Ирина Ванка - Сказки о сотворении мира

• Название: Сказки о сотворении мира
• Автор: Ирина Ванка
• Жанр: Фэнтези

---

— Крокодил, — сказала графиня, когда небо посветлело над пещерой дракона, — знаешь, что меня больше всего радует в этой истории? Что мой скелет не будет сидеть рядом с твоим до конца времен. Вставай! Вставай, Крокодилушка, иди сюда, — она сняла медальон с хромого Джокера и нацепила на палку. — Я изобрела компас.

— Нет, — покачал головой Собек, но встал. И даже пошел за графиней. Только путь оказался недолгим. Сначала медальон указывал направление, потом завертелся волчком.

— Мы оторвем от ореха нить, — решила Мира. — Будем откручивать клубок в обратную сторону.

Но Собек опять покачал головой и опять оказался прав. Нитка закончилась среди леса, описав витиеватую траекторию. Вечером того же дня графиня почувствовала первый приступ отчаяния.

— Бедный малыш… — вздохнула она. — Если Натасик выгонит его из дома, ребенку некуда будет деться. Моя мамаша знать его не захочет.

— Не надо было тащить парня в форт, — сказал Крокодил, накручивая на палец цепочку от медальона Джокера.

— Что было делать? Закопать его под кустом?

— Этот бы выбрался.

— А если нет?

— Что с тобой, графиня? Боишься смерти? Не бойся. Мы все давно мертвецы.

— Один знакомый Ангел сказал, что человек никогда не боится смерти. Он боится потерять Вселенную, которая внутри него. А если внутри больше нет Вселенной. Она сжалась в маленькое сверхтвердое тело и закатилась под кровать, а я который год не могу ее там найти. Я нахожу под кроватью все, что теряю, даже старую косметичку, которую утащил Эрни. Пространство под кроватью — мое универсальное бюро находок. Но куда девалась моя Вселенная — до сих пор понять не могу. Вроде была, а теперь осталось одно желание — пушечным ядром долететь до могилы и забыть к чертям весь маразм, который называется «жизнь». — Медальон сорвался с пальца Собека и шлепнулся в темноту. Собек пошарил рукой под корнями сосны. — Зато я поняла, почему тебя не любят женщины, друг мой, — заметила Мирослава. — Ты на редкость неромантичная личность. И вместо Вселенной у тебя внутри не переваренная рыбья чешуя. Ты даже сны никогда не видишь. Не потому что тебе не показывают снов, а потому что ты их не смотришь. Если ты пригласишь в кино девушку, то уснешь, как только в зале выключат свет, спорим?

Собек поднял с земли медальон и прищурился, стараясь разобрать выгравированный текст.

— Читай… — он поднес медальон к глазам графини.

— Что?

— Написано по-русски, читай…

— Посвети, — попросила графиня и дождалась, пока Собек скрутит новый факел из остатков тряпья, пропитанного смолой.

— «Мирка…» — прочла она, и волосы встали дыбом на макушке ее сиятельства.

— Что?..

— «Мирка, прокали магнит», — здесь написано. Все… — графиня повертела в руках медальон. — А ну-ка… — она поднялась на усталые ноги. — Ветки, палки, бревна… все, что горит! В пещеру. Нет! Хворост сама натаскаю. Бери топор и руби дрова! Дров понадобится много! Очень много!

К рассвету под металлическим шаром плотным слоем лежала поленница. Пара массивных бревен была запихана непосредственно под объект. Сухие ветки были утрамбованы под бревна. Последний раз графиня топила печку в детстве на даче, и не была уверена в своих способностях, поэтому среди бревен для верности натолкала смолу, засохшую на сосновой коре.

— Уходим, — скомандовал Собек и кинул факел на сухие ветки.

Графиня выбралась из пещеры. Крокодил поднялся вслед за ней с первой струйкой дыма. Вскоре дым повалил густыми столбами со всех сторон. Из всех щелей вокруг, из-под корней деревьев, из-под коряг и кочек. Еще немного и задымилась сама земля. Дышать стало нечем. Туман прижался к земле и пропитался гарью. Сначала графине казалось, что она спит и ей снится Солнце. Светило поднималось из-за гор, покрытых шапками ледника. Бледное небо наполнялось ослепительной синевой. Сквозь сон Мира слышала плеск воды. То ближе, то дальше. Брызги попали ей на лицо, но графиня понимала, что это сон и не питала иллюзий, пока ледяная вода не потекла ей за шиворот. «Какая глупость, — подумала графиня, — верить сказкам, что придумали для человека Ангелы. Разве уважающая себя Вселенная согласится жить внутри бестолкового тела? И какая она после этого Вселенная, если страшно открыть глаза. Картинка внутри вечно не соответствует картинке снаружи. Внутри человека Вселенной делать нечего, это факт». Следующая струя потекла за шиворот ее сиятельству и достигла спины. Мокрый до нитки Собек стоял над ней, и струи воды стекали с его одежды.

— Крокодил… — произнесла графиня, с трудом превозмогая себя. — Какого черта ты всегда лезешь в воду, не снимая одежды? Я пить хочу.

Собек приподнял ее сиятельство за шиворот, дал в руки лист лопуха, наполненный водой, но Мира не удержала емкость, все пролила. Зато увидела Солнце и реку, берег, где лимы прощались с ними навек. Плот, привязанный к коряге, тоже присутствовал.

— Неужели орех размагнитился?

— Ненадолго. Скоро он наберет прежнюю силу. Я решил не ждать, пока ты проснешься.

— Ты тоже мастер поспать, где попало, в неподходящий момент… — графиня закашлялась и гарь, накопившаяся в легких, ударила в нос.

— Вот, что я тебе скажу, графиня Мирослава… Я скажу, а ты слушай и делай вывод. Мне давно не нравится работа, которую дает тебе форт. Это не работа для воина, а ловушки для психа, у которого счеты с жизнью. Пока ты не сведешь эти счеты, хинея от тебя не отстанет.

— Да… — согласилась Мирослава, откашлявшись.

— Но у тебя хороший Ангел-Хранитель.

— Он не Ангел, Собек, он Демон-Хранитель. И я боюсь его пуще всякой хинеи.

Глава 4

Девицы играли в теннис среди травы над берегом речки, несущей свои воды по Сибирской равнине. Элис высоко подкидывала мячик, а Ниночка старалась подхватить его детской ракеткой Эрнеста. Чаще промахивалась. Если попадала, ракетка вываливалась из слабых рук, а Ниночка начинала истошно хрюкать, пародируя человеческий смех. Мячик терялся в зарослях, и кто-нибудь из девиц время от времени наступал на него. Вечером, когда обе закрывались в доме абрека, Оскар собирал мячи, снимал их с деревьев и крыши, спускался к запруде и доставал из воды те, что не унесло течением. К утру мячи высыхали, и день начинался сначала.

Физик устроил лабораторию в сарае, разложил на полу бумаги и запретил девицам переступать порог. Девицы в отместку занавесили окна тряпками, запретили Оскару вторгаться в девичье царство и критиковать хозяек за беспорядок. Им так понравилось устанавливать запреты, что однажды, проснувшись после ночной работы, Оскар увидел вокруг дома забор, возведенный из палок. Конструкция была ему по колено и имела существенные прорехи, но девицы ею гордились. Просто раздувались от гордости до тех пор, пока не лишились шоколадного торта. Оскар оставил угощение во дворе на нейтральной территории, а какой-то волосатый уродец, проползая мимо, проверил его на вкус и унес в зубах.

— Можешь приносить еду в дом, — разрешила Элизабет. В этот день они не пошли играть, потому что боялись уродцев. — Слышишь? Можешь заносить прямо в комнату. — Элис уважительно отступила от порога лаборатории, но Оскар точил перо и не поднял головы. — Если хочешь, то можешь переселиться к нам. Если хочешь, можешь спать рядом с нами. Физик закончил работу, обмакнул в чернильницу инструмент и попробовал рисовать на бумаге, прежде чем портить Книгу. Результат не удовлетворил. Молодой человек вытер перо и снова взялся за ножик.

— Зачем ты книжки пишешь? — спросила Элис. — Мессией стать хочешь? Не нужно писать людям книг. Не нужно делать для людей ничего. Им нужен только твой труп. Они тебя прибьют к доске гвоздями и будут просить прощения.

— За что меня прибивать?

— За то, что выгнал из рая. Они не оценят тебя. Оценят, когда пройдет много времени.

— Во сколько шоколадных тортов? — спросил физик.

— Я тебя поняла.

— Тогда не мешай.

Глаза Элис остекленели, лицо приобрело выражение пришельца, которому не дали конфету. Она стала покачиваться стоя, точно так, как это делала Ниночка, если окружающие начинали ее беспокоить. Элис нервничала, словно сомневалась, стоит ли продолжать разговор.

— Когда уйдут Ангелы, они закроют дольмены. Когда закроют дольмены, начнется война. Когда начнется война, все будут охотиться за тобой. Все будут думать, что ты знаешь, как жить. А ты не знаешь. Никто не знает.

— Пошла вон…

Исполненная достоинства, Элизабет удалилась, и жизнь вернулась в нормальный ритм. Оскар затачивал перья и думал, как записать и систематизировать наработанное за ночь. Он наводил порядок в голове, собирал забытые мячики и продолжал критиковать девиц за бардак. Раз в неделю Оскар устраивал в доме субботник, и девицы, как миленькие, мыли полы, таская речную воду; стирали нежными ручками свои прекрасные платьица до тех пор, пока Оскар не признавал, что вещи действительно отстирались. Девицы в отместку отказались признать, что в неделе семь дней и выбили для себя восьмой, а потом и девятый. В результате субботники стали реже, зато Оскар ввел запрет на походы в лес, мотивируя это неслыханно расплодившейся популяцией уродцев, падких на шоколадные торты. Он знал, он чувствовал, что девицы сбегут и ему опять придется ловить их по всей Ривьере. Так и случилось.