Ирина Ванка - Сказки о сотворении мира

• Название: Сказки о сотворении мира
• Автор: Ирина Ванка
• Жанр: Фэнтези

---

Послушная девочка окончила школу, поступила в институт и не ждала сюрпризов судьбы. В этой жизни она представляла себя диваном с отпечатком задниц августейших особ. Она заранее знала, какой угол ей отведен в квартире, и как ей надлежит стоять в том углу, твердо упираясь ножками в персидский ковер. Девочка с аристократической родословной написала самой одиозной личности мирового кино, обратилась по имени к воплощению порока, на которого юным особам из хороших семей запрещалось смотреть. Мира написала ни много, ни мало, маэстро Юргену Ханту. Немного о себе, немного о кино, и о нем самом, и о жизни в целом. Она поклялась, что согласна на любую работу в его картинах, и вложила в конверт фотографию. Умная девочка знала, что ответа не будет. Для нее было счастьем, что небожитель несколько минут посвятит ее исповеди, будет думать о ней, рассматривать фото, представляя девочку из России. И этой девочкой будет она. От одной мысли Мира падала в обморок на ходу. Спустя год она нашла в почтовом ящике иностранный конверт.

«Ю.Х. будет в Москве в октябре. Свяжись с агентом перед открытием фестиваля…» — было написано в послании. — Ниже прилагался телефон и подпись: «Алекс Кауфман». «Кто такой Алекс Кауфман? — не поняла Мира. — Кто такой «Ю.Х»? Причем здесь агент?» Цифры плыли у Миры перед глазами… Она смотрела на конверт и не могла понять, что происходит: это сон?.. или что-то еще? Реальность, которую она переживала, не вязалась со всей предыдущей жизнью. До Московского фестиваля оставалась неделя.

Повзрослев, Мира поняла, что натворила. Она познала запретную любовь Бога, земные радости померкли для нее навсегда.

Алекс нашел Миру в зрительном зале. Она высидела скучную церемонию, выстояла аплодисменты. Мира сделал все, как ей велели: приволоклась сюда по фестивальной лестнице в вечернем платье Клавдии, путалась в подоле, натыкалась на колонны и предъявляла пригласительный билет каждому подозрительному взгляду. Девушка не спала ночь, и окружающий мир стал превращаться в пеструю кашу. Нарядная толпа расходилась по банкетам, когда из нее вынырнул Кауфман. Как вспышка света. Радостный и невозможно пьяный.

— По-английски говоришь? — спросил он. — Чем занимаешься? Скучаешь? — молодой человек позволил себе комплимент, который дезориентировал юную деву. Мира стала опасаться, что все это розыгрыш, что ей пора очнуться и топать домой. — Идем, — вдруг сказал Алекс и подал руку.

В фойе наливали шампанское… Мира не узнала Юргена Ханта. Она лишь почувствовала, что он где-то здесь… по дрожи в коленках. Она уловила его присутствие на химическом уровне раньше, чем от компании отелился элегантно одетый господин с фужером, и приблизился к ней.

— Русская красавица! — представил девицу агент.

— Почему такая худая? — спросил его Хант, мельком взглянув на Миру, и подозвал официанта с пирожными.

С официантом подошли еще двое, разговор пошел на немецком. Под шумок Мира добралась до шампанского. Тревога в ее душе сменилась умиротворением. Она стояла рядом с Юргеном, который не мог отвязаться от собеседников, чтобы поговорить с ней. Мира стояла рядом и рассматривала золотую запонку на его манжете. В первый день знакомства она боялась поднять глаза, на второй день девушка поняла, в чем дело, и осмелела.

Героя будущей картины Ханта увезли из России в юном возрасте. Родины он не помнил, помнил только снег и церковь на горе. Помнил женщину, которая бежала за повозкой, что-то кричала вдогонку на языке, который герой забыл. Женщина была похожа на мать героя, а Мира Виноградова на актера, приглашенного на главную роль. Новоиерусалимский монастырь был похож на «церковь», язык, по замыслу автора, должен был звучать без акцента, а снег в Подмосковье к декабрю месяцу гарантировал лично продюсер.

— Как же так? — удивился Хант. — Второй курс и вас ни разу не снимали в кино? Даже статистами?

— Я же писала, что учусь на театроведческом отделении, — напомнила Мира. — Но актеры-второкурсники тоже не все снимались. Я также писала, что согласна на любую работу, но если надо сниматься, только скажите…

— Где же твоя коса?

Хант сверил внешность Миры с фотографией, присланной год назад.

— Если б я знала, что она понадобится… — оправдывалась девушка.

— Мы ей платок повяжем, — нашелся Алекс. — Русские леди зимой в платках бегают. Правда, Мирей?

Мира с Алексом не общалась. Мира смотрела только на Ханта.

— Я представлял тебя постарше и потолще…

— Русские леди становятся мамами в тощем и юном возрасте, — сообщила Мира иностранцу. — А толстеют к старости, потому что кроме хлеба ничего не едят.

— Ты посмотри на нее, — восхитился Хант. — Просто прелесть, какая нахалка!

— Никто лучше меня эту роль не сыграет, — наглела Мира. — Если я так похожа на вашего актера, как вы говорите, то зачем искать удачу, когда она сама идет в руки?

Хант еще раз взглянул на фото.

— Оставь телефон, — сказал он. — На всякий случай.

Мира сыграла свою первую роль в кино и свалилась с ангиной. Минул год, в российский прокат картина не вышла. Более того, воспоминания о родине главного героя, которые должны были идти через весь фильм, вырезали подчистую вместе с подмосковным снегом и церковью на горе. Не то из политических, не то из эстетических соображений. Мира решила, что русские прокатчики отомстили за бесплодные усилия начинающей актрисы.

— Ты отличная девчонка, Мирей, — сказал Юрген Хант, принимая Миру в парижской гостинице, — но в кино тебя снимать нереально. Как ты говоришь по-французски? Так здесь с прошлого века не говорят. Хочешь стать актрисой, — учи реальный язык. В таком виде тебя ни одна актерская школа не примет.

— Буду брать частные уроки. Подумаешь, и у тебя акцент, но ты же учился…

— И чего я достиг? Разве я не всех фашистов сыграл, пока заработал на свое кино? А что будешь делать ты, когда надоест играть российских проституток? Частные уроки хороши, если есть режиссер, который видит тебя в картине. Я пока что не вижу.

— Ты прав, Юрген, — согласилась Мира. — Использую гонорар для покупки веревки и мыла. В Россию я больше не вернусь!

— Мать выгнала тебя из дома, — догадался Хант. — За что? Детка плохо себя вела? Грубила старшим? Не ела кашу?

— Детка влюбилась в плохого дяденьку, — пояснила Мира.

— Используй гонорар для того, чтобы научиться чему-то полезному, — ответил Хант и сменил издевательский тон на воспитательный. — Поживи в Европе, посмотри, как ведут себя европейцы, попрактикуйся на студенческой сцене. Конечно, не стоило бросать из-за меня институт, но раз уж так вышло…

— Я не бросала. Меня выгнали.

— Раз уж так получилось, могу предложить тебе место ассистента. Попробуй получить хоть какое-то реальное образование. Что такое театральный критик? Мне нужен грамотный менеджер, а критиковать меня может любая неуч.

— Можешь распоряжаться мной как угодно, — согласилась Мира.

— Мне угодно выпороть тебя и отправить домой, — ответил Хант. — Но ведь мамочка выпорет тебя еще больше.

В глубине своей заблудшей души Юрген Хант был гуманным человеком, в том числе в отношении к самому себе, и добрыми советами не пренебрегал. Он не стал отказываться от удачи, которая шла в руки, не стал разбрасываться преданными людьми. Наоборот, оградил подругу от богемных соблазнов и стал эксплуатировать ее в интересах искусства. Для Миры же великий «Ю.Х.» так и не стал человеком. Просто, рухнув с Олимпа, он не долетел до земли. Так и завис между божественным и суетным.

Мира Виноградова стала заново учить французский. Вслед за благодетелем она уехала в Голливуд, осваивать американский акцент, затем опять вернулась в Европу. Последний проект маэстро Ханта погорел. Картина, в которой Мира сыграла очередную мимолетную роль, осталась незавершенной. Из бывшей команды не разорвали контракт только Мирей и Даниель, выполнявший работу стилиста. Хант грозился сам уволить обоих. Грозился, но не уволил.

Осень еще не раздела деревья, только окрасила желтизной, а в подмосковной электричке уже стоял холод. Мира пожалела, что не поехала с Тарасовым. В вагоне ее грели две толстые тетки, но вскоре вышли. Женщина придвинулась к окну и увидела свое отражение.

— Ханни меня убьет, — решила Мира, — ключей не оставила, когда вернусь, не сказала. Он уже разыскивает меня через интерпол. Или его хватил удар, а Даниель не знает, как вызвать скорую…

У Миры сжалось сердце. Она представила, как Хант лежит, распластавшись посреди гостиной, а молодой любовник не может оторваться от телевизора, как это случилось в Париже год назад. Даниель решил, что Хант уснул сидя, и до утра ходил на цыпочках. Мира была в ярости. «Когда это он засыпал раньше часа ночи?! — ругала она Даниеля. — Да еще в кресле! С его-то бессонницей! Мог хотя бы убедиться, что он не наглотался колес! Мог бы хоть поцеловать его на ночь!»