Ирина Ванка - Сказки о сотворении мира

• Название: Сказки о сотворении мира
• Автор: Ирина Ванка
• Жанр: Фэнтези

---

— Прочь от бумаги! — рассердился старик. — Замараешь мою работу!

— Дедушка, у меня мало времени. Пока меня еще можно достать из склепа живой, поди… скажи, что я умираю мучительной смертью!

— Значит такова твоя доля, — сказал дед, обмакивая перо в чернила.

— Ах ты, дерьма кусок! — графиня поднялась с колен, взяла старика за обрывок веревки, выдернула из-за стола и потащила к графской опочивальне.

Чернильница опрокинулась на грязное белье звездочета. Дед крякнул, вцепился руками в петлю, зашипел, зафыркал, но было поздно. Голые пятки старика уже развевались в воздухе. Графиня ослабила удавку только перед кроватью отца, подняла старика за шиворот с пола и усадила на край перины.

— Если не сделаешь, что приказано, я клянусь Девой Марией… Именем короля, королевы и папы римского! Памятью покойной бабки клянусь, что вышвырну в печь твою астрономическую мазню! А следом за мазней полетишь и ты. Понял, жучара навозная? Немедленно разбуди сына и обрадуй, что Анабель жива!

— Определенно, Человек держит нас, Ангелов, за дураков.

— Бог с тобою, Валех! Человек всегда считал Ангела венцом совершенства. Кто, кроме Ангела, приходит к нему сообщить, что медицина бессильна, а милость Господа имеет предел?

— Человек видит в Ангеле врага, но не друга.

— Человек видит в вас отражение божества, ибо кто кроме Ангела способен ответить на все человеческие вопросы, не сказав ни слова по существу.

— Человек отвернулся от Ангела, потому что затаил на него обиду.

— Ничего подобного! Человек только тем и занят, что ищет Ангелов вокруг себя и не верит глазам своим, когда не находит. Из всех галлюцинаций, присущих человечеству, образ Ангела наиболее частый, я тебя уверяю.

— Нет, — возразил Валех. — Человек от Ангела не в восторге!

— Что мне сделать для тебя, Ангел, чтобы ты изменил свое мнение о нас, недостойных. Скажи мне, чем обидела тебя Мирослава, и я отвечу за ее поступок.

— Она знает нечто, чего не дано узнать мне, и ни за что не хочет со мной поделиться.

— Я с тобой поделюсь, спроси.

— Тогда ответь, Человек, почему твоей душе нигде нет покоя? Почему она не отличает ада от рая? Отчего она мечется по Вселенной, не помня себя вчерашнюю, и ищет завтрашний день в надежде себя потерять?

— Потому что у нее сзади маленький хвостик, мой Ангел. Хвостик, который постоянно вращается. Он никак не сочленен с мозгом. Хвостик чувствует только холод и страх, оттого постоянно дергается и человеческая душа летит по Вселенной, не соображая, куда и зачем.

— Так я и думал, — ответил Валех. — Так я и знал. Что для вас ни делай, как ни опекай, никакой благодарности в ответ не получишь. Все человечество считает Ангелов отъявленными злодеями. И ты туда же.

Рыцарь поставил у изголовья графини поднос с телефоном и удалился. Собек налил пива.

— Выпьешь?

— Еще спрашиваешь! — графиня оторвала голову от подушки. В голове шумело. На подносе у телефона лежала записная книжка, которую графиня трижды кидала в огонь и дважды топила. Книжка обгорела и немного расклеилась, но все еще годилась в дело. — Зачем это? — графиня с трудом подняла тяжелую кружку.

— Эрнест считает, что ты должна звонить во Флориду.

— Он не нашел учителя математики? С кем он занимался сегодня?

— Со мной, — ответил Собек.

— То есть, вы играли в рулетку на деньги.

— За кого ты нас принимаешь? Только на водку.

— Хорошие мальчики, — сделала вывод графиня.

— Позвони… — присоединился к просьбе Собек, — парню, что приезжал к тебе из Америки. Эрнест сказал, вам пора помириться.

— Не его щенячье дело.

— Парень страдает.

— Еще не хватало, чтобы он радовался, обидев меня!

— Эрнесту нужен наставник.

Графиня выпила половину кружки и снова уронила голову на подушку.

— Не вспоминай о нем, Крокодил! Не вспоминай, если не хочешь со мной поругаться.

— Тогда не упрекай судьбу за то, что Эрни стал картежником. Упрекай себя. Если малыш уверен, что та дорога ему открыта, значит с ним бесполезно спорить. Успокойся и позвони кому-нибудь из друзей. Поговори с живым человеком, и все станет проще. Ну…

Графиня развернула книжку, но игнорировала страницу с майамскими телефонами. Она пролистала свою «долгую жизнь» и убедилась, что в книге не осталось людей, которым можно «просто» звонить, не выискивая причин, не выдумывая предлогов, не рискуя отвлечь от дел. Не осталось, потому что не было. Никого, кроме Оскара. Никогда прежде и тем более после. Ничего на него похожего. Даже отчасти способного его заменить…

— Позвони. Не ищи себе оправданий, — сказал Собек и оставил графиню наедине с телефоном.

Звонок застал Натана Боровского в кресле кабинета перед раскрытой дверью балкона, но Натан не обратил внимания. Он был уверен, что звонят родственники Розалии Львовны, хотят пригласить его в гости, чтобы в чем-нибудь упрекнуть. Телефон продолжал трещать в кармане его пиджака. Натан Валерьянович продолжал созерцать бульвар, пока Розалия не вошла в кабинет, не ответила на звонок и не вручила трубку Натану.

— Мирослава, — Розалия Львовна напряглась, но тактично вышла из кабинета.

Натан едва не выронил трубку. Он успел разучиться держать в руке телефон.

— Мира!!! Мирочка, ты?

— Я, Натан Валерьянович.

— Где ты?

— А вы? Не подскажете страннику, который сейчас год и месяц, а если еще назовете число, то большое спасибо.

Вопрос застал Боровского врасплох. Он метнулся к столу, но не увидел календаря. Он выбежал в гостиную, но супруга, знавшая ответ, закрылась в ванной комнате вместе с Левкой. Он заглянул к дочерям, но нашел там один компьютер, играющий сам с собой.

— Сейчас скажу, сейчас… я выйду на улицу и спрошу у кого-нибудь. — пообещал Натан, — только не вешай трубку.

— Натан Валерьянович, сядьте, где сидели, и послушайте меня.

— Да, Мира, — сказал профессор. — Слушаю тебя внимательно.

— Можно вам задать один личный вопрос?

— Конечно, Мирочка, можно…

— Чем занимался ваш отец, если это не семейная тайна? И почему Илья Ильич обзывает его профаном и мистиком? Он вообще-то ученый или кто?

— У меня нет от тебя тайн, Мира. Отец имел три высших образования и посвятил себя идее слияния основных направлений естествознания. Он доказывал, что только на стыке наук могут родиться истинные представления о природе.

— А… ну, тогда все понятно.

— Но его концепция не была принята, — добавил Натан. — Конечно, он был ученым. Серьезным ученым, возможно, опередившим время. Почему ты спросила?

— А в каком году он родился? Сколько времени прошло между экспедицией на Урал и моментом его рождения?

— Мира… — насторожился Натан. — Мы поговорим обо всем, когда встретимся лично. Или ты приедешь к нам погостить, или скажешь, куда мне подъехать!

— Я хочу вам подкинуть ученика, — призналась графиня и заранее продуманный монолог застрял в горле. От волнения графиня потеряла способность дышать, но взяла себя в руки раньше, чем Натан опомнился от удивления. — Он хороший мальчик, только очень упрямый и неусидчивый, но… — приступ удушья вновь заставил ее замолчать.

— Спасибо, — ответил профессор. — Что с тобой, Мира? Ты задыхаешься?

— Не обращайте внимания.

— Ты больна?

— Нет. Вернее, выздоравливаю. Скоро пройдет. Рецидивы чужих недугов быстро проходят.

— Как ты сказала? — не расслышал Натан.

— Я насчет мальчика… Если у вас найдется немного времени…

— Конечно, найдется.

— Могу заплатить за уроки.

— Разумеется, я не возьму с тебя денег, Мира! Что за разговоры?

— Вы не представляете, какой он упрямый!

— Дети есть дети. Не бывает упрямых учеников. Бывают некомпетентные педагоги. Если ты считаешь, что я должен его учить, значит так тому быть. Когда он приедет? Или… мне самому приехать?

— Подумаю, — ответила Мира, и профессор почувствовал нерешительность в ее тоне. — Я подумаю, Натан Валерьянович. Если приму решение, позвоню. Спасибо, что согласились.

— Пока еще не за что. Мира… — короткие гудки прорезались после паузы.

Розалия Львовна вернулась в кабинет.

— Ну? — тревожно спросила она. — Что?

— Что? — не понял Натан.

— Что она сказала?

— Так… Ничего особенного.

— Ничего особенного? И когда она к нам приедет?

— Не знаю, приедет ли…

— Зачем же звонить, если не собирается ехать?

— Роза, в чем дело? Почему ты так всполошилась? — удивился Натан, и Розалия Львовна удалилась без объяснений.

Прежнее спокойствие вернулось к профессору лишь вечером, когда семейство засобиралось в гости. Солнце склонилось к морю, и тень от киоска с фруктами легла поперек газона. Телефон не звонил. Дочери наряжались. Розалия зашла в кабинет попрощаться.