Ирина Ванка - Сказки о сотворении мира

• Название: Сказки о сотворении мира
• Автор: Ирина Ванка
• Жанр: Фэнтези

---

— Я б его сразу вам с Валерьянычем отдал, что мне, жалко?

— Да! Да! Да! — закричал Оскар и запрыгал от счастья. — Все верно! Ты умница, Артур!!! Ты… ты… Ты не представляешь, как здорово, что вы приехали!

По дороге к институту Русый завернул на в интернет-кафе, отослать мессягу, и увлекся редактированием текста. Доктору показалось, что Жорж умрет от счастья, если узнает, что «Стрелы Ангела» почти у него в руках, и продавцы не выручат за них ни копейки. «СРОЧНО СВЯЖИТЕСЬ С Е.РУСЫМ…» — написал доктор и вспомнил, что его мобильник отключен и разряжен, благодаря усердию графини. «ИЛИ ШУТОВЫМ…» — добавил он и усомнился, будет ли Оскар сидеть дома в ожидании звонка?«…ИЛИ ПРОФЕССОРОМ БОРОВСКИМ», — написал он, не будучи уверенным, что имеет на это право…

— Мороженое хочешь? — спросил Миру Артур.

— Нет.

— А чего хочешь? Если надо позвонить в Париж…

— Пока не надо.

— Как там Даниель?

— Не мое дело.

— Если надо, звони. На пару минут деньги есть.

— Не надо, — повторила Мира.

— Если вдруг захочешь, только скажи…

— Где ты успел нагадить, барбос? — спросила графиня.

— Я? — удивился Артур.

— Если не нагадил, зачем подлизываешься?

Деев умолк. До порога института он не проронил ни слова, только наблюдал за товарищами и делал выводы. «Они такие культурные, — думал Артур, — такие воспитанные, образованные. А я? Пес я безродный! С тупыми вопросами к ним пристаю, а они? Они меня до сих пор не убили. Они меня даже терпят и кормят. Узнали бы, какой я кретин — руки бы мне не подали. Теперь ясно, почему Валерьяныч не хотел рассказать мне о прошлом. Он действительно ни хрена обо мне не знает. Профессор — офигенно умный мужик. Стал бы он знаться с таким дураком, как я?»

Когда Натан Валерьянович Боровский еще не был профессором, а был молодым энергичным преподавателем физики, его репутация была слегка подмочена астрологами и хиромантами, с которыми охотно общался его отец. Зато лекции Боровского в институте пользовались ажиотажным спросом на всех факультетах сразу. Особенно общий курс элементарной физики. Боровский начинал с вычислений: во сколько раз атомное ядро меньше атома, а Солнце меньше Солнечной системы? Почему сила, с которой атомное ядро притягивает электрон, во сто раз больше силы, с которой Солнце притягивает планету? Почему?.. Почему?… И еще раз, почему? Боровский заставлял задумываться над очевидными вещами и задавал вопросы, на которые современная наука не имела ответов. Он обсуждал абсурдные гипотезы и отвергал аксиомы. Студенты были в восторге от головоломок. Их любимый преподаватель видел в физике «приколы», непостижимые ученым рассудком. Филологи в библиотеке чаще спрашивали учебник физики, чем «Войну и мир». Отдельные гуманитарии меняли факультет только для того, чтобы сидеть на лекциях Боровского. Студенты набивались в аудиторию со всех институтов, приезжали из Москвы, везли с собой друзей и знакомых, а после лекций спорили на лестницах. Подчас в аудитории не хватало места для слушателей, которым лекция непосредственно предназначалась, и молодой самоуверенный преподаватель, видя очередной аншлаг, начинал с того, что просил посторонних удалиться. Совестливые перемещались в фойе, чтобы подслушивать у двери, но сидячих мест все равно не хватало на всех. Профессор просил еще и еще раз. Лекция начиналась, когда количество мест на скамейках, ступеньках и принесенных стульях начинало примерно соответствовать количеству поп.

Когда профессор Боровский увлекся физикой времени, проблема разрешилась сама собой. В аудитории стали появляться пустые скамейки, безответственные гипотезы уступили место классическим постулатам. Сначала физик Боровский не делился своими идеями, опасаясь плагиата; потом из меркантильных соображений, поскольку заслуги перед наукой уже позволяли претендовать на академика с соответствующим академику социальным статусом и материальным достатком. Потом профессора Боровского загрызли сомнения. Увлекшись физикой времени, он оторвался от классической школы так неаккуратно и так не вовремя, что, открывая семестр, не знал, какую физику преподавать, как это делать, а главное, для чего. И теперь профессор шел на лекцию, не будучи уверенным, что эта самая физика пережила его отсутствие и существует до сей поры. Коллеги приняли его и простили. Оказали доверие, возложили надежды, ему, в конце концов, пошли навстречу, несмотря на то, что в ученых кругах Боровского давно считали чокнутым, но авторитет перевесил домыслы. Прежний авторитет ученого был основателен и незыблем. Этот груз Боровский тащил на своих плечах до рабочего кабинета, и, прежде чем открыть дверь в прежнюю жизнь, сказал себе прямо: «Я не заслужил бессмертия. И смерти не заслужил. Все, что у меня есть — одна несчастная жизнь. Если нужно вернуться, чтобы прожить ее заново… Что ж, я готов, ибо большего мне не положено».

В кабинете профессор снял плащ, повесил его на дверцу шкафа, подошел к зеркалу и не узнал в отражении человека, однажды покинувшего этот мир, искавшего истину и вернувшегося к пустому корыту. Профессор вынул из кармана расческу. До начала лекции оставались минуты. Профессор причесался. В прошлой жизни он проделывал этот ритуал изо дня в день: надевал очки, ставил на стол портфель, вынимал из него нужную папку и шел объяснять студентам основы науки, которой себя посветил. Физику профессор Боровский не знал, зато точно знал, что нужно говорить студентам на лекции и как отвечать на вопросы. Возможно, поэтому он всегда строго придерживался ритуала. И в этот раз профессор надел очки, взял портфель, чтобы открыть его на столе… Боровский представил себе бабушку Сару, пришедшую с венком на его могилу, и улыбнулся. «Любимому Натасику от бабули…» написала Сара Исааковна золотыми буквами на траурной ленте и в недоумении застыла над могильной ямой. «Не дождешься!» — сказал Натан про себя и уронил портфель. Перед ним на гладкой поверхности стола возник предмет, от которого Натана Валерьяновича парализовало в неестественной позе. Все что угодно могло произойти с ним в первый день лекций. Мог случиться инфаркт, могла упасть старая люстра с потолка на кафедру. Мог опрокинуться автобус, везший его на работу. Могло случиться землетрясение. Натан был уверен, что готов преодолеть любое препятствие на пути к классической науке, которой отслужил много лет. Он не учел единственного предмета, способного метко и точно выбить его из колеи. Именно этот предмет не позволил ему поставить на стол портфель. На столе лежали золотые часы, подаренные покойной Сарой Исааковной любимому внуку. Они занимали все пространство стола, весь кабинет, весь корпус института, всю площадь Академгородка, а золотая цепочка простиралась так далеко за горизонт, что ее конец не был виден даже с края Вселенной. «Любимому Учителю от учеников, — было написано на открытке, приложенной к предмету. — Поздравляем с возвращением».

В тот день лекция по физике началась с опозданием.

— Попрошу посторонних покинуть аудиторию, — сказал сердитый профессор. Не все студенты дождались начала, некоторые ушли в буфет безо всяких просьб. Другие ушли домой. — Я непонятно выразился? Всех посторонних прошу удалиться. — Ни одного студента профессор пока что не знал в лицо. Зато прекрасно знал двух мужчин и женщину, расположившихся на галерке. — Я еще раз повторяю, лекция не начнется, пока в аудитории посторонние.

Зал закопошился в недоумении.

— Наверно, он не нашел часы? — предположила Мира.

— Хреново, — сказал Деев, — он бы обрадовался.

— Ваш профессор что-то не то съел на завтрак, — поставил диагноз доктор Русый.

— Да ладно, — обиделся Оскар. — Не видите? Учитель не в настроении.

— Я еще раз убедительно прошу… — прозвучал строгий профессорский голос, — посторонних выйти. — Кое-кто из студентов потянулся к дверям. — Всех посторонних прошу покинуть аудиторию, — настаивал Боровский. — Всех без исключения.

Видя безнадежность ситуации, студенты повалили к дверям толпой. Когда за последним из них закрылась дверь, в аудитории осталось пятеро: рассерженный профессор Боровский, графиня Виноградова, Оскар, Деев и доктор Русый, который не был похож на студента, но отказался причислить себя к посторонним. Всех пятерых объединяло схожее, изможденное выражение лиц: профессора — от бессонницы, всех остальных — от нескончаемых ночных «галдежей».

— Что вы хотите от меня, молодые люди? — спросил Натан.

— Лекцию послушать, — ответила Мира, — по физике. Нам интересно.

— Что вам интересно? Мира, что тебе интересно в физике? Что именно ты хочешь от меня услышать?

Графиня пожала плечами. Перед ней лежал чистый лист, вырванный из дневника Артура, и карандаш, подобранный с пола в квартире Оскара. Графиня Виноградова не могла отвечать за всех оставшихся в живых студентов Боровского. Ей действительно было интересно присутствовать на лекции по физике. Первый, а может и единственный раз в жизни.