Пётр Губанов - Пробуждение

• Название: Пробуждение
• Автор: Пётр Губанов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Морские приключения
• Год: 1990
• ISBN: 5-203-01020-Х

В сборнике повестей в остросюжетной форме, в динамике подчас трагически развертывающихся событий показано, как пробуждалось революционное сознание у матросов и прогрессивных офицеров царского флота, активно участвовавших после победы Октября в борьбе за утверждение Советской власти на Дальнем Востоке.

Книга рассчитана на массового читателя.

---

— Доброго здоровья, Анатолий Николаевич, — произнес тихим голосом Вишневский, войдя в кабинет Пепеляева.

— Здравствуйте, Сергей Поликарпович, — приподнялся за столом командующий. — Что-то давненько вы ко мне не заглядывали?

— Нездоровится мне, — пожаловался Вишневский. — Этот кошмарный поход и восемнадцать суток немыслимой осады Сасык-Сысы вытряхнули из меня живую душу, и чувствую теперь в груди огромную кровоточащую рану…

— Нельзя все усматривать в таком мрачном виде, дорогой Сергей Поликарпович, — смягчился Пепеляев при виде упавшего духом коллеги. — Вспомните популярную песенку наших юных лет:

Юнкер Шмидт, весна вернется,
Лето возвратится…

— Боюсь, Анатолий Николаевич, и весна и лето не принесут нам облегчения, — уныло протянул Вишневский. — Дороги в тайге станут еще более труднопроходимыми. Лена очистится от льда, и красные сумеют подбросить свежие силы на помощь Строду.

— Мы не можем ждать наступления весны, генерал, — вышел из-за стола Пепеляев. Плотный, кряжистый, с энергичным, мужественным лицом, он был олицетворением силы и действия. — Нам нужно еще зимой собраться в кулак и двинуться на Якутск, чтобы до начала весенней навигации освободить город и таежные окрестности от большевиков. Только так мы сумеем взять реванш и укрепиться в таежных областях.

— Где мы сможем набрать достаточно сил, чтобы обрушить на красных кулак?

— Я полагаю, что вот-вот начнутся повальные восстания на огромных сибирских просторах, — сжимая и разжимая кулаки, твердо проговорил Пепеляев. — Я родился в Сибири и всю свою жизнь там прожил. Я хорошо знаю этого прижимистого и своенравного мужика-хлебороба. Он не станет долго терпеть засилья большевизма: прозреет, одумается и возьмется за оружие. Александр Васильевич Колчак не понимал сибирского крестьянина и наделал немало досадных ошибок. Моя же ставка — целиком на мужика. Я верю в его хватку, его здравый ум, который выковывался в течение многих столетий и глубоко чужд большевистским устремлениям.

— Перспектива в недалеком будущем, как вы ее обрисовали, Анатолий Николаевич, многообещающая, — молвил Вишневский. — Но чтобы привести в действие эти мужицкие резервы в Сибири, нам нужны теперь наличные силы: новые пополнения в людском составе, вооружении, боеприпасах и продовольствии. В самое ближайшее время, пока море сковано льдом, Михаил Константинович Дитерихс не сможет помочь нам ни людьми, ни вооружением. А весной, летом большевики тоже сумеют подбросить своим новые подкрепления.

— Кто первым придет на помощь своим: наши из Владивостока или красные по Лене? — произнес Пепеляев.

— До весны ждать подхода подкреплений опасно, Анатолий Николаевич, — заметил Вишневский. — Отдохнув и приняв пополнение из Якутского гарнизона, этот фанатик Строд может двинуться по нашим следам, чтобы осадить Аян.

— Вряд, ли имеются солидные резервы у большевиков в составе Якутского гарнизона, — усомнился Пепеляев в решимости красных наступать на Аян. — А у Строда сил явно недостаточно, чтобы отправиться в поход на Аян с целью его осады. Мы понесли большие потери на Сасык-Сысы, но, я думаю, и красные потеряли немало своих людей.

— Сводный отряд Строда несомненно понес ощутимые потери на Лисьей Поляне, и я бы сказал, в какой-то степени выдохся, — согласился Вишневский с командующим. — Без подхода подкрепления из Якутска наступать Строд не решится. Было бы безумием отправляться в поход на Аян с теми силами, какими он располагает после столь продолжительного и упорного боя.

— Я лично тоже имел несчастье испытать на себе военный опыт этого красного командира, — подхватил Пепеляев. — Строд командовал большим и окрепшим во многих боях партизанским отрядом, который действовал в ближних тылах армии, которой командовал ваш покорный слуга. Когда мы отступали из Омска, нам пришлось весьма туго. Линии связи прерваны партизанами, железнодорожные пути разрушены на целые версты. Как мне хотелось тогда, чтобы поймали этого неуловимого Строда! Тридцать тысяч золотых рублей было обещано адмиралом тому, кто приведет живого Строда либо доставит его голову. Но все напрасно. Он ускользал из наших рук и сетей, расставленных военно-полевым контролем, словно угорь. И вот Строд опять встал на моем пути. На этот раз не как партизанский главарь, а как равный противник, и мы ничего пока не можем предпринять, чтобы сбить его с якутского тракта.

— А если соединить наши силы с дружинниками Охотского гарнизона и совместным ударом решить давние счеты с этим изощренным и закоренелым негодяем? — осторожно намекнул Вишневский.

— После столь неудачного боя с красным партизанским отрядом на Аянском тракте Ракитин не скоро решится на смелый шаг.

— Но он же человек военный и не посмеет ослушаться вашего приказа?

— Не посмеет — это верно, но зачем нам такая помощь, когда вверенные генералу Ракитину люди вконец деморализованы?

— Да-а-а… дела наши хуже чем губернаторские, — некстати произнес Вишневский.

— И несмотря ни на что, нам надо найти выход из создавшегося положения.

9

Полковник Шаров безмятежно спал в своей квартире неподалеку от конторы бывшей горной артели, и снился ему свой дом в первопрестольной, у Патриарших прудов, когда прибежал к нему прапорщик из офицерского собрания.

— Штабс-капитан Алферов смертельно ранен, господин полковник, — сбивчиво доложил он.

— Как?! Кто его ранил? — вскочив с кровати, закричал полковник. — Разве красные подошли к Аяну?

— Никаких красных войск вблизи Аяна не обнаружено, брат-полковник, — успокоившись, отвечал прапорщик. — Господа офицеры надумали поиграть в кукушку со скуки, и вот вышло такое…

— Вы что же, ничего другого придумать не могли, как начать игру в кукушку? Мало еще пролили красные офицерской кровушки? Мало! Так сами затеяли кровопускание.

— Сами же штабс-капитан Алферов первый и предложили сыграть в эту игру, — оправдывался перед начальником прапорщик. — Я-то уж никак не думал, что так печально все кончится.

— Идите, прапорщик, — натягивая на ходу меховые унты, отрывисто произнес полковник. — Впрочем, нет, обождите и выслушайте меня до конца. Передайте старшему в собрании офицеру, чтобы взял на себя все хлопоты по похоронам штабс-капитана Алферова, коли случится такое, что он больше не жилец. Обряд похорон надо совершить по христианским обычаям. Пригласите для отпевания соборного протоиерея, и все пусть будет так, будто мы не на краю океана пребываем, а где-то в центре матушки-России.

Шаров не собирался посетить офицерское собрание, где лежал умирающий штабс-капитан Алферов, а докладывать о случившемся начальнику гарнизона в такой неурочный час считал неуместным. Сон у него как рукой сняло, а до наступления утра еще далеко. Остаток ночи полковник Шаров провел в каком-то кошмарном полусне, который время от времени прерывал прогулкой на чистом воздухе.

Лишь только засерел тусклый зимний рассвет, Шаров отправился к генералу Пепеляеву, чтобы доложить о ночном происшествии во вверенном ему батальоне.

— Утро доброе, Анатолий Николаевич! — приветствовал Шаров начальника гарнизона.

— Здравствуйте, Андрей Семенович! — поднялся навстречу раннему визитеру Пепеляев. — Но позвольте, милейший, что вас принесло ко мне в столь ранний час?

— Пренеприятнейшее происшествие стряслось этой ночью в моем батальоне, — ответил полковник. — Перепившиеся в собрании офицеры вздумали поиграть в кукушку. И кончилась эта сумасбродная затея тем, что кто-то выстрелом из револьвера ранил в живот штабс-капитана Алферова, моего полуротного командира.

— И что с ним?

— Теперь уже, наверно, скончался, — красивое розовощекое лицо полковника Шарова покривила страдальческая гримаса. — Фельдшер наш, освидетельствовав раненого офицера, заявил со всей определенностью, что до утра он не дотянет. Я распорядился, чтобы заказали в соборной церкви заупокойную панихиду и похоронили погибшего по стародавнему христианскому обычаю.

— Царство небесное новопреставленному русскому воину! — перекрестился генерал Пепеляев, глядя на икону. — Печально сознавать, Андрей Семенович, но полагаю, что только тоска по утраченной родине и чувство безысходности могли толкнуть офицеров вверенного мне гарнизона на такой поступок. Виновных в смерти штабс-капитана Алферова приказываю арестовать. Нельзя и дальше допускать подобные инциденты, дорогой Андрей Семенович. — Пепеляев несколько смягчился, продолжал говорить тихим голосом: — Судьба ниспослала нам с вами тяжкие испытания. Не в лучшем положении оказались и наши братья-дружинники.

— Я замечал возникавшие порой ссоры между господами офицерами, — продолжал докладывать Шаров. — Были случаи дуэлей в батальоне. К счастью, все они закончились без смертельного исхода. Обычно дуэлянты стреляли в воздух. Но однажды пролилась кровь на поединке. Пострадавший офицер отделался легкой раной, и я решил не принимать строгих мер. И так слишком тягостным стало наше существование в этом захолустном Аяне.