Этель Войнич - Прерванная дружба

• Название: Прерванная дружба
• Автор: Этель Войнич
• Издательство: КУбК-а
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1994
• ISBN: 5-85554-032-4

Роман «Прерванная дружба», в котором автор вновь возвращается к своему любимому герою Оводу, описывая его приключения во время странствий по Южной Америке.

---

Маргарита опустила вышиванье.

– Это всё равно. В прошлом году Анри собирался подарить мне черепаху, но тётя Анжелика не хочет, чтобы в доме жили какие-нибудь животные.

– А как же канарейка?

– Она не наша, мы взяли её на время. Это канарейка племянницы отца Жозефа. Отец Жозеф говорит, что животных держать в доме можно, только не надо разрешать себе чересчур к ним привязываться.

– А, чтоб ему провалиться, этому отцу Жозефу!

Рене в ужасе замолчал. Теперь он её совсем напугал! Вдруг он увидел, что Маргарита в первый раз за всё время смотрит на него широко открытыми глазами. И что это были за глаза!

Некоторое время брат и сестра молча глядели друг на друга, потом пушистые ресницы опять опустились. Рене пробормотал извинение и окончательно смешался. Он снова и снова пытался завязать разговор, смущаясь после каждой новой неудачи все больше, а через полчаса сбежал, пробормотав что-то о расковавшейся, лошади, и, терзаемый стыдом, поехал в Мартерель.

Всю дорогу домой Рене обдумывал происшедшее за день, и его собственное поведение казалось ему все более глупым и безобразным. Что бы он ни думал о друзьях тёти Анжелики, Маргарите они, по всей вероятности, нравятся, – и тем лучше, раз уж ей приходится жить среди них. В конце концов они её балуют и по-своему любят, хотя от их любви порой делается тошно. По крайней мере они не избавились от неё и не забыли о её существовании, как…

Он оборвал себя, испугавшись того, о чём чуть было не подумал… Ведь отец постарался сделать для неё всё, что было в его силах, а вся эта набожная болтовня, быть может, ей даже и нравится. Девчонки вообще любят слушать всякие разглагольствования и обожают, когда с ними носятся. Во всяком случае, какое имеет право он, совсем чужой для неё человек, вмешиваться в давно заведённый порядок и расстраивать девчушку, ругая её друзей? А он ещё разозлился на тётю Анжелику, когда она усомнилась, сумеет ли он вести себя как нужно! Её опасения вполне оправдались. Ведь мама умерла, а отец… отец занят; и Маргарита, наверно, привязана к сестре Луизе и отцу Жозефу, – и показывать, что они ему не по душе, просто подло.

Только… почему она тёрла щеку?

Подъезжая к замку, он окончательно решил, что в будущем ему лучше всего держаться от Аваллона подальше, раз он свалял там такого дурака.

За ужином Рене говорил мало и так свирепо огрызался на невинные расспросы Анри о впечатлении, которое произвела на него Маргарита, что, подняв глаза от тарелки, заметил устремлённый на него внимательный взгляд отца. Вставая из-за стола. Анри невольно вздохнул.

– Во вторннк я поеду в Аваллон на свиную ярмарку. Может быть, ты поедешь со мной, чтобы получше подружиться с Маргаритой? – спросил он брата, грустно взглянув на его нахмуренное лицо.

– Зачем я туда поеду? Я не собираюсь торчать там всё время.

В голосе Анри прозвучала нотка упрёка:

– Не забудь, что она не может сама к нам приехать. И у неё так мало радостей.

– А, да замолчи ты наконец! – пробормотал Рене по-английски.

В воскресенье вечером он попросил у отца разрешения пользоваться одной из лошадей, сказав, что привык перед завтраком ездить верхом. На следующий день он встал на заре и в десять утра, покрытый дорожной пылью, смущённый и сердитый, уже стучался в дверь тётки. На этот раз бедная Анжелика едва сумела скрыть своё неудовольствие – кто же ходит в гости в такое неурочное время? – однако законы гостеприимства были для неё священны, и она заверила Рене, что его неожиданный приезд для них «очаровательный сюрприз», и «в виде исключения» позволила Маргарите прервать занятия.

Девочка корпела над грамматическим разбором отрывка из «Телемака» – Она отложила книгу без малейшего признака радости или неудовольствия, и тётка с племянницей чуть ли не целый час с безукоризненной любезностью занимали своего гостя светской беседой. Разговор, как и в предыдущий раз, шёл о делах прихода, о вышивках для церкви,о благотворительности, о предосудительной склонности служанок одеваться, как благородные дамы, об отце Жозефе и его племяннице и о матери-настоятельнице. Наконец Рене заставил себя встать, неловко распрощался и уехал.

Теперь он окончательно убедился, что Маргарита ему не нравится. Если ей доставляет удовольствие вся эта возня вокруг её особы, значит она надутая ломака, если же нет-то маленькая лицемерка. И в том и в другом случае она противная девчонка. Но ей всё-таки чадо бы немного поправиться… и почему она на него так смотрит? Если в субботу она не поднимала глаз, то сегодня почти всё время глядела на него, и он чувствовал себя очень скверно. И почему она должна всё время лежать на спине в этой отвратительной комнате? Это просто несправедливо. Пускай она ему не нравится, но всё-таки было бы лучше, если бы она не упала тогда с лестницы. Однако, раз он ничем не может ей помочь, пожалуй ему не стоит ни во что вмешиваться.

Тем не менее к вечеру в четверг он опять оказался в Аваллоне. Явиться к тётке просто так, без всякого предлога, у него не хватило духа, поэтому он заехал на базар н купил вишен в дешёвой корзиночке. На худой конец он скажет, что его прислали с вишнями из дому. Рене был правдив и вовсе не хотел лгать, но он почувствовал себя гораздо увереннее, зная, что на крайний случай у него припасено правдоподобное объяснение.

Ему сказали, что тётка отправилась навещать больных бедняков; мадемуазель Маргарита одна и будет, конечно, очень рада гостю. Он пошёл вслед за служанкой в сад, с трудом подавляя паническое желание броситься наутёк, В прошлый раз он всей душой желал, чтобы тётка убралась куда-нибудь подальше, и сейчас многое отдал бы за то, чтобы она вернулась, – перспектива привести несколько часов наедине с сестрой приводила его в смятение.

Кушетка стояла на старом месте, и Маргарита все вышивала саше к именинам настоятельницы. Она, по-видимому, очень спешила закончить работу, потому что, подав брату свою худенькую ручку, тут же снова взялась за вышиванье. Реме не сделал попытки поцеловать её, а онаи не подумала подставить ему щеку, как делала при тётке.

Рене сел на скамейку рядом с кушеткой, размышляя над тем, стала бы она стирать и его поцелуй, если бы он отвернулся на минуту?

Сегодня ужасающее самообладание как будто совсем оставило Маргариту, она с таким же трудом выдавливала из себя слова, как и брат. Сначала Рене почувствовал огромное облегчение: потом ему пришло в голову, что, по-видимому, он в субботу напугал и огорчил сестру своими словами об отце Жозефе. Нервно ковыряя ручку корзинки, Рене говорил себе, что только подлец мог расстроить такую бледненькую крошку. Но что сделано, того не воротишь.

– Тётя скоро придёт? – уныло спросил он.

– Наверно, скоро, обычно она возвращается к четырём.

– Ну, тогда я подожду её.

Ещё две-три минуты проползли в тоскливом молчании. Нет, это никуда не годится. Если он дождётся прихода тётки, тогда вообще ничего нельзя будет сказать.

– Знаешь, – пробормотал он наконец с удручённым видом, – ты меня извини… за субботу. Маргарита взглянула на него.

– Субботу? Какую субботу?

– Ну… за то, что я сказал об отце Жозефе и вообще… Это, конечно, не моё дело…

Рене говорил торопливо, отводя глаза. Наконец он осмелился взглянуть на сестру, и извинения замерли у него на губах. Он беспомощно развёл руками.

– Я ничего не могу с собой поделать. Здесь просто дышать нечем, как будто, на тебя навалили перину, Только и слышишь что отец Жозеф. сестра Луиза, мать – настоятельница, – и до того все хорошие, что просто противно. Скажи, неужели они тебе в самом деле нравятся?

– Я их ненавижу! – Огромные глаза на бледном личике сверкнули недетской злобой. Она ударила слабеньким кулачком по ручке кушетки.

– Ненавижу! Ненавижу их всех! Они приходят и лезут ко мне со своими поцелуями и приносят отвратительные сахарные книжонки. А я должна благодарить и делать подарки для матери-настоятельницы!.. – Она скомкала саше и швырнула его в траву.

Рене застыл на скамейке, потрясённый вызванной им бурей.

– Да, но почему ты соглашаешься? – проговорил он. – Возьми да скажи, что не будешь, вот и все. Попробовали бы они заставить меня!.. А может… – у него опять раздулись ноздри, – а может, они… наказывают тебя, а? Я им тогда…

– Нет, но они заели меня нравоучениями. Только и делают, что читают нравоучения. Приходит отец Жозеф и начинает проповедовать христианское терпение: не надо роптать, и надо радоваться, что я лежу здесь во славу Иисуса. Хорошо ему – у него ведь не болит нога. А я ропщу! И посмотрел бы ты, какой шум подняла на днях сестра Луиза, когда у неё заболел зуб. Я бы их всех убила! Всех до одного!

Рене неловко протянул руку и робко дотронулся до её сердито сжатого кулачка.