Лев Тихомиров - Религиозно-философские основы истории

• Название: Религиозно-философские основы истории
• Автор: Лев Тихомиров
• Издательство: Издательство «ФИВ»
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-91399-002-0

Исследование выдающегося русского мыслителя Льва Александровича Тихомирова уникально по своему содержанию. Впервые человеческая история проанализирована в полном объеме и с религиозной точки зрения. В книге показано возникновение и логическое развитие в человеческих обществах религиозных движений, взаимная связь и преемственность религиозных идей разных времен, которые то исчезают с исторической сцены, то появляются вновь, надевая новые личины. Книга написана в 1913 - 1918 гг. Выходит с приложением, значительно дополняющим предыдущие издания.

Для интересующихся философией, историей и историей религий.

---

Среди исследователей существуют такие же споры об источниках этих языческих влияний. Франк сводит их исключительно к вавилоно-персидским, Грец и Карпп[195] считают огромными влияния греческой философии и гностицизма.

Вопрос о происхождении Каббалы весьма затемняется тем обстоятельством, что письменные свидетельства умственных движений евреев со времен плена вавилонского существуют лишь в очень поздних отголосках. Влияния же Вавилона и Персии не ограничиваются кратким временем собственно пленения. Разрушение Израильского царства произошло в 714 году. Разрушение Иерусалима — в 585 г. Уже в 535 году указ Кира Персидского дал евреям возможность возвратиться в Иерусалим, а указом Дария восстановлены были даже и стены иерусалимские. Но большинство евреев предпочло остаться в Месопотамии, где им жилось очень хорошо, при таком самоуправлении, которое делало их в занятой ими полосе между Тигром и Евфратом полу вассальным княжеством, управлявшимся особыми князьями изгнания — Реш Голута из рода Давидова. Общение еврейства с вавилоно-персидским Востоком с тех пор продолжалось около полутора тысяч лет, причем вавилонские евреи иногда получали для еврейского мира гораздо большее умственное и политическое значение, чем палестинские. Это была в полном смысле вторая родина их.

Таким образом, близкие связи евреев с халдеями и персами продолжались много сот лет и производили на евреев влияние с первых же лет пленения. Возможность такого влияния облегчалась близостью языков — еврейского и арамейского, на котором в это время говорила масса населения Вавилонии. Влияние было так сильно, что евреи возвратились из пленения, уже почти совершенно забывши свой язык, и говорили по-арамейски. Они возвратились из плена и с новой азбукой, так называемой квадратной, взятой в Вавилоне, а по происхождению арамейской и заменившей в это время традиционные клинообразные буквы. Евреи заимствовали у вавилонян также и календарь и усвоили в Вавилоне много пунктов народных верований. Так, мы имеем свидетельство чрезвычайно авторитетного учителя Реш Лакиша тивериадской школы (начало III века по P. X.), что «имена ангелов» возникли у евреев не самобытно, а заимствованы в Вавилоне[196].

«Имя» же в еврейской терминологии имеет значение «сущности». Вавилонские имена ангелов означали особое учение об ангелах, их иерархии и их участии в управлении вселенной, а этот взгляд, в свою очередь, предполагает некоторое общее мировоззрение, нахлынувшее на евреев в Вавилоне. Характеристично также отношение евреев к своему новому алфавиту, оказавшемуся для них даже в форме букв носителем необычайных тайн.

Влияние вавилоно-ассирийский культуры на евреев, разумеется, не представляет ничего удивительного. Эта культура не могла не ослепить их своим блеском и благоустроенностью гражданской и хозяйственностью. Вавилонское правительство прилагало особые старания приобщить евреев к миросозерцанию страны. Известна история пророка Даниила с его товарищами, отданных в обучение всей халдейской мудрости. Но если избранные натуры, как Даниил, могли безопасно для своего религиозного мировоззрения вынести погружение в эту премудрость, то натуры более слабые не могли не поддаваться очарованию языческой мистики и науки, которая основана была на пантеистическом слиянии мира с божественной силой. Пантеистические тенденции с тех пор и проявляются в еврействе в противоречие с библейской верой в Бога, ясно и резко отличенного от мировой «твари».

Восстановление Иерусалима было произведено строгими и суровыми консерваторами, которых тип представляет Ездра. Их задачей было — восстановить Израиль во всей чистоте его древней веры.

Но с течением времени к первоначальным учителям должны были примешиваться лица и иных настроений, тем более что наряду с собранием закона началось его толкование, создавшее целый класс ученых, а кроме закона, начали усердно собираться и предания (по-еврейски «каббала»). Неизвестно, с какого времени в этом слое ученых начало являться понятие о таинственном смысле закона и предания, явилось и понятие о «тайном» учении, которого нельзя передавать неподготовленным, непосвященным.

Как справедливо отмечают исследователи, Моисеева вера резко отличается от окружавших языческих религий полным отсутствием религиозной тайны. В то время как и на восток, и на запад от Палестины царили одна вера тайная, эзотерическая, жреческая, и другая явная, для народа, — в Израиле Сам Бог явно перед всем народом заявил Свой закон. По меткому замечанию Карппа, у Моисея «нет привилегии секретного учения, но откровение под открытым небом, с высоты Синая, нет двойных доктрин — одна для жрецов, другая для народа, но утверждение одинаковой для всех доктрины монотеизма»[197].

«Сколько бы мы ни перечитывали с самым скрупулезным вниманием все книги Ветхого Завета, — говорит А. Франк, — мы не найдем в них ни единого слова, делающего намек на тайное учение, на доктрину более чистую и глубокую, предназначенную только для небольшого числа избранных»[198].

Всему народу вменялось в обязанность знать вероучение. Откровения пророческие также обращались ко всему Израилю. Ездра, начавши восстановление Израиля, первым своим действием поставил прочтение всего Закона перед всенародным множеством. Если у евреев были школы пророческие, то это были школы не тайной доктрины, а личной мистико-религиозной дисциплины, нечто вроде монашества. Таков же был характер назарейства. Идея какой-либо тайной доктрины была для Моисеевой религии, по существу, уже ересью, нарушением завета Божия с израильским народом. Между тем после вавилонского пленения неудержимо, все сильнее стала заявлять себя идея какого-то тайного, скрытого учения. Мы не можем определить с точностью времени, когда она возобладала, но она проявляется даже не в той доктрине, которая впоследствии выразилась в Каббале как строго определенном учении, а во всем направлении умов учителей веры. Эта идея начала выражаться уже в быстро растущем убеждении, будто бы истины веры выражены в писаном законе не только явно, но и прикровенным образом. Эта прикровенность выражается не только в символизме, который, конечно, неизбежен при выражении неизобразимых духовных состояний и созерцаний, но и в расположении слов, в форменной зашифровке истины в тексте Священного Писания, в самом даже начертании букв, до их малейших черточек и хвостиков. Появляется утверждение, что значительнейшие части истины существуют в виде устного предания, не общеизвестного, а тайного. При этой идее религиозная истина уже не общедоступна, а составляет достояние лишь избранной части народа. Нет, конечно, сомнения, что у израильского народа, как у каждого другого, существовало немало преданий, было то, что называется ныне фольклором — груда излюбленных народом остатков целого ряда исторических религиозных влияний, в большинстве языческих, времен, быть может, еще авраамовских, и тем более египетских, времен влияний палестинского язычества и т. д. Быть может, в том числе были и чистые предания Авраама, Моисея и т. д., но, без сомнения, уже искаженные устными передачами, перемешанные с языческими добавлениями — словом, то, что мы видим у всех народов. Но истинная вера Моисеева, так же как и ныне делает христианская Церковь, не признавала этого фольклора источником религиозных истин, а боролась с ним. Усиленное стремление к тому, чтобы народ знал писаное Откровение, и было выражением желания предохранить Израиль от смешивания своего фольклора с Откровением Божественным.

В послевавилонский период не в среде только «каббалистов» в нынешнем смысле, а в среде всех вообще учителей Израиля является, наоборот, искание в предании истинного смысла Закона. Является учение о том, будто бы Моисей во время сорокадневного пребывания на Синае слышал множество Божественных истин, которые открыл немногим, именно старейшинам, и будто бы эти истины передавались затем устно из рода в род. Это учение быстро стало официально еврейским. Известный защитник Талмуда (не Каббалы, а Талмуда) Карл Фишер{18} говорит: «Мишна, по еврейскому вероучению, содержит в себе те законы, которые Бог дал Моисею устно на горе Синае»[199]. Очень рано, после пленения и в первые столетия по Рождестве Христовом, явилось даже запрещение письменно хранить толкования Закона, которые надлежало хранить лишь в памяти и передавать устно.

Вследствие этого-то теперь ученые и не в состоянии разобраться в том, насколько подлинны основные части Талмуда (как та же Мишна) и насколько представляют редакцию VI века, когда наконец Талмуд был записан. Все эти черты таинственности доктрины, каких-то оттенков эзотеризма стали общи всему учительству евреев после вавилонского периода, одинаково талмудистам и «каббалистам». Лишь позднее происходит разделение явного талмудического учения и тайного «каббалистического».