Брюс Перри - Мальчик, которого растили как собаку

• Название: Мальчик, которого растили как собаку
• Автор: Брюс Перри
• Жанр: Психология
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-090069-5

Знаменитый американский психотерапевт Брюс Перри лечил, наблюдал и изучал детей, которым пришлось столкнуться с самыми ужасными обстоятельствами, какие только можно себе вообразить: выживших жертв геноцида, переживших похищение и сексуальное насилие, жертв запугивания и террора в деструктивных сектах сатанистов и «Ветви Давидовой». Психотерапевтическим чудом можно назвать случаи излечения мальчика, который провел пять лет, сидя на цепи в клетке, девочки, которая видела, как убивали ее родителей, и ребенка, которого держали под замком в туалете…

Что происходит, когда травмирован молодой мозг? Как психологическая катастрофа влияет на психику ребенка? Как и что можно предпринять, чтобы вернуть детям радость полноценной жизни, восстановить потенциал физического, умственного и эмоционального развития?

Рассказывая реальные истории сквозь призму науки, доктор Перри раскрывает стратегии и меры, учитывающие удивительные возможности детской психики и мозга, для полного преодоления последствий экстремального психологического опыта своих юных пациентов.

---

Это происходит потому, что изменение и развитие систем мозга, как мы уже говорили, зависит «от использования». Подобно тому, как формируются мышцы, чем больше система мозга (например, стрессовая) «упражняется», тем больше она изменяется и тем больше риск, что ее функции будут нарушены. В то же время, чем меньше используются области коры, обычно контролирующие и модулирующие стресс, тем слабее они становятся. Подвергая человека хроническому стрессу, мы поступаем примерно так, как если бы ослабили силу тормозов автомобиля, при этом увеличив мощность мотора: мы нарушаем баланс, который обеспечивал безопасное управление машиной. Изменение «относительной мощности» мозговых структур в зависимости от частоты использования (аналогичное тому, о котором мы говорили во второй главе, обсуждая формирование памяти) — это основной способ изменения человеческого поведения. Понимание важности принципа «развитие зависит от использования» было очень важно для работы с детьми, перенесшими травму, в данном случае с теми, кого мы наблюдали немедленно после первого наступления на ранчо «Апокалипсис».

На том этапе моей работы я, как это ни странно, только начинал понимать, насколько большое значение для лечебного процесса имеет отношение окружающих. Наша и другие исследовательские группы сделали из своих наблюдений вывод о чрезвычайной важности отношения родственников к детям как до, так и после травмы, благодаря этим отношениям в большой степени формируется реакция детей на произошедшее. Если рядом с детьми есть надежные, хорошо знакомые люди, заботящиеся о них, дети, как правило, быстрее восстанавливаются, при этом зачастую у них не наблюдается негативных последствий травмы. Мы знаем, что «заглушающее травму» воздействие со стороны близких людей каким-то образом регулирует мозг.

Но как? Для того чтобы животное было биологически успешным, мозг должен направлять его на выполнение трех основных условий: во-первых, животное должно оставаться живым, во-вторых, оно должно размножаться и, в третьих, если детеныш долго зависит от взрослых особей, как у людей, животное должно защищать и выкармливать детенышей, пока они не будут способны сами постоять за себя. Даже у современных людей все невероятные возможности мозга так или иначе связаны с системами, первоначально задействованными в управлении этими тремя функциями.

Однако у такого общественного вида, как наш, все три основные функции находятся в глубинной зависимости от способности мозга формировать и сохранять отношения с окружением. Отдельные человеческие существа медлительны, слабы и неспособны выжить в природе без помощи других. В мире, в котором жили наши предки, одиноко живущий человек вскоре оказался бы мертвым.

Только благодаря кооперации, тому, что в разветвленной семье (сообществе) ее члены делятся тем, что удалось добыть, с другими, благодаря жизни группами, групповой охоте и собирательству, мы выживали. Вот почему еще в детском возрасте мы начинаем ассоциировать хорошо знакомых людей с безопасностью и комфортом; в безопасной и спокойной обстановке наш пульс и артериальное давление становятся ниже, наша стрессовая реакция остается «в пределах нормы». Но на протяжении всей человеческой истории получается обычно так: если одни люди — «наши» друзья и «наши» защитники, другие — «наши» злейшие враги. Самые главные хищники и враги человеческих существ — это другие человеческие существа. Поэтому отвечающие за стресс системы нашего мозга тесно связаны с системами, которые отвечают за чтение и распознавание социальных ключей. В результате мы очень чувствительны ко всему, что говорят окружающие, к их жестам и настроениям. И, как мы видим, мы оцениваем угрозу и учимся справляться со стрессом, наблюдая, как это удается другим. В нашем мозгу есть даже особые нервные клетки, которые активируются не тогда, когда мы двигаемся или выражаем эмоции, но когда это делают другие. Человеческая социальная жизнь построена на этой способности «отражать» друг друга и реагировать на эти отражения как с положительными, так и с отрицательными результатами. Например, вы прекрасно себя чувствуете, пришли на работу, и оказалось, что у вашего руководителя отвратительное настроение — и ваше собственное настроение становится таким же мерзким. Если учительница рассержена или расстроена, дети в классе начинают плохо себя вести, отражая сильную эмоцию, выраженную учительницей. Чтобы успокоить испуганного ребенка, сначала вы должны успокоиться сами.

Понимание важности родственных (и вообще близких) отношений и их проявлений очень существенно для эффективной терапевтической работы, да, по большому счету, и для того, чтобы успешно выполнять свои родительские обязанности, правильно заботиться о детях и обучать их — и вообще для очень многих, чисто человеческих задач. Когда мы начинали работать с «Давидовыми детьми», это была для нас главная трудность. Как я вскоре обнаружил, работники «Службы защиты детей», чиновники, следящие за исполнением закона, и специалисты по душевному здоровью, вовлеченные в эту работу, были перегружены и сами находились в состоянии стресса и тревоги.

И чем больше я узнавал про Кореша и его последователей, тем больше я понимал, что нам нужно подходить к «Давидовым детям» так, как если бы они были представителями совершенно чужой нам культуры; совершенно явно их взгляд на мир был абсолютно другим, отличным от представлений их новых опекунов. К сожалению, та же способность, которая позволяет нам чувствовать свою связь с другим человеком, позволяет также и кооперироваться, защищаясь от общего врага; те же природные механизмы, которые делают нас способными на великую любовь, обусловливают в то же время возможность не видеть людей в тех, кто не похож на нас, принадлежит к другому клану. Эти пережитки племенного строя могут привести к самым крайним формам ненависти и жестокости. Я понимал, что после наставлений Кореша эти дети видели в нас чуждых существ, «неверующих» — и угрозу. Но я не знал, что здесь можно сделать.

В первые два дня моего пребывания в Вако я приступил к выполнению деликатной задачи — провести отдельно с каждым ребенком беседу, чтобы помочь переговорщикам из ФБР разрядить обстановку противостояния. В подобной ситуации, когда есть подозрение на насилие над ребенком, такие беседы очень трудны, поскольку дети, совершенно естественно, беспокоятся, как бы не причинить родителям неприятности. В данном случае все еще осложнялось тем, что членов секты заверяли, что обмануть «вавилонян» — очень хороший поступок, потому что они (то есть, мы) — враги Бога. Я знал также, что, возможно, дети опасаются быть с нами честными, поскольку это не только предательство родителей, но и тяжкий грех.

К моему ужасу, все дети оставляли у меня чувство, что каждый из них хранит большой ужасный секрет. Когда я спрашивал, что, по их мнению, произойдет на ранчо, они зловеще отвечали что-нибудь вроде: «Вот вы увидите». Каждый ребенок, когда его напрямую спрашивали, где его (или ее) родители, отвечал: «Они мертвы», или «Они скоро умрут». Они говорили мне, что не увидятся с родителями до тех пор, пока Давид не вернется на землю, чтобы убить неверующих. Они не могли бы высказаться более определенно.

Нет ничего необычного в том, что дети говорят неправду, скрывают что-то или целенаправленно лгут, чтобы не говорить того, чем они не хотят делиться, особенно если в семье их инструктировали вести себя именно так. Однако детям труднее скрывать свои настоящие мысли и чувства, когда они занимаются «искусством». И поэтому с каждым ребенком, который уже мог раскрасить или нарисовать картинку, я садился рядом, мы «работали» и разговаривали. Одним из первых, с кем я проводил беседу, был десятилетний мальчик по имени Майкл, я попросил его нарисовать мне все, что он хочет. Он быстро приступил к работе и нарисовал прекрасного единорога в окружении холмов, пышно заросших лесом. В небе были облака, замок и радуга. Я похвалил его умение рисовать, и он рассказал мне, что Давиду нравилось, как он рисует лошадей. Члены секты и руководитель очень хвалили его изображения небесных замков и символа группы — звезды Давида.

Затем я попросил его нарисовать автопортрет. Он нарисовал какую-то странную безжизненную фигурку, какую мог бы нарисовать даже четырехлетний малыш. Еще более шокирующим было то, что, когда я попросил его нарисовать свою семью, он замялся и казался сконфуженным. В конце концов, он отдал мне белую страницу, только в правом ее углу он поместил крошечное изображение самого себя. Его рисунки отражали то, чему он научился в группе: там была видна тщательная разработка вещей, которые ценил Кореш, ощущалась привычка к доминированию верховного лидера, путанное и обедненное ощущение семьи и присутствовало нечто незрелое и зависимое в изображении себя самого.