Пётр Губанов - Пробуждение

• Название: Пробуждение
• Автор: Пётр Губанов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Морские приключения
• Год: 1990
• ISBN: 5-203-01020-Х

В сборнике повестей в остросюжетной форме, в динамике подчас трагически развертывающихся событий показано, как пробуждалось революционное сознание у матросов и прогрессивных офицеров царского флота, активно участвовавших после победы Октября в борьбе за утверждение Советской власти на Дальнем Востоке.

Книга рассчитана на массового читателя.

---

— Надо не позволить «Печенге» продолжить плавание на Мурман, — донеслось из-за тростниковой перегородки.

Прапорщик невольно прислушался.

— Я выведу из строя правую машину, как только начнем сниматься с якоря, — неторопливо проговорил кто-то другой.

— Вурстер будет следить за тобой, потому как ты у него на подозрении, Николай, — возразил кто-то. — После случая с крышкой цилиндра он тебе больше не доверяет. Надо смастырить такое, чтобы комар носа не подточил, а крейсер остался стоять возле стенки.

«На флагмане — заговорщики! — молнией пронеслось в голове. Яхонтов догадался, что один из них — машинный унтер-офицер Крылов. — Значит, не зря старались их выявить Соловьев и Вурстер, — подумал прапорщик. — Их подозрения не были напрасны…»

— Все машинисты и кочегары находятся под наблюдением, — послышалось снова. — Они вряд ли что-либо могут сделать незаметно. Пусть лучше крейсер выйдет из дока. Мы начнем восстание до прибытия в Коломбо.

— Ты предлагаешь захватить корабль, когда будем находиться в море? — удивленно произнес за стенкой Крылов.

Теперь Яхонтов узнал его по голосу и уже не сомневался, что один из заговорщиков — заподозренный в злоумыслии машинный унтер-офицер.

— Да, считаю это самым надежным, чтобы крейсер и миноносцы не пришли на Мурман и всех нас не бросили опять в эту бойню.

— Кто поведет «Печенгу» дальше? И куда? Ведь никто из нас ни уха ни рыла не смыслит в навигации, — донеслось из-за перегородки.

— Павел Модестович добром говорит о прапорщике, что несет наверху вахту, — ответил Крылов. — Они учились вместе в Восточном институте и классы Гардемаринские кончили. В политике туго разбирается палубный прапорщик: молод еще и неопытен. Но юноша прямой и честный, матроса не обидит. Когда настоящее дело найдется, правильно, так, как нужно, все поймет…

Яхонтова кинуло в жар. И разом похолодели ладони. Кроме него на «Печенге» другого прапорщика, стоявшего вахту на ходовом мостике, не было. На какое-то время он потерял способность слышать. «На флагманском судне — заговор к бунту! И мне без моего на то согласия отведено в нем место!»

Он был ошеломлен, озадачен, потрясен.

«Выходит, Павел Модестович видит во мне то, чего не вижу и не знаю я сам, — продолжал изумляться прапорщик. — И он предполагает во мне будущего своего сообщника! Да еще прочит в капитаны мятежного судна!»

— Миноносцам предложим присоединиться, — донеслось опять после непродолжительного молчания.

Расплатившись с официантом, Яхонтов торопливо покинул таверну и отправился на крейсер. Как офицер, присягавший на верную службу царю, он обязан был доложить командиру либо старшему офицеру о случайно обнаруженном заговоре. Но прапорщик почему-то не торопился исполнить долг верности. В голове у него был сумбур, в душе — смятение.

На «Печенге» было время вечерней молитвы. Прапорщик спустился на жилую палубу и, добравшись до каюты, укрылся в ней, чтобы все осмыслить.

13

Он старался понять, что руководит заговорщиками в их устремлениях, чью волю они выполняют, стремясь взбунтовать судовые экипажи? Ясно было лишь одно: на флагманском корабле могут произойти кровавые события. «И я в силах приостановить кровопролитие, — подумал Яхонтов. — А разве без крови не смогут захватить крейсер матросы? Навряд ли! Но ведь стоит лишь мне уведомить командира отряда о заговоре, и — кровь офицеров не прольется на палубу. Зато обильно ее обагрит кровь матросов, приговоренных к казни военным судом».

После вечерней молитвы прапорщик отправился к Сурину.

— Вы чем-то встревожены, Сергей Николаевич? На вас лица нет, — взволнованно произнес младший механик. — Случилось что-нибудь?

— Нет, Павел Модестович, пока ничего не случилось, — скованно ответил Яхонтов.

— Что же тогда?

— А то, что на крейсере произойдет скоро кровавое столкновение…

— О чем… вы?! — промолвил Сурин. Он пристально глядел в лицо своему собеседнику, пытаясь понять, с чем явился к нему в неурочный час бывший сокурсник.

— Я был в портовой таверне, — начал Яхонтов. — Случайно за тонкой перегородкой оказались матросы с «Печенги». Они пришли позже и не заметили моего присутствия.

Сурин, уронив руки на стол, молча слушал. Было заметно, как сходил румянец с его смуглого лица.

— В соседней кабине собрались заговорщики, — продолжал Яхонтов. — Они пришли туда, чтобы обсудить, как действовать. И пришли к заключению, что нужно захватить крейсер на переходе в Коломбо. Я понял из их слов, что вы, Павел Модестович, заодно с ними, и больше того — отвели роль мне в намеченных действиях…

В каюте наступило молчание. Бледное лицо Сурина словно окаменело.

— Надеюсь, то, что услышали в таверне, никому, кроме вас, не известно? — медленно произнес младший механик.

— Да, я об этом никому не сказал.

Сурин облегченно, вздохнул. И стало заметно, как зарозовели его впалые щеки.

— Ну, коли вы узнали раньше времени, то и скрывать мне от вас больше нечего, Сергей Николаевич, — быстро заговорил Сурин. — Матросы на «Печенге» не хотят идти на войну. Но не из-за трусости или отсутствия патриотизма они так поступают. Эта ужасная бойня, затеянная правящей верхушкой, выгодна ей лишь одной. Война уже унесла миллионы жизней. Наш крейсер и миноносцы не должны принять участия в войне, конец которой близок. Матросы «Печенги» нужны революции, которая разразится со дня на день.

— Откуда вам это известно, Павел Модестович?

— Приход революции для большинства граждан России уже не секрет. Об этом открыто пишут в газетах, говорят в Государственной думе, на митингах и собраниях среди рабочих. Остановить ее невозможно.

Во владивостокской газете «Далекая окраина» о надвигавшейся революции писали уклончиво, осторожно. Прапорщик не предполагал, что страсти по всей стране так накалялись, что другого выхода, кроме революции, нет.

— Как вы предполагаете захват крейсера в море, Павел Модестович? — заинтересовался Яхонтов. — И куда после этого направится «Печенга»? И миноносцы куда пойдут?

— Офицеров придется арестовать и высадить на берег, — нерешительно произнес Сурин. — В одном из нейтральных портов корабли разоружатся…

— Совсем еще недавно мне и в голову не могло прийти такое, — задумчиво проговорил Яхонтов. — Совсем с иными мыслями отправился я в это плавание.

— Под воздействием внешних обстоятельств все в жизни меняется, Сергей Николаевич: взгляды человека, представления, понятия… Поразмыслите, подумайте.

— От всего этого у меня голова кругом идет, — простонал Яхонтов, словно от боли. — Все спуталось…

— Придет время — все прояснится, — проникновенно произнес Сурин, положив горячую свою ладонь на руку Яхонтова. — А пока, я прошу, никому ни слова об этом. Страшное может случиться, узнай Остен-Сакен то, что известно вам.

14

Остен-Сакен торопился произвести ремонт котлов на крейсере и, занятый повседневными корабельными делами, даже не сходил на берег. Но однажды его пригласили в Российское консульство.

Похоронный вид Этингена насторожил Остен-Сакена.

— Что случилось, Оскар Леопольдович?

— На родине нашей произошли чрезвычайные события, — дрогнувшим голосом произнес консул. — Наш незабвенный государь император Николай Александрович отрекся от престола.

— Ка-ак?!

— Народное движение привело к полному государственному перевороту в России, — продолжал Этинген. — Образовалось Временное правительство во главе с председателем кабинета министров князем Львовым.

Если бы гром грянул в чистом небе, и то не удивился бы так капитан первого ранга.

Больше ста лет служили Остен-Сакены, его предки — бароны, выходцы из Лифляндии, русским царям, получая от них милости, чины и награды. Служба на Российском флоте, когда не стало царя, показалась бессмысленной капитану первого ранга.

— Что станем делать, Оскар Леопольдович? — растерянно проговорил Остен-Сакен.

— Служить, как служили прежде, — ответил Этинген.

— Кому?

— Российскому государству, Андрей Вилимович. Кстати, мною уже получены по телеграфу тексты присяги. Вот они. Только придется размножить их, — консул достал из ящика и кинул на столешницу листы с отпечатанным на ремингтоне машинописным текстом. — Захватите с собой это, Андрей Вилимович. В первую очередь приведете к присяге господ офицеров. Нижним чинам — их теперь следует называть матросами — ничего пока не говорите о государственном перевороте. Надо выждать какое-то время… А когда все утихнет, преподнесете все в таком свете, будто никакой революции не было, нет и не будет в России!

— Ну и комиссия вышла! — удрученно вздохнул капитан первого ранга, вытирая холодный пот со лба.