Станислав Рем - Переведи меня через Майдан...

• Название: Переведи меня через Майдан...
• Автор: Станислав Рем
• Жанр: Политический детектив

Понятие революция в сознании большинства людей является синонимом кровавого противостояния с братоубийством, разрухой, грабежами. Но в последний период все чаще в мире происходят так называемые мирные, цветные революции под красивыми и звучными названиями. Все подобные революции очень точно спланированы, хотя и считаются стихийными акциями. Организаторы протестных движений серьезно относятся к внешнему оформлению, точно ориентируясь на психологию среднего гражданина — ничего пугающего, никакой крови, никаких ужасов — цветы, шары, ленточки, флажки с символикой протеста. Самое важное в подобных мероприятиях — это показать настроение значительной части населения, его отношение к этому протесту. Поэтому, если молодые люди взяли в руки шарики определенного цвета или на легковых автомобилях появились такие же ленточки и флажки, этих граждан можно считать сторонниками протестного движения.

В политическом детективе Станислава Рема с хронологической точностью и, почти, в режиме реального времени, показывается как «раскачивается лодка» политической стабилизации страны. Широко освещена зловещая роль в этом процессе масс-медиа и зловещая, хотя и незаметная на первый взгляд, работа спецслужб.

---

— О чём шла речь? — вскинулся Медведев.

— Насколько я понял, Козаченко перетягивал Тимощука на свою сторону. Обещал, в случае победы на выборах, расширение полномочий для руководства службы.

— Что Тимощук?

— Практически, дал согласие.

— Как это практически?

— На словах. Но подписывать бумаги, как того хотел Козаченко, отказался.

— Деньги ему предлагали?

— Кажется, нет. Да Тимощук бы и не стал мараться с таким делом, как взятка. Не того полёта птица.

— Больше встреч не было?

— Нет. По крайней мере, мне не известно.

— Стас. — Медведев отложил две книги из беллетристики про вторую мировую войну. — Мы предупредили ваше руководство о покушении на Козаченко.

— Кого предупредили?

— Пупко. Но тот не отреагировал. Или не успел отреагировать. Предупредили в день отравления.

— Кто отравил, известно?

— По нашим данным, человек из штаба оппозиции.

— Ты отдаёшь себе отчёт в том, что сказал? — Синчук быстро бросил взгляд по сторонам.

— Да. Информация пришла из Европы. Там тоже знали про отравление. И молчали. А может, и сами его спланировали.

— Нелогично. Они «ведут» Козаченко. Его смерть им невыгодна.

— А кто говорил о смерти? — Медведев продолжать не стал. Стас и так всё понял.

— Предположим, так оно и было. А если Пупко не при делах? Просто, ваш человек никого не предупредил? Отчитался липой? — неожиданно спросил Синчук. — Ему верить можно?

— В том-то и дело, что нет. — вынужден был признать Медведев. — Кстати, идея с фильмом принадлежит тоже ему.

Синчук недовольно повёл головой:

— Странное стечение обстоятельств. Не находишь?

* * *

Андрей Николаевич прошёл по коридору вместе с Сергеем, никого не встретив на пути: охрана поработала неплохо.

Палата, в которую положили мать, была рассчитана на двоих, однако, она в ней находилась одна. Женщина лежала в кровати, видимо дремала. Возле неё возвышалась капельница. По прозрачной трубке в вену на руке больной медленно перетекала бесцветная жидкость.

Андрей Николаевич присел на стульчик, стоявший возле кровати. Взял руку матери в свою ладонь. Сейчас, в данную минуту, он не знал, как себя вести. Там, на трибуне, перед многотысячной аудиторией, он спокойно мог найти любые слова, будь какие аргументы. А здесь, всего перед одним человеком, потерялся. А собственно, стоило ли что-то говорить? Там, на площадях, для окружения и толпы он был оратором, революционером. А для неё как был, так и останется на все времена Андрейкой. Которого она однажды, всего один раз в жизни выпорола. Которого, со слезами и с гордостью провожала в армию. С которым не разговаривала полгода, после того, как он развёлся с первой женой.

Нет, мужчина, сидящий перед больничной койкой, не вспоминал сейчас жизнь. Он просто сидел и держал морщинистую руку матери. И ему очень хотелось держать её не в больничной палате, а дома. Домой, господи, как хочется домой. Почему именно здесь пришло желание уехать к себе в село, в свой дом, к своим родным, близким? Завтра, да нет, сегодня, спустя несколько часов, желание забудется. Даже раньше, как только он покинет больницу. А так не хочется, чтобы это неожиданное чувство, покинуло его. Сейчас оно связывало их с матерью. А после, связь пропадёт. Исчезнет.

Сергей за спиной шморгнул носом. Здоровый мужик, а слёз не может сдержать. Козаченко склонил голову ещё ниже. А почему братишка их должен сдерживать? Он имеет право на слёзы. Это он просидел рядом с мамой, также держа её руку, когда той стало плохо, после известия об отравлении старшего сына. Когда мы маленькие, то со всеми болячками бежим к маме. И она делает всё для того, чтобы боль утихла. Мы уезжаем из дома, и уже другая женщина успокаивает наши страдания. Мы отдаляемся от матерей. А они ждут. Молча. Терпеливо. Радуясь каждой весточке. И вот теперь мать узнала о боли сына по телевизору. От совершенно посторонних, незнакомых людей. И сердце не выдержало. И может, было бы всё иначе, если бы как в детстве, упасть маме в колени и плакать, плакать. И тебе бы стало легче, а её сердце обязательно бы успокоилось, оттого, что она рядом, и может прикрыть тебя, спасти.

Поздно. Больница. Капельница. Одна в палате на двоих.

Плачь, Серёжа, плачь.

* * *

«Неделю назад Украину, с официальным визитом, приуроченному к Дню освобождения Киева от немецко — фашистких оккупантов, посетил президент России. Глава Российской державы, за два дня пребывания в столице Украины, успел посетить музей боевой Славы, встретиться с ветеранами ВОВ, провести, вместе с членами правительства торжественную демонстрацию на Хрещатике и выступить по «Первому Каналу» украинского телевидения в прямом эфире. Правда, приезд столь высокого гостя из соседнего государства наводит на ряд вопросов. Первый: почему празднования освобождения Киева провели не в начале ноября, как это было предыдущие шестьдесят лет, а на неделю раньше? Второй: а не связан ли перенос праздника с выборами в президенты Украины? Третий: почему так вышло, что во время прямого эфира, президенту России задавали вопросы в основном жители восточных и южных регионов страны? А, может, вопросы, под чужими именами, задавали сотрудники телекомпании? Как бы то ни было, но тем, кто посоветовал главе Российской Федерации приехать в Украину в столь сложный момент, за работу можно поставить, выражаясь школьной терминологией, заслуженную «двойку». Не смотря на завуалированность главной цели визита, простой украинский обыватель прекрасно во всём разобрался и сделал свои выводы. Чего и вам желаем, уважаемые господа политики.

С вами была аналитическая программа «Итоги недели».

Телеканал «Свобода»»

* * *

Самойлов проснулся в то воскресенье с чувством голода. Он быстро выпрыгнул из кровати, принял холодный душ, вытерся махровым полотенцем и посмотрел на часы. Матерь божья, половина первого.

— Мужики, вы чего меня не разбудили?

— А зачем? — Володя стоял перед плитой и готовил обед.

— То есть как это зачем? Мы же должны были снимать в половину одиннадцатого, как Яценко голосует. Молчуненко звонил?

— Звонил.

— Что ты ему сказал?

Володя попробовал еду на соль и удовлетворённо прищёлкнул языком.

— Сказал всё, как есть: что мы вчера приняли на грудь, а потому, сегодня не в состоянии дышать перегаром в общественном месте.

— Иди к чёрту.

— А я не шучу.

Самойлов посмотрел на хозяина квартиры, открывающего банку с огурцами:

— Он что, действительно так ответил?

— Угу. — раздался хлопок, и огуречный сок потёк на стол. Рогов поморщился, — Неужели прокисли? — вытянул один из банки. Откусил. — Да нет, вроде нормальные.

Самойлов бросил полотенце на стул:

— Вы мне зубы не заговаривайте. Что Молчуненко ответил?

— Да не кипятись ты. — Володя принялся расставлять тарелки. — Всё в порядке. Он даст свой материал, если тот, конечно, нам понадобится. Подумай сам. Кто всех этих кандидатов сегодня только не будет снимать? Я, лично, не вижу смысла тащиться Бог весть куда, где и без меня будет с полсотни камер. А стоять в последних рядах я не привык.

— И поэтому, вы решили отметить данное событие.

Самойлов кивнул на запотевшие бутылки пива.

Дмитриев осуждающе покачал головой:

— И снова не в тему. Вчера наш достопочтенный хозяин подал документы по поводу бракосочетания с красавицей Оксаной, которая вскоре станет достопочтенной хозяйкой сего дома.

— И который, я надеюсь, вы к этому моменту покинете. — добавил Рогов и пригубил из большой кружки.

Самойлов сел на стул, растерянно посмотрел на Володю:

— А вчера мне сказать не мог?

— Тю, батенька, вчера то я вам говорил. Да вы явились в таком, простите, плюмаже, что до вашего сознания достучаться не имелось никакой возможности. Кстати, где ты так надрался? Я ещё удивляюсь, как дорогу домой нащупал.

Самойлов налил в стакан пива и залпом осушил сосуд.

— Холодное. — удовлетворённо вытер пену с губы. — С Петренко имел счастье видеться.

— С тем самым? — Рогов кивнул на телеэкран. По нему показывали запись с избирательного участка, на котором голосовал Козаченко. Среди присутствующих виднелась и лысина Богдана Васильевича.

— С ним.

— И с ним пил?

— Нет, пил после.

Володя принялся насыпать еду:

— И о чём говорили?

— Молодость вспомнили. Как он мне жизнь портил. А я ему «ответку гнал». Да ну его. Так, что Молчуненко всё-таки конкретно обещал?

— Сам узнаешь. Он через полчаса будет.

— Так, — Михаил чуть не поперхнулся пивом, — Что ж вы сейчас то на стол всё ставите? Человека дождаться надо.

Рогов пожал плечами:

— Жрать охота.

— Да ладно, — махнул рукой Дмитриев. — Перекусим слегка.