута», «Евстафия», «Святого Пантелеймона» к нам на флотилию, вот и получилось: на, боже, что нам не гоже.

— К сожалению, это так, Андрей Вилимович, — невесело произнес старший офицер.

— Итак, наш флагманский корабль, в бытность свою перевозивший каторжан из Одессы на Дальний Восток, — самое неблагополучное судно в отряде особого назначения. Не так ли, Алексей Поликарпович?

— Мне трудно вам возразить, хотя я… стараюсь по мере сил… — начал Корнев. — Пытаюсь наладить службу. И господа офицеры ревностно исполняют свои обязанности.

— Я не в упрек, и к господам офицерам у меня нет претензий, — раздумчиво произнес Остен-Сакен. — Есть обстоятельства, которые над нами, Алексей Поликарпович. Ухо нам всем следует держать востро. По поводу случившейся аварии произведите дознание. Допрашивать нижних чинов надо со всем пристрастием.

— Полагаю, начать дознание надо сразу но приходе в Сасебо? — осведомился старший офицер.

— Нет, Алексей Поликарпович, начать дознание необходимо сегодня же, — поправил капитан первого ранга. — Назначьте дознавателями лейтенанта Соловьева, инженера-механика Вурстера и кого-нибудь в помощь к ним из мичманов либо прапорщиков по адмиралтейству.

— Я думаю, Яхонтова, — сказал Корнев.

— Прекрасно, — одобрил выбор старшего офицера Остен-Сакен.

3

Кряжистый, невысокого роста, полысевший на службе машинный унтер-офицер Крылов показался Яхонтову старше своих двадцати восьми лет. Он с явным недружелюбием смотрел из-под колючих бровей на офицеров. После случившейся аварии его поставили «под ружье» с полной выкладкой. У него ныли ноги, спина и шея.

— Были ли приняты все необходимые меры, чтобы аварии не случилось? — допрашивал его Соловьев.

— Да, мною были приняты все необходимые меры, чтобы машина исправно работала, — помедлив, ответил Крылов. — Я провел осмотр цилиндра согласно инструкции перед самым выходом в море.

— Одни это делали, либо еще кто, кроме вас, участвовал в осмотре предохранительного клапана?

— Лично проверял. Это мое заведование.

— Заметили вы что-нибудь при осмотре? Ну, скажем, трещинку или еще что? — пытался уточнить Соловьев детали осмотра.

— Нет, все было в исправности.

— А какого-либо сдвига клапана не обнаружили при этом? — вмешался инженер-механик.

— Нет, не обнаружил.

В первый момент Крылов показался Яхонтову человеком весьма средних способностей, и было даже удивительно, каким образом он добился унтер-офицерского звания. Но, присмотревшись к машинному унтер-офицеру, прапорщик изменил свое первоначальное мнение. На поверку Крылов выходил человеком ясного ума и завидной стойкости. Ничего предосудительного невозможно было извлечь из его лаконичных и точных ответов. И несмотря на это, Яхонтов смутно чувствовал, что за всем этим упорством кроется нечто большее и значительное, чем стало известно дознавателям.

— Как же все это случилось, Крылов? — как бы подытоживая, спросил инженер-механик.

— Давление в цилиндре поднялось выше нормы, предохранительный клапан достаточно поизносился и, естественно, лопнул. В цилиндр попала вода, и — случилась поломка.

— Как просто — «поломка», — осклабился Соловьев.

— Так было, — угрюмо произнес Крылов.

— А кто-либо из посторонних не подходил к машине? — продолжал Соловьев.

— Нет, не подходил.

— Таким образом, никакого злоумыслия не предполагаете?

— Не предполагаю.

Последним вызвали в караульное помещение командира второй машинной роты прапорщика по адмиралтейству Сурина. В его ведении находилась машина, на которой лопнула крышка цилиндра высокого давления. Машинный прапорщик предстал перед дознавателями в рабочем кителе с пятнами масла на рукавах. По всему было видно, что явился он прямо с вахты, не успев даже забежать в каюту, чтобы переодеться.

Яхонтов немного знал Сурина еще в то время, когда были студентами Восточного института, и позже, когда учились в Гардемаринских классах. На крейсере «Печенга» они служили оба всего две недели. Занятые подготовкой к океанскому плаванию, прапорщики редко сходились вдвоем, чтоб поговорить.

— Вы не допускаете мысли, господин прапорщик, что за всем этим кроется преднамеренное злоумыслие? — Соловьев сделал ударение на двух последних словах.

— Нет, не допускаю, господин лейтенант, — ответил Сурин.

Вежливая отчужденность и скромное достоинство прозвучали в словах машинного прапорщика.

— Чем вы можете объяснить, что случилась авария и отряд особого назначения наполовину снизил скорость хода? — продолжал Соловьев.

— Виной всему спешка. Мы слишком торопились покинуть Золотой Рог. Ремонт механизмов в судоремонтных мастерских произвели некачественно. Машины, как полагается по техническим условиям, не были опробованы на ходовых испытаниях.

— Война не дает передышки, к сожалению, — перебил прапорщика Соловьев. — Нас ждут на Мурмане.

Инженер-механик Вурстер молчал. И трудно было понять, разделяет ли он мнение младшего механика или иные соображения заставляют его своим молчанием дать возможность прапорщику защитить себя.

Из дальнейшего хода дознания стало видно, что все объяснения по поводу случившейся аварии у Сурина и подвергнутых допросу нижних чинов в целом сходились. Прапорщик приводил убедительные доводы в защиту своих подчиненных и всячески старался убедить дознавателей, что матросы невиновны.

Яхонтов увидел совсем с иной, неизвестной ему стороны знакомого студента и гардемарина. И странной показалась сама мысль, что Сурин во всем заодно с теми, кто стоит в пятидесятиградусную жару на вахте возле работающих турбин, пьет из того же медного чайника теплую подкисленную воду и живет с ними одними заботами.

4

По издавна установившейся традиции в кают-компании крейсера никогда не говорили о службе. И потому, наверно, никто ни единым словом не обмолвился о случившейся аварии. Казалось, все было так, будто ничего на корабле не произошло.

За ужином офицеры пили вино, курили, вели непринужденную беседу. Яхонтов заметил, как покривились губы командира первой роты мичмана Эразмуса, когда его взгляд остановился на сидящем напротив прапорщике Сурине, как отчужденно смотрел на него старший лейтенант Корнев.