Пола Вольски - Жена чародея (Чародей - 1)

• Название: Жена чародея (Чародей - 1)
• Автор: Пола Вольски
• Жанр: Научная Фантастика

---

По другую руку от трона стоял элегантный молодой лорд Бескот Кор-Малифон, щеголь и острослов, прославившийся своей экстравагантностью и вызывающий у людей осуждение из-за своей распущенности. Бриллианты Кор-Малифона затмевали, казалось, свет солнца.

За троном величаво стояли представители самых знатных и могущественных семейств Ланти-Юма. Именно эти люди и правили городом, более того, они решали его судьбу. Лорд Кру Беффел, настаивавший на использовании рабского труда уголовных и политических заключенных на рытье городских каналов. Распутная дочь Беффела Лавененла, согласно молве переспавшая с пятью сотнями мужчин, принимая их как поодиночке, так и весьма многочисленными компаниями. Командир герцогской гвардии Хаик Ульф - жестокий человек, личные слуги которого постоянно ходили в синяках и свежих шрамах...

Но Верран не успела завершить осмотр великих и знатных, потому что в это время ее подвели к Фал-Грижни. Она еще раз бросила на него беглый взгляд из-под фаты и увидела где-то у себя над головой гордый и бледный профиль. У Грижни были сильные черты лица несколько аскетического склада, взгляд непроницаемо холоден, а осанка - воистину царская. Темные волосы чародея были едва заметно тронуты сединой, чуть серебрилась и короткая бородка. Глаз его Верран толком не могла разглядеть. Вид у него был такой, словно он не знал таких человеческих чувств, как душевное участие или симпатия, и Верран поневоле вздрогнула. А меж тем взял слово герцог. Он решил сам провести брачную церемонию, и, не будь Верран так сильно расстроена, она бы чувствовала себя польщенной. При прочих равных обстоятельствах она заметила бы также, что голос герцога звучит несколько странно. Но глубокое уныние, в котором она пребывала, не давало ей замечать подобные пустяки. Герцог приказал жениху и невесте подать друг другу руки. Чутье подсказало Верран, что рука Грижни непременно окажется холодной - как заброшенная могила. Она неохотно подала ему руку - но нет, его пожатие оказалось теплым и крепким, тогда как ее собственная рука была просто ледяной.

Герцог произносил свою речь, неверно ее интонируя. Хотя заранее составленный и нанесенный на пергамент текст лежал у него на коленях, даже простое чтение давалось Повону не без труда. Казалось, он утратил ориентацию и то и дело прибегал к спасительным ароматам надушенного носового платка, который все чаще и с очевидным облегчением подносил к носу. Церемония выдалась долгая. В конце концов Верран настолько пришла в себя, чтобы все-таки заметить, что герцог, напротив, совершенно не в себе. Она также подметила, что Фал-Грижни произносил необходимые слова и формулы глубоким и звучным голосом, красота которого могла бы принести ему любовь жителей города, вздумай он использовать природный дар именно этим образом. Но он вроде бы популярности не искал.

Но наконец все завершилось. Жених и невеста стали мужем и женой. Фал-Грижни повернулся к новобрачной, поднял с ее лица фату, и Верран впервые испытала на себе всю силу взгляда его темных глаз. И все же ей удалось выдержать этот взгляд не потупившись. Грижни, наклонившись, сухо и строго формально поцеловал ее в губы. Девушка, взяв себя в руки, даже не дрогнула. Заиграла музыка, и ее тут же окружили желающие поздравить молодую чету. Общий вихрь унес ее в сторону от только что обретенного мужа, что, впрочем, ее ни в малейшей мере не огорчило.

Ей удалось и на протяжении всего празднества избегать какого бы то ни было общения с ним, если не считать краткого обмена взаимными любезностями. Во время свадебного пира это оказалось тем проще, что мужа и жену усадили по разным концам стола, а сам этот стол был в длину как хорошее грузовое судно. Не испытала Верран никаких трудностей и во время танцев, потому что Грижни не танцевал, а бальный зал оказался такой длины, что она в нем едва не заблудилась. Во время чтения поздравительных стихотворений, речей и приветствий ей удалось уединиться со стайкой хихикающих ровесниц в особой горнице с окнами на канал, в котором свершались последние девичьи ритуалы. Верран удалось растянуть эти ритуалы надолго, а пока она занималась этим, гости проследовали за герцогом в знаменитый сад с павлинами, общий чертеж которого имел правильную геометрическую форму. Уже настал ранний вечер, когда она наконец очутилась рядом с мужем на большом, обитом шелком диване, или, вернее, на садовой скамейке, потому что именно в саду давали представление под названием "Маски супружества, или же Принуждение к добродетели". Выбор пьесы показался ей нарочитым и, пожалуй, несколько безвкусным. Но ее автором был сам герцог, воспевший добродетель, которою не обладал сам.

Заходящее солнце придало дополнительную прелесть спектаклю. Небо было безоблачно, а в воздухе ни ветерка. Лишь дальний грохот грома напоминал гостям на свадьбе о том, что грозовые тучи насильственно удерживаются от наступления на небо над городом. Сидя справа от Верран, Фал-Грижни следил за представлением с невозмутимым видом. Сидящий слева от Верран герцог также проявлял меньше интереса к спектаклю, чем следовало ожидать от автора пьесы. Глаза его высочества смотрели исключительно на надушенный носовой платок. Зрачки герцога были расширены, дышал он судорожно и с хрипами. Верран с удивлением посматривала на него.

Наконец герцог почувствовал на себе ее взгляд и, в свою очередь, посмотрел на нее.

- Эх, моя дорогая, - уныло заметил он. - Вижу, что вам не по вкусу моя пьеса. Но в ней содержится урок, который каждой невесте следует принять близко к сердцу!

- Весьма поучительный урок даже для той, которая не нуждается в подобных поучениях. Поучительный хотя бы из-за его авторства, которое само по себе является символом добродетели.

Ответ Верран свидетельствовал лишь об отменном аристократическом воспитании, однако герцогу он явно пришелся по душе.

Он рассмеялся болезненным смехом.

- Отлично сказано! И девица хороша, и язычок у нее пребойкий! Хотелось бы мне стать вашим наставником, милочка, жаль только, что эту роль уже взял на себя ваш муж, высокоблагородный Грижни. - В его нечетко звучащем голосе промелькнули нотки сарказма или, может быть, недружелюбия. Верран расслышала это, но у нее хватило ума промолчать. - Да и кто из нас настолько умен и мудр, чтобы погнушаться уроком, преподанным Грижни, который является истинным сыном мудрости!

Косая ухмылка герцога обнажила зубы, которых у него было вроде бы даже слишком много. Он поднес к носу надушенный платок и глубоко вздохнул.

- Какие-нибудь особые духи, ваше высочество? - полюбопытствовала Верран.

- Ах вот как, нам хочется переменить тему! Я покоряюсь. Красивой невесте с пребойким язычком следует потакать во всем. Да, моя дорогая, это совершенно особые духи. Этот платок подарен мне моим другом Глесс-Валледжем. Когда вдыхаешь его аромат, сразу же начинаешь чувствовать себя лучше, испытываешь облегчение, покой, приходишь в согласие с самим собой. Но истинное чудо заключается не в этом. Стоит вдохнуть аромат этого платка - и изображенные на нем фигурки оживают. А изображено здесь многое: женщины с мужчинами, женщины со зверями, женщины с демонами. Крайне увлекательное зрелище. И весьма стимулирующее. Вот, дитя мое, вдохните, да поглубже!

Герцог подал ей платок.

- Не прикасайтесь к нему, мадам. Я запрещаю вам это.

Пораженная, Верран подняла глаза. Она и не подозревала, что Фал-Грижни прислушивается к ее разговору с герцогом. Тон, которым были сказаны его слова, не оставлял места для возражений.

Герцог ухмыльнулся.

- Предпочитаете держать ее в неведении, Грижни? Но женщины таковы, каковы они есть.

- Там, где ложное знание порождает болезнь, неведение наверняка сулит исцеление. Ваше высочество знает, как я смотрю на эти вещи.

Слова Фал-Грижни прозвучали грубовато. Каким бы тайным могуществом он ни обладал, дипломатичность в число его талантов не входила.

- Слишком хорошо знаю, - вздохнул герцог. - Моральное рвение и ригоризм, присущие нашему дорогому Грижни, известны нам в такой степени, что мы и надеяться не могли, что он позволит себе такую роскошь, как молодая жена. Ладно, что сделано, то сделано, и я поздравляю вас с воистину обворожительной новобрачной.

Грижни сухо кивнул, каким-то образом ухитрившись не вложить в этот жест ни малейшей почтительности, и вновь обрел привычную невозмутимость. Верран с интересом наблюдала за ним. Было совершенно ясно, что ее муж и герцог терпеть друг друга не могут, но причина этой неприязни оставалась для нее тайной. Так или иначе, присутствие герцога на свадьбе самого могущественного из своих подданных было для сюзерена едва ли не обязательным знаком вежливости. Некоторое время полюбовавшись ястребиным профилем мужа, Верран набралась смелости и придвинулась к нему поближе.

- А почему вы не захотели...

Ей так и не удалось закончить вопрос, потому что в этот миг в толпе гостей возникло внезапное волнение, послышались какие-то крики - и вдруг кто-то вырвался из общих рядов и бросился прямо на жениха. Нападающий - это был разъяренный и обезумевший мужчина неопределенного возраста - размахивал кинжалом, лезвие которого угрожающе поблескивало в лучах заходящего солнца. Мужчина истерически кричал, обрушивая насмешки, оскорбления и обвинения на дом Грижни в целом и на Террза Фал-Грижни в частности. Многое из того, что он кричал, трудно было разобрать, потому что крики его были бессвязны, да и сам он находился на грани помешательства. Но, судя по всему, он обвинял Террза Фал-Грижни в мыслимых и немыслимых преступлениях. Отдельные слова и фразы все-таки можно было уловить: