Джеймс Шульц - Ошибка Одинокого Бизона (Повести, рассказ)

• Название: Ошибка Одинокого Бизона (Повести, рассказ)
• Автор: Джеймс Шульц
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Приключения про индейцев
• Год: 1990
• ISBN: 5-08-000345-6

В книгу вошли четыре повести американского писателя Дж.У. Шульца (1859-1947): «С индейцами в Скалистых горах», «Апок, зазыватель бизонов», «Сын племени навахов»,"Ошибка Одинокого Бизона» и рассказ «Голодная зима». Поселившись на много лет среди индейского племени черноногих, Д. Шульц хорошо узнал все особенности их патриархальных нравов, своеобразие их охотничьего быта. Время действия его повестей относится к тому периоду американской истории, когда индейцы еще не потеряли исконные права на землю, не были загнаны в резервации. Однако усиливающееся господство белых колонизаторов, как показывает Шульц, уже в полную меру ощущалось коренным населением континента.

---

Летом, вскоре после посевов, когда мне шел семнадцатый год, двое мужчин из клана зимнего народа ушли в горы на охоту и назад не вернулись. Отыскивать их отправился большой отряд. В лесу были найдены их тела. Кто-то снял с убитых скальпы, отобрал оружие и одежду. Ходившие на розыски вернулись в пуэбло и рассказали о том, что видели. Сомнений быть не могло — охотников убили навахи.

Мать Оготы начала шептаться с соседками. Она утверждала, что Одинокий Утес и я поддерживаем тайные сношения с бродячими отрядами нашего племени, доставляем им сведения и вместе с ними обдумываем план нападения на пуэбло. Весь летний народ и почти все кланы зимнего народа смеялись над этими россказнями, но кое-кто верил им или делал вид, будто верит. Среди тех, кто высказывался за то, чтобы убить нас или изгнать из пуэбло, был Тэтиа — Белый Медведь, вождь клана Па (Огонь) и дядя Оготы. Я знал, что он ненавидит нас с тех пор, как я ударил Оготу. Он был опасным врагом, и я не сомневался в том, что при первом удобном случае он нам отомстит.

Шел седьмой год нашего пребывания в Покводже. Летом умер Самайо Оджки, вождь охоты, и в киве летнего народа собрался совет, чтобы выбрать ему заместителя. В этом вопросе старшины кланов голоса не имели. Как-то вечером летний кацик созвал собрание, в котором участвовали только члены Патуабу — высшего тайного совета тэва. Членами Патуабу были два кацика, Тсиоджке — военный вождь, Тсичуи главный шаман, Поаниу — хранительница змей, Самайо Оджки — вождь охоты и восемь советников.

Одинокий Утес, Келемана и я сидели на крыше перед нашим домом, когда члены совета начали собираться на площади. Я смотрел, как они поднимаются по ступеням кивы, и вдруг с изумлением воскликнул:

— Смотрите: женщина! Что она там делает?

— Тише! Это Поаниу, — ответила Келемана.

— Но разве женщина может быть членом Патуабу?

— Поаниу пользуется такой же властью, как главный шаман или даже сам летний кацик. Она — хранительница священной змеи.

— Священной змеи? А что это за змея? Где она находится? Почему я до сих пор о ней не слышал?

— Тише, не кричи, — перебила Келемана, зажимая мне рот рукой. Мы никогда не говорим о Поаниу и о змее, за которой она ухаживает. Только члены Патуабу знают, где держит она эту змею.

— Но почему?

— Не задавай мне вопросов! — прикрикнула на меня Келемана. — Я не могу тебе ответить. И отец не даст ответа. Даже старшины кланов знают не больше, чем мы. Вот уже много лет, как у Патуабу находится эта змея, о которой заботится Поаниу. Змея им нужна для каких-то церемоний и обрядов.

— Смотри, Поаниу тащит тяжелый мешок, а в мешке, наверно, сидит змея, — предположил Одинокий Утес.

Келемана сердито повернулась к нему, дернула за ухо, потом ласково обняла и приказала молчать.

Члены Патуабу собрались на крыше кивы. Летний кацик спустился в подземелье, чтобы развести священный огонь, и вскоре из отверстия вырвались тонкие завитки дыма. Тогда один за другим члены Патуабу спустились вниз, и до нас донеслось заглушенное пение. Эти древние песни тэва всегда производили на меня странное впечатление. Меня охватила дрожь, захотелось узнать, что делается там, в киве, захотелось стать одним из тех, кто имеет право участвовать в совещании. Я наклонился к Келемане.

— Мать, — сказал я, — мать, я хочу быть одним из Патуабу.

Впервые я назвал ее матерью.

— Мой сын! Дорогой сын! — воскликнула она. — Наконец-то! Наконец-то ты назвал меня матерью! Как я счастлива! О, я помогу тебе стать одним из них! Я — твоя мать. Да, я — мать двух добрых сыновей.

Спускались сумерки. Вскоре пришла к нам из кивы Поаниу и спросила, где Начитима. Он был в соседнем доме, и мы видели, как Поаниу увела его в киву. Снова раздалось пение и бой священного барабана. Потом все стихло. Мы молчали, не смея высказать наши мысли и надежды.

Стало холодно; мы вошли в дом, и Келемана развела огонь в очаге. Потом достала мешочек со священной мукой и бросила по щепотке во все четыре угла комнаты — на север, юг, восток и запад. И Одинокий Утес и я, мы оба знали, о чем думает она, совершая этот обряд. Настала ночь, но мы не ложились спать. Наконец послышалось шарканье мокасин, и на пороге показался Начитима. Шел он медленно, словно человек, блуждающий во сне. Его глаза были расширены, лицо нахмурено и серьезно.

— Тебя выбрали на место умершего? Теперь ты — Самайо Оджки? дрожащим голосом спросила Келемана.

— Да. Как я был удивлен! Я не смел надеяться, что меня выберут на место умершего вождя охоты. Тяжелое бремя возложили на мои плечи.

— Ты можешь нести это бремя. С твоей помощью охотники добудут нам дичи, — стала его успокаивать Келемана.

— И мне ты поможешь: я хочу стать членом Патуабу, — сказал я.

— Ты знаешь, что для тебя и для Одинокого Утеса я сделаю все, ответил он.

— Ха! Как рассердится Тэтиа, когда узнает, что теперь ты — Самайо Оджки! — воскликнула Келемана.

— Да. Но меня он винить не может: не я себя назначил.

— Теперь и он, и Огота, и все члены клана Огня будут ненавидеть нас еще сильнее, — сказал я.

И я не ошибся. Тэтиа, дядя Оготы, и Начитима были главными помощниками старого вождя охоты. Они делали для него молитвенные палочки, исполняли его приказания, и Тэтиа не раз говорил, что надеется в будущем занять место старика. На следующее утро женщины зимнего народа сказали Келемане, что Тэтиа вне себя от гнева. Человек, приютивший и выкормивший двух щенков навахов, не имеет права быть Самайо Оджки и членом Патуабу, говорил он всем и каждому.

Спустя два дня Чоромана передала Келемане слова Оготы: он убеждал Чороману не иметь с нами дела и говорил, что дружба с мальчиками-навахами не доведет ее до добра.

Вскоре, после того как Начитима стал Самайо Оджки, начались сильные дожди. Теперь засеянные поля не нуждались в орошении, и мужчины нашего пуэбло решили пойти на охоту под предводительством Начитимы. Я очень обрадовался, когда он мне сказал, что я буду его помощником и пойду вместе с ним. У меня был хороший лук и оперенные стрелы с зубчатыми стальными наконечниками, но до сих пор мне приходилось убивать только кроликов, и я давно уже мечтал о настоящей охоте.

Рано утром отряд в сорок человек вышел из деревни и на плотах переправился через реку. Затем начался подъем на гору. Как тебе известно, горный хребет тянется с севера на юг, склоны его рассечены глубокими каньонами; он похож на большую ладонь, а каньоны — на пальцы руки.

За несколько дней до охоты Начитима послал вестника к Тэтиа и предложил ему отправиться вместе, как главному охотнику. Но Тэтиа наотрез отказался охотиться вместе с новым Самайо Оджки. Тогда Начитима назначил на его место Кутову — Человек-камень, отца Чороманы.

Эти двое вели отряд, а я, следуя за ними по пятам, тащил на спине мешок с молитвенными палочками Начитимы и очень гордился своим званием помощника Самайо Оджки.

Мы шли на юго-запад по заросшему лесом холму, между двумя глубокими каньонами. Идти было легко, так как высокие ветвистые сосны защищали нас от палящего солнца. Вскоре увидели мы следы дичи; олени и лоси убегали с нашей тропы. Но мы продолжали идти на юго-запад, и на дичь никто не обращал внимания.

Этого я не мог понять и наконец спросил Начитиму, почему он не начинает охоты.

— Сначала мы должны дойти до каменных львов, — ответил он.

У меня забилось сердце. Наконец-то я увижу этих чудесных каменных львов, о которых мне приходилось слышать столько рассказов!

4. ВЫЗОВ

Мы долго шли лесом. Обойдя два глубоких каньона, выходящих к Рио-Гранде, мы остановились у спуска в третий каньон, на дне которого журчал холодный прозрачный ручей. Сумерки еще не наступили, и я спросил Начитиму, почему мы так рано расположились на отдых и далеко ли от Каэнкукаджей — священных каменных львов. Он ответил, что Каэнкукаджи находятся неподалеку отсюда, но мы их увидим не раньше следующего утра, так как только на восходе солнца разрешается к ним подходить.

Мы спустились к ручью, а двое из нашего отряда остались наверху, у края каньона. До наступления темноты они должны были стоять на страже, потому что тэва опасались столкновения с навахами. Мы уселись на берегу ручья и достали из дорожных мешков лепешки из маиса, приготовленные для нас, охотников, женщинами пуэбло. Когда мы ели, раздался крик дикого индюка. Другой индюк ему ответил, а через несколько минут двенадцать индюков гуськом спустились по крутому склону к ручью. Вскоре два лося пришли на водопой и остановились в нескольких шагах от нас. Охотники молча следили за ними, а я шепнул Начитиме:

— Позволь мне убить лося.

Ничего не ответил он, только покачал головой и приложил палец к губам. Когда индюки и лоси напились и, выбравшись из каньона, скрылись из виду, Начитима сказал: