Христа Вольф - Опыт на себе

• Название: Опыт на себе
• Автор: Христа Вольф
• Жанр: Научная Фантастика

---

Это был первый, очень еще краткий приступ замешательства. Хорошенькое дело, пробормотал я и отправился под душ, где, познакомившись впервые со своим новым челом, заключил с ним тесную дружбу; да, как мужчина я оказался таким же видным, статным и цветущим, каким был женщиной. Уродливого человека мы, чтобы не дискредитировать метод, не допустили бы к подобному эксперименту...

Затаенная обида? Доктор Рюдигер был первый, кто упрекнул меня в этом. Но еще до того он позабавился рассказанной мною историей о "малютке" соседке. Я столкнулся с ней утром в лифте и, слыша ее вздохи, спросил, что у нее болит. В ответ я получил взгляд, который и червяка превратил бы в мужчину. Однако наиприятнейшие ощущения не нашли у меня полного выражения из-за чисто женской насмешливой мысли: гляди-ка, а ведь действует!.. Потому-то я и рассказываю об этом. Чтобы вы не подумали, будто средство ваше хоть в чем-то, а особенно в этом наиважнейшем пункте, дало осечку. Это я, я - женщина, насмешками, щепетильностью или попросту нетерпением саботировала мужские триумфы господина Иначека. Это я, я - женщина, помешала ему поднять "малюткину" сумочку (разве не была "я" старше?), заставила его громоздить ошибку на ошибку, пока взгляд ее, поначалу ничего не понимающий, не стал ледяным.

- Да, милый мой, - так обращался теперь ко мне доктор Рюдигер, - вот и наступил час отмщения.

Правда, потеряв меня, он быстро утешился. И, считая меня вполне приемлемым, прежде всего хотел отработать тест, который бы однозначно доказал, что чувства мои реагируют именно так, как следовало ожидать, судя по моим прежним показателям. Синее оставалось для меня синим, жидкость, нагретая до 50 градусов, - горячей, а тринадцать бессмысленных предметов на лабораторном столе я не в состоянии был запомнить быстрее, чем прежде; последнее, кажется, несколько разочаровало Рюдигера. Но когда я выполнял дополнительный тест, кое-какие мои новые ответы отличались от старых, и тут он оживился. Увеличение же времени на ответы вполне объяснялось потерей спонтанности: должен ли я отвечать как женщина? Или как мужчина? Если как мужчина, то что же, ради всего святого? В конце концов я отвечал на красное не любовь, как прежде, а ярость. На женщину - не мужчина, а красавица, на ребенок - грязный вместо нежный, на девушка - не стройная, а прелесть.

- О-ля-ля, - сказал Рюдигер, - полный порядок, мой милый.

После этого теста мы решили пойти закусить. И, непринужденно болтая, зашагали по длинным институтским коридорам к столовой; одной рукой Рюдигер, погруженный в разговор, обнял меня за плечи. Два добрых приятеля. Общим знакомым Рюдигер с удовольствием представлял меня как коллегу и гостя института, а если те удивлялись, что им знакома та или иная черта в моем лице, мы их высмеивали. За вашими дверьми, профессор, царила тишина. Вы нигде не попались нам навстречу. И в столовой вас не оказалось. Нет, любопытством вы не страдали. А потому не видели, что мне пришлось есть свиную ножку с гороховым пюре - доказательство мужественности, по мнению доктора Рюдигера.

В первый, но не в последний раз я подумал, что под влиянием моего превращения мой визави изменился больше, нежели я сам. Поистине, только вы ничуть не переменились. Доктор Рюдигер без обиняков признавал, что удовлетворен моим "новым" изданием, и даже готов был обосновать свое удовлетворение. Мотив мести, конечно же, надо считать шуткой. Хотя небольшое наказание мне, возможно, пошло бы на пользу. За что? Да за проклятое высокомерие, разумеется. За плохой пример, который я подал другим женщинам своим добровольным безбрачием, усугубляя тем самым все возрастающее отвращение слабого пола к браку и поддерживая мятеж против скуки и непродуктивности этого института. О нет, Рюдигер вовсе не сидит под стеклянным колпаком. Холостяк - вот он, например, - это свободный человек, который ни у кого ничего не отбирает. Доктору Рюдигеру в голову не пришло, что я еще не утерял своего чисто женского инстинкта, который тут же подал мне сигнал: так страстно жаждет отмщения тот, кто чувствует себя униженным. А доктора Рюдигера оскорбляло, что он, даже если бы захотел, все равно не заполучил бы меня в жены, и вообще никто не заполучил бы меня.

И вот, пока мы ели яблочный торт и пили кофе, он со всей серьезностью предпринял попытку обратить меня в мужскую веру. Женщин, отягощенных проблемами, доктор Рюдигер недолюбливает - а кто их любит? Они сами себя не любят, те, кто достаточно умен, чтобы видеть тиски, в которые попали, между мужем и увлеченностью работой, между семейным счастьем и творчеством, между желанием иметь ребенка и честолюбивым стремлением всю жизнь выписывать зигзаги, точно ошибочно запрограммированная кибернетическая мышь. Судорожные потуги, чувство ущербности, агрессивность - все это по-дружески тревожило его последние годы в моем поведении, когда я был женщиной... Короче говоря, только бы я не сошел с ума и опять не угодил в западню, из которой столь счастливо выбрался!

- Э, ты ведь пытаешься обратить меня в мужскую веру, - сказал я, засмеявшись.

- Видишь, - ответил доктор Рюдигер, - теперь ты можешь смеяться над подобным предположением.

- Ну, раз уж мы перешли на остроты, - продолжал я, - может, тебе просто-напросто надоело ходить под началом женщины?

- Это уже не острота, - заявил Рюдигер, - а затаенная обида.

Что ж, по сравнению с таким выпадом я воспринял крепчайшую кубинскую сигару, которую он предложил мне после кофе, как чистый юмор. Тут я увидел Ирену и Беату, они пересекали столовую, направляясь к нашему столику. Крена в своем вечном зеленом свитере вышагивала точно цапля, а бесцветное лицо Беаты бледнили заново выкрашенные пепельные волосы. Бросив взгляд на Рюдигера, я понял: он тоже все это заметил. Нам тотчас пришлось заверить обеих, что мы вовсе не проезжались на их счет. Отчего это женщины всегда предполагают, что двое мужчин, если сидят одни, обязательно проезжаются на их счет?

- Оттого, что они почти всегда так делают, - сказала Ирена.

- Оттого, что женщины много мнят о себе, - сказал доктор Рюдигер.

- Оттого, что женщины по природе своей страдают комплексом неполноценности, - решила Беата.

Я слушал их, но своего мнения не имел, я жил в не очень четкой сфере ничейной земли и ничего, кроме едва заметной ностальгии по женской непоследовательности, не испытывал. Крена, видевшая во мне совиновную жертву бессовестного сманивания в чужой лагерь, поспешила предостеречь меня против возможных попыток подкупа; попытки эти будут предприниматься ради того, чтобы выманить у меня секреты, которых без меня никогда не узнать мужчине.

Я усомнился, но доктор Рюдигер предложил в качестве доказательства историю из классической древности.

Некий грек по имени Тиресий увидел однажды, как спариваются две змеи, и ранил одну из них. В наказание он был обращен в женщину, и ему пришлось спать с мужчинами. Бог Аполлон пожалел Тиресия и подсказал, как он снова может стать мужчиной: ему надобно еще раз подсмотреть тех самых змей и ранить другую. Тиресий так и поступил и вновь обрел свой истинный пол. В это же время великие боги Зевс и Гера поспорили о том, кто получает большее наслаждение от объятий - мужчина или женщина. Компетентным судьей призван был Тиресий. Он утверждал, что мужчина получает лишь десятую долю наслаждения, а женщина испытывает наслаждение в полной мере.

Гера, разгневавшись на Тиресия за то, что он выдал строго хранимую тайну, ослепила несчастного. Желая утешить слепого, великий Зевс наградил его даром ясновидца.

Короткое молчание за нашим столом позволило предположить, что каждый воздержался выдать свою первую мысль. Моя была достаточно странной: кто ослепит меня? Вторая мысль вырвалась у всех как восклицание, смысл которого, однако, следовало понимать по-разному, поскольку вообще-то история доктора Рюдигера была далеко не однозначной. Ирена считала, что и мне следует напомнить о наказания, грозящих за выдачу женских тайн, а Беата тихо спросила:

Но как же, Тиресий ведь солгал... Беседа мужчин никогда не похожа на разговор в смешанной компании.

Мой энтузиазм испарился. Вместо него примерно на уровне груди я ощутил пустоту. Ничего удивительного. Но лишало меня уверенности вовсе не отсутствие такого женского органа, как грудь, а отсутствие оценивающих мужских взглядов, которые подтверждают, что ты "существуешь".

Свою историю, вы, конечно, понимаете, я рассказываю выборочно и все время опасаюсь, что наскучу вам. Мне никак не удавалось почувствовать себя шпионом, орудующим в тылу врага, нахлобучив лучшую из возможных шапок-невидимок. Зато я познал все трудности применения производных от личного местоимения ля. Кто же не знает, что нас создают надежды, которые возлагают на пас окружающие. Но чего стоило все мое знание по сравнению с первым взглядом женщины, брошенным на меня! НПО сравнению с моими прогулками по городу, который меня не узнавал и стал мне чужим? Мужчины и женщины живут на разных планетах, профессор. Я высказала вам это помните? - а вы, упрекнув меня в субъективизме, ждали, что я отступлю и поклянусь подчинить, как обычно, свои чувственные впечатления и ощущения вашему анализу. И тут я впервые разочаровала вас. Старые уловки не могли тягаться с моим новым жизненным опытом. Мне, однако, хотелось узнать, что получится, если я останусь при своем мнении. Если тотчас не почувствую себя виновной, виновной в непоправимом недостатке характера, из-за которого мы, женщины, как ни жаль мужчинам, не способны видеть мир таким, какой он есть в действительности. Вы, мужчины, прочно держите его в своей сети из цифр, кривых и оценок, не правда ли? Словно грешника, с которым и связываться не стоит. От которого отмежевываются. Наиболее утонченный метод для этого - бесконечное перечисление фактов, выдаваемых нами за научные отчеты.