Ирина Ванка - Сказки о сотворении мира

• Название: Сказки о сотворении мира
• Автор: Ирина Ванка
• Жанр: Фэнтези

---

— О! — обрадовался циркач, разглядывая окрестность сквозь бетонные стены. — Вернулся мужик. Бибикни ему еще раз.

— Тише, — погрозил пальцем Оскар и указал на дверь, за которой Учитель беседовал по телефону.

Несмотря на поздний час, Даниель снял трубку сразу, и без удивления выслушал просьбу.

— К вашим услугам… — ответил он. — Друзья Мирей — мои друзья.

— Если позволите, мы сразу перешлем файлы. Некоторые фрагменты записаны на русском языке, но пусть господина Ханта это не смущает. Если нужно…

— Они русские люди? — спросил Даниель.

— Возможно, русского происхождения, долго проживавшие за границей, — уточнил Боровский. — Где именно, вот в чем вопрос. Надеюсь, господин Хант что-то похожее уже слышал.

— Среди них есть человек по имени Жорж?

— Да, есть…

— Один момент!..

У Натана екнуло сердце. Ему показалось, что к телефону идет сам Зубов. Идет, чтобы лично ответить на каждую глупость, которая пришла в голову досужим фантазерам, застрявшим до полуночи на работе. Боровский посмотрел на часы и ахнул. Он приготовил миллион извинений, он готов был провалиться со стыда за свою рассеянность. Никогда прежде Натан Валерьянович не позволял себе беспокоить малознакомых людей позже десяти часов вечера.

— Вы слышите меня, мосье Натан? — окликнул его Даниель. — Юрген считает, что акцент человека по имени Жорж имеет внеземное происхождение, и его не переубедить.

— В каком смысле? — удивился Боровский.

— Он уверен, что родной язык мосье Жоржа — язык Ангелов.

Натан Боровский решил, что любимый французский по прошествии лет им напрочь забыт. Он не был уверен, что правильно понял собеседника, а потому рациональных аргументов для полемики не нашел. Тон Даниеля показался ему любезно- издевательским, дело — гиблым, акцент мосье Жоржа — не поддающимся идентификации. — Нет, он точно не ирландец, — успокоил Боровского Даниель. — Дело в том, что с полгода назад мы получили кассету с записью разговора мосье Жоржа. Мирей просила Юргена о том же, о чем просите вы сейчас. Определить происхождение. Они говорили по-французски. И, я вам скажу… мы сначала приняли его за француза, долго проживавшего за границей. Но где именно? Вот, в чем вопрос.

— Мирей? — не поверил Боровский. — Полгода назад? Не может быть полгода назад. Прошло полтора года после авиакатастрофы!

— На кассете был ее голос. Точнее, голос был записан в начале июня.

— Вы уверены?

— «Роланд Гаррос», мосье Натан! Турнир Большого Шлема, — пояснил молодой человек задумчивому физику. — Вы не болельщик? Скажу точно: дело было третьего числа, потому что Мирей с Жоржем обсуждали личность испанского теннисиста, который в тот день праздновал именины. Мирей очень понравился молодой испанец. Мосье Жоржу — не очень…

— Вы уверены?

— Да, — подтвердил Даниель, — он не одобрил увлечение Мирей юношей, избалованным спортивной славой.

— Вы уверены, что дело было в июне этого года?

— Запись очень четкая, мосье Натан. Они беседовали в лобби «Метрополя», мосье Хант прекрасно знает отель. Кофе подавал гарсон с чудовищным акцентом американского миссионера. И его мосье Хант узнал по манере тянуть гласные, характерной для завсегдатаев протестантских проповедей.

— Невероятно, — восхитился Боровский.

— Юрген определил акцент мосье Жоржа очень просто: он сказал, что Мирей — его Ангел-Хранитель, а кто еще может спорить с Ангелом-Хранителем? Беседовать на равных, даже указывать мадмуазель на возраст и предостерегать от роковых влечений. Если хотите мое личное мнение, — перешел на шепот Даниель. — Мосье Хант такого акцента никогда прежде не слышал. Если мосье Хант не слышал, значит, такого акцента нет, и вы зря потратите время.

Натан Боровский от волнения перестал понимать собеседника.

— Даниель, вы лично говорили с Мирей? Вы уверены, что это была она?

— С Мирей никогда ни в чем нельзя быть уверенным, — вздохнул Даниель. — Если хотите, я перешлю вам запись.

— Мужик постучал в окно, — заметил циркач. — Он знает, что вы здесь или так наглеет?

— И не говори, — согласился Оскар. — Совсем охамел. Еще немного и мое терпение лопнет.

— Кинуть в него тяжелым? — предложил циркач.

— Ты всегда так поступаешь с людьми, которые тебя напрягают?

Циркач умолк и сосредоточился на заточке ножа.

Капитан Карась вооружился фонарем и пошел вдоль забора по внутренней стороне участка. На заброшенных огородах, некогда соседствовавших с дачей Боровских, он нашел подгнившие пни и обломки фундамента. Земля впитала строительный мусор, который никто не вывозил, затянула пленкой сорняков и гнилой травы. Дома словно были свалены бульдозером, неаккуратно разровнены и присыпаны пеплом. В том, что трава росла на пепелище, капитан Карась убедился на ощупь. Хозяйствовать на таком участке было бы глупой затеей, заметать следы испытания супероружия — еще глупее. Что странного в том, что серьезному ученому для работы потребовалось несколько гектаров тишины и покоя, без соседей и детишек в летнее время года? На участке Боровского капитан не нашел характерных признаков лазерной атаки, склад боеприпасов также отсутствовал. Он не увидел ничего загадочного в том, что состоятельный человек скупил бесхозную территорию после пожара, чтобы иметь возможность в тишине обдумывать серьезные проблемы. Даже профессорский дом перестал казаться ему загадкой. «Дом как дом», — решил про себя Карась и обернулся, но дома не увидел.

Минуту капитан стоял в задумчивости, потом решил, что сбился с пути и повернул к забору. Забор отсутствовал. Капитан осветил фонарем пустырь. Он решил, что в доме погас свет, что проводка отсырела или отключилась по причине тех же непонятных электромагнитных импульсов, что замкнули клаксон. Капитан вернулся. На месте дома Боровского осталось пепелище. Кусок обугленной стены торчал над фундаментом. На стене висел отрывной календарь. «Второе ноября», — было написано на листке.

«Странно, — подумал Карась, — вроде я ничего не трогал». Он посмотрел на часы. Ничего странного: хронометр уже выкатывал двойку на циферблат и указывал капитану стрелкой туда, где стояла машина. «Пора», — намекал хронометр.

— Пора, — согласился капитан Карась, вышел на дорогу, нащупал в кармане ключи, но доставать не стал, поскольку не обнаружил машины. — Пора, — еще раз сказал капитан самому себе, и пошел пешком.

— Я же вам говорил!!! — воскликнул Оскар. — Вот и все, что требовалось доказать, Учитель! А вы не верили? Никакого самоубийства! Она от нас просто слиняла! Вот это да! Вот это номер!

— Боюсь, что Мира прячется не от нас, — заметил Натан. — Все равно, информацию, которую пришлет Даниель, надо будет проверить по датам и персоналиям. Нам нужны железные доказательства: по всем играм большого и малого шлема, а также испанским теннисистам, молодым и старым. Такая информация должна быть в сети.

— Должна, — согласился Оскар. — Значит, Мирка с Жоржем в Европе и Глаз идет к ним!

— К Греалю, Оскар! К тому, в чьих руках сейчас эта вещь. Будем надеяться, что у них.

— Учитель, но Жоржа мы не найдем ни за что на свете!

— Найдем Мирославу, найдется и Жорж!

— А если она уже с этим… с испанцами в теннис играет? У их сиятельства часто меняется вкус.

— Не говори ерунды! — рассердился Боровский и выключил компьютер.

В лаборатории наступил непривычный мрак. Циркач отложил брусок и спрятал в рукаве наточенный нож.

— А я? — спросил он.

— А ты тут причем? — не понял Оскар.

— Что со мной?

— Думаю, мы должны дать человеку денег на дорогу, — предложил Натан.

— И куда я пойду?

— Гляньте-ка, Учитель! Разговорился! В новую жизнь ты пойдешь, дорогой! В светлое будущее!

— А старая жизнь? — не понял циркач. — Как с ней?..

— А старой жизни у тебя, Иван Палыч, нет. Нет, не было, и быть не могло.

— Не понял… Натан Валерьянович, почему?

— Вам придется смириться с тем, что есть, дружочек, и не роптать на судьбу, — согласился с коллегой Боровский.

— Всю прошлую жизнь ты был убийцей и вором, — напомнил Оскар. — И длилась она, чтоб тебе не соврать, дня два-полтора. Хочешь продолжить?

— Не ищите свой дом и родню, потому что у вас нет ни родни, ни дома. Не старайтесь вспомнить свое имя, потому что у вас не было имени. Придумайте свое прошлое сами, задумайтесь о будущем и ступайте с Богом. Не нужно взваливать на себя вину, ибо человек ни за что в этом мире не отвечает. Он не отвечает даже за самого себя.

— Вот так, — согласился с Учителем Оскар.

— Вы обещали мне вспомнить!.. — обиделся циркач.

— Не вспомнить. Мы обещали материализовать иллюзию, чтобы из этого эфемерного субстрата извлечь идею, которая станет ключом к решению нашей общей задачи. В этом случае мы получали направление поиска похищенного вами камня, а вы — иллюзию памяти.