Фридрих Горенштейн - На крестцах. Драматические хроники из времен царя Ивана IV Грозного

• Название: На крестцах. Драматические хроники из времен царя Ивана IV Грозного
• Автор: Фридрих Горенштейн
• Жанр: Драматургия
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-4448-0443-8

В книге «На крестцах», то есть на перекрестке дорог, на распутье, воспроизведены события XVI века – эпохи окончательного формирования империи в последние четырнадцать лет царствования Ивана Грозного. Разгром вольного Новгорода, набеги крымского хана, война с Польшей за Ливонию, отмена опричнины, яростные споры, раздирающие православную церковь, – все это изображено беспристрастно и подробно, со скрупулезной достоверностью. Персонажи хроники говорят на языке, максимально приближенном к реальному русскому языку тех времен. Почти все из них существовали на самом деле. И то, что происходит с ними на страницах книги, чаще всего не выдумано. Читатель не просто погружается в реальность Московской Руси, какой она была почти пять веков назад, в ее коллизии и умонастроения, но, по существу, живет в ней, самостоятельно вырабатывая свое отношение к происходящему. Такова сила таланта Фридриха Горенштейна (1932–2002), крупнейшего русского писателя последней трети ХХ века.

---

Данилов. Господин великий князь Иван Васильич Всея Руси! Помилуй, Господа ради, виновных перед тобой людей Великого Новгорода, своей отчины! Покажи, господин, свое жалование! Уйми огонь и меч! Не нарушай старины землице сей! Дай видеть свет безответным своим! Помилуй, смилуйся, как Бог тебе на сердце положит! (Кланяется царю.)

Иван. Где владыка новгородский архиепископ Пимен?

Данилов. Занемог владыка.

Иван. Занемог? А я уж повелел уготовить кадило и фимиам вложити, и целовати руку, а тут и всем мир и прощенье дать, и перекреститься трижды, обвив четки около руки своей… (Внезапно толкает посадника ногой, тот падает. Кричит.) Вы лжецы! Изменники новгородские. Знаю и весь ваш заговор новгородский. Волынец, кто главный заговорщик?

Волынец. Главный заговорщик – вон посадник боярин Василий Дмитриевич Данилов да два немчина: Максим Литвин и Роп – немчины, пушкари беглые, Мишки. Слуги посадника, – он их в Литву с секретом послал с изменной грамотой. Также гости – гости торговые Федор и Алексей Дмитриевичи Сырковы, да прочие. Вот список. (Подает список.)

Иван. Малюта, возьми список для сыскного дела. (Звонит в колокол.) Починаем новгородское изменное дело!

Грязной. Государь великий, по твоему царскому повелению опричные дети боярские тотчас окружили город, чтоб никто не мог убежать из него. Схватили духовных из новгородских и окрестных монастырей и церквей. Пятьсот старцев. Так же и с белым духовенством.

Иван (гневно). Заковать в железо и в Городище поставить на правеж. Всякий день бить их на правеже, требуя по двадцать новгородских рублей с каждого на выкуп. Та же участь для торговых людей. Дворянам и детям боярским опричным созвать в Детинце знатнейших жителей и торговцев, а также приказных людей. Заковать и отдать приставам под стражу, и дома их и имущество опечатать. Имущество отдать в государеву казну. (Звонит в колокол.) Сей вечевой колокол – знак вашей городской свободы. Так ли?

Дьяк Долматов. Так, государь. Однако волен ты, государь, над нами и над нашим колоколом.

Иван. Езжай, дьяк Долматов, в Псков. Вели, чтоб псковичи мне свои колокола сюда в Новгород отправили.

Дьяк Долматов. Исполню, государь милостивый.

Шут (звонит в колокол). Народ новгородский, слава Тебе Господи, было да сплыло. Не о чем думати. Не спи, не стони, да оборону от клопов держи. (Смеется.)

Иван (тоже смеется с опричниками). Речь моего шута – то последняя новгородская вечевая речь. Дед мой великий князь Иван Третий, тот канбан, сиречь колокол, снял. Они, изменники, вновь приладили. Более не будет. Вечьему колоколу в отчине нашей Новгороде не быти! Посаднику не быти! А государство все нам держати.

Опричники срывают колокол, набрасываются на посадника и иных новгородцевЗанавесСцена 3Новгород. Городище. Толпа игуменов, попов и монахов в оковах окружена опричниками. Холодно. Падает снег. Входит царь Иван, царевич Иван Иванович, духовник Евстафий

Иван. Грязной, что делается?

Грязной. Государь великий, правеж делаем по твоему царскому повелению игуменам, попам и монахам новгородским.

Духовник Евстафий. Неразумные! Многие бесы в себе принесшие! Ежели не перестанете, от такого начинания погубите и тела и души свои.

Иван. Духовные новгородские! Христос бо мне, царю, повелел, помазнику Божьему, соблюдать Русскую землю от бесов и злых человеков. Со скорбью взираю на вас, обликом духовных, а нутром бесовских! Каeтесь ли?

Монах. Государь милостивый, Божий гнев Русскую землю постиг за грехи наши!

Царевич ИванИванович. Они, подстрекаемые бесом, вопили: «Господин Великий Новгород!» Желали Новгород над Москвой поставить и бесстыдное дело сотворити, ибо Москва место Божие. Бог подал помощь в том месте граду быти – центру русскому.

Царь Иван. Истину говоришь, мальчик! Предок наш, великий князь суздальский Долгорукий, воздел руки к небу, вздохнувши из глубины сердца, со слезами рече: «Боже Вседержитель! Творец всему и Создатель! Прослави, Господь, место сие и устрой город на месте сием! И вознагради святые церкви!» Так повелел и град основал около тех красных сел на Москве-реке. Сей же град на Волхове – вотчина наша. А церкви здешние – митрополия наша. По Божьему благословению приде из Киева-града к Москве Преосвященной Петр митрополит и благословил князя, и нарече его великим князем московским и Всея Руси. И пророчествовал Петр митрополит о сем граде Москве. Якобы по Божьему повелению будет град сей царствующий, вельми распространится, и устроится в нем дом всемогущий и живоначальная Святая Троица, и Пречистая Мать и Пресвятая Богородица, и церквей Божьих во множестве, и монастырей святых бесчисленно много множеств. Милые мои, люблю Русь Святую и особо же за церкви и монастыри! И тут, в вотчине моей, Новгороде, всякий раз бываю, в первочеред по церквам и монастырям езжу. (К одному из духовных.) Ты, чернец, какого монастыря?

Духовный. Нередицкого монастыря, государь милостивый.

Иван. Стенопись там хороша. Роспись алтаря в церкви Спаса-на-Нередице. Помнишь ли, мальчик, Нередицкого Деисуса?

Царевич Иван. Там, батюшка, в Деисусе, вместо Богоматери, святая Марфа. Деисус делается Иоанном Предтечей и Богоматерью, а в Нередице Иоанн Предтеча да Марфа. Нет ли в том подвоха новгородского?

Иван. Истинно подвох, мальчик. Так заказчица Марфа посадница велела. То против канона, однако роспись хороша. Духовные, выкликайте, кто откуда?

Второй духовный. Церковь Благовещения, государь.

Иван. Особо хороша там икона за иконостасом: три пророка в пещере огненной.

Третий духовный. Спас-на-Ковалеве.

Иван. Роспись там сделана Феофаном Греком.

Четвертый духовный. Спас-на-Ильинке.

Иван. Купольная роспись там потягаться может с купольной росписью Софии.

Пятый духовный. Богородица-на-Михальце.

Шестой духовный. Фрола и Лавра на Людгощей улице.

Седьмой духовный. Церковь Рождения Христова на кладбище.

Иван. Грубая церковь. Стены ее излишне толсты, по чертежу неверному линии кривые. Столбы церкви округлы, аки церковь Спасения на Волковом поле. Отец Евстафий, надо бы с митрополитом Кириллом поговорить, чтобы те церкви снести и заново сделать.

Евстафий. Исполню, государь.

Иван. Особо роспись мне не по душе. Се фрески Рождества излишне земны и грубы, не то что роспись Спаса-на-Ильинке Феофана Грека. На соборе про росписи мыслить надобно, а не так – каждый как хочет. Да про перестройки ветхих и негодных церквей. В Москве кости мертвых при перестройке церкви свезены в Драгомилово. На месте церковной ограды, служившей для погребения, сад. (Сердито.) То беда земская и нечестие государское: кости мертвых вынесены, а тела остались на прежнем месте, рассыпавшись в прах. И на них сад посажен. А Моисей во Второзаконии не велел садить садов и деревьев подле требника Господа Бога! Гробокопателям каковы казни написаны? А ведь это оттого, что будет Воскресение мертвых! Не велено мертвых с места двигать, опричь великих Святых, коих Бог чудесами прославил. Где столько лет стояли Божьи церкви, где стоял престол и жертвенник, – эти места не огорожены, собаки ходят по ним и всякий скот! Обсудить то все с митрополитом.

Евстафий. Обсудим, государь.

Иван. Называйте далее, духовные, с какой церкви.

Восьмой духовный. Церковь Воскресения на Мячине.

Иван. Про сию церковь особый разговор. Церковь Уверения Фомы на озере Мячине – предтеча Спаса-на-Нередице. Она мне по душе. А Воскресения на Мячине делалась по особому замыслу новгородской вольницы. И в росписях повесть о былой победе новгородцев над суздальцами. Они о прошлом своем пишут неправедно. (Гневно.) Церковь также снести! Отныне строить будут лишь по московскому образцу, московскому облику церкви Никиты на Московской улице – церковь шестистенную. (Нервно ходит.) Нет более новгородских церквей! Есть общерусские! Так и новгородские Грановитые палаты сделаны против Москвы. Тако же обстройка владычина Двора и новгородского Детинца. Посадник на берегу ручья церковь Федора Стратилата поставил. Федоровская церковь с большими палатами на каменных сводах.

Царевич Иван. Они, батюшка, храмы да иные дома на латинский манер делают, желают к латинам податься.

Иван. Истинно, мальчик. Новгородские палаты немцы делали, немцы из Заморья да новгородские мастера. Палаты каменные, при новгородской самостоятельности там заседал Боярский совет со своим Владыкой. Нашу Московскую грановитую палату фрязин строил. В ней дух светлый, тут дух темный, готический. Тут дух еретичный. Знаю, есть среди новгородских попов и монахов мудрствующие по-жидовски, отвергающие Святую Троицу и Божественного Иисуса Христа. Тот дух, а также измену истребим. (Гневно, дико кричит.) Тот пес еретичный изменой, тою дорогою поганою дойдет до меня, а далее не пойдет! И умре на поле будет!