Лев Тихомиров - Религиозно-философские основы истории

• Название: Религиозно-философские основы истории
• Автор: Лев Тихомиров
• Издательство: Издательство «ФИВ»
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-91399-002-0

Исследование выдающегося русского мыслителя Льва Александровича Тихомирова уникально по своему содержанию. Впервые человеческая история проанализирована в полном объеме и с религиозной точки зрения. В книге показано возникновение и логическое развитие в человеческих обществах религиозных движений, взаимная связь и преемственность религиозных идей разных времен, которые то исчезают с исторической сцены, то появляются вновь, надевая новые личины. Книга написана в 1913 - 1918 гг. Выходит с приложением, значительно дополняющим предыдущие издания.

Для интересующихся философией, историей и историей религий.

---

Примыкающая к этому мысль о сокровенности имени Божия возникла давно. Уже в эпоху 70 толковников у Александрийских иудеев под страхом смертной казни было запрещено произносить имя Божие. Только великий первосвященник раз в год произносил это имя в Святая Святых. «Благодаря этому суеверию утрачено было даже звуковое произношение четырехбуквенного имени JHWH» (С. 33).

Имя Божие стало заменяться другими наименованиями (Элоа, Адонаи). Устранение антропоморфических признаков и прямых сношений Бога с миром проявляется в таргумах (Онкелоса и Ионафана). Они вместо «Бог» (Иегова) говорят или Ангел Божий, или Величие, слава, блеск и т.п. Божий.

«Свойства Иеговы и атрибуты Его видимого откровения конкретизируются в древне Палестинской богословской литературе в форму самостоятельных посредников: премудрости (Хокма, София) или Ангела премудрости, сил благодеющей и наказующей, или ангелов гнева и милосердия. Точно так же в раввинской литературе роль посредников усваивается ветхозаветным атрибутам божественных тео- фаний: пламени, свету и облаку, под общим названием «славы или величия Божия» (Иекара, Шехина)» (С. 43).

Но особенно таргумы популяризуют «Мемру». Мемра — значит по-еврейски «слово». Таргумы, когда в Библии стоит «слово» — различают его, иногда ставя перевод «фитгам» или «мам л ал ь» (что тоже означает слово). Таргумисты стараются отличить Мемру от членораздельного звука и ставят выражение Мемра вместо слова Бог или Господь, там же, где идет вопрос о просто речи Бога, употребляют выражение «фитгам» или мамлаль. Так во Второзаконии сказано ( V, 5): «Я стоял между Господом и между вами дабы пересказывать вам слово Господа». Онкелос переводит в таком виде: «Я стал между Мемрой Господа и вами, чтобы возвещать вам фитгам Господне» (С. 47). У Иезекииля сказано: «Ты будешь слышать из уст Моих слово и вразумлять их (Израильтян) от Меня». Таргум Ионафана переводит: «Прими слово от Моей Мемры» (С. 47).

Муретов перечисляет множество мест таргумов Онкелоса, Иоанафана, Псевдоионафана, Иерусалимского — где видно, что Мемре отдано все, что Ветхий Завет приписывал Иегове.

Мемра сотворяет мир, и Адама (по своему подобию), управляет миром, сообщает им жизнь всему живущему. Мемра управляет ветхозаветной теократией. Ее называют «Богом Спасителем, также посредником. Мемра избирает Еврейский народ и заключает с ним завет, вывела их из Египта. Мемра дала Моисею закон на Синае и т.д. Вообще — все, что говорится о Господе Боге, относится к ней, Мемре.

«Представляли ли таргумисты Мемру в виде личного, отдельного от Иеговы и самостоятельного посредника, или пользуются этим выражением только для обозначения особой формы непосредственного откровения самого Иеговы»? (С. 52). Прямого ответа на это таргумисты не дают, но утвердительный ответ явствует из множества мест таргумов, где Иегова отличается от Мемры: «Не пощадить тебя Мемра моя и Я сам не пожалею». Сатана говорит Иегове: «Не покровительствуешь ли Ты Своей Мемрой ему (Иову)». Таких мест множество собрано на страницах 53-60.

Мемра выше всех Ангелов. При погребении Моисея (в таргуме Псов до Ионафана Мемра действует вместе с 70 ангелами, в том числе и Митатрон.

Муретов предполагает, что таргумисты должны были смотреть на Мемру, как на существо тварно конечное и небожественное (С. 64). Но это доказывается только логическими соображениями. Если они стараются удалить всякие непосредственные отношения Бога к миру, то перенося эти отношения на Мемру — очевидно видят в ней существо не божественное (С. 64).

Примечание. Муретов объясняет, что слово «сефирот» (он произносит «зефирот») значит по-еврейски «луч». «Название взято от образного представления Божества в виде солнца, окруженного сиянием и бросающего вокруг себя лучи света. При полной надмирности самого Верховного Солнца, в книге Зогар представляется доступными для человека только свет (шехина) и лучи (зефироты) этого Солнца» (С. 67, Примечание 1-е).

Зогарическое учение об откровении беспредикатного Эн в Метатроне и Зефиротах представляется в виде колесницы (меркаба), запряженной десятью зефиротами, возницей и управителем которой служит Метатрон. Образ взят из известного видения Иезекииля Славы Божией» (С. 70).

«В Талмуде и Мидрашах находим ряд таких изречений, в которых наука о Меркаба предполагается уже образовавшейся и известной раввинам. В Мишне говорится, что уже Илья и Елисей спорили между собой о Меркабе (ссылка на немецкий перевод Мишны)». Это «указывает на давность и общераспространенность среди раввинов спекуляции о Меркабе. Равви бен Суккай (?), ученик Гиллела (современника апостолов), указывая на древность традиции о Меркаба хвалится тем, что он знает две науки — саму большую и самую малую: первая — это наука о Меркаба, вторая — спор раввинов Абиу и Рава» (С. 76).

Из Муретова

Исаия

Стр. 10

«Как дождь и снег нисходит с неба и туда не возвращается, но напояет землю и делает ее способною рождать и произрощать, чтобы она давала семя, тому, кто сеет, и хлеб тому, кто ест.

Стр. 11

Так и слово Мое, которое исходит из уст Моих, оно не возвращается ко Мне тщетным, но исполняет то, что Мне угодно, и совершает то, для чего Я посла л его».

Иеремия 23

Стр. 29

«Слово Мое не подобно ли огню, говорит Господь, и не подобно ли молоту, разбивающему скалу?»

Псалом 118, ст. 89

«Навеки, Господи, слово Твое утверждено на небесах».

Стих 105

«Слово Твое светильник ноге моей и свет стезе моей».

Псалом 147, ст. 4

Посылает слово Свое на землю, быстро течет слово Его.

Ст. 7

Пошлет слово Свое и вса растает, подует ветром своим и потекут воды.

Ст. 8

Он возвестил слово Свое Иакову, уставы Свои и суды Свои — Израилю.

Примечание. Этими цитатами доказывается, будто бы «слово» есть нечто особенное, самостоятельное. Но цитаты прежде всего показывают общение людей непосредственно с Богом. То Сам Господь говорит о Своем слове, то пророк обращается к Господу и говорит о слове Его, а не говорит со словом. И слово не говорит с пророками, а говорит сам Господь.

Муретов говорит, что «неестественно» предположить Филона за мало вдумчивого собирателя чужих воззрений, какие где были, «бессвязно компилятивный характер Филоновой логологии». Так как неестественно думать, чтобы человек, воспитавший свою мысль на изучении Платона, Аристотеля и Зенона, мог не заметить и ставить рядом друг с другом столь грубые и режущие противоречия, как предикаты безличного стоически пантеистического и личного раввински деистического логоса... «В вину с одной стороны несомненности того факта, что в сочинениях Филона параллельно и смешанно идут предикаты личного и безличного логоса, с другой стороны — неестественности объяснения этого факта малоумием Филона — требуется найти такое построение Филоновой философии, при которой указанная противоречивость и неустойчивость филоновских определений логоса становилась бы вполне понятной и естественной, а вместе с тем, находило бы свое естественное объяснение и указанное сходство в предикатах филоновского и иоанновского Логоса» (С. VIII, Предварительных замечаний).

Такое решение Муретов находит в мысли, что Филон стремился построить теистическое представление о Логосе, который бы объединял в себе противоположности пантеистической и раввинско-деистической логологий. Ему нужен был (по религиозному чувству) такой Логос, который бы был и трансцендентно личным посредником между Богом и миром (в иудейско-раввинском смысле) и в то же время стоял бы во внутреннем имманентном общении как с Богом, так и с тварью (в греко-стоическом смысле)» (С. IX).

История учений о Логосе представляется Муретову драмой в трех актах. «В первом акте мы видим постепенное обострение (антитез) двух крайних и взаимно противоположных сторон идеи Логоса: пантеистической (греческая философия) и деистической (иудейско- палестинская философия). Второй акт (Филон и иудейско-александрийская философия) представляет нам неудачную и невозможную попытку философским путем соединить обе односторонние крайности в одно высшее воззрение на Логос — фиктивный философски спекулятивный синтез греко-пантеистической и раввинско-деистической логологий. Третий акт — Христианство (с. XXVI).

Мое примечание. Мысль Муретова в этом неправильна. Он говорит, будто бы Филон пытался дать синтез (хотя бы и фиктивный). Никакого синтеза он не давал, а просто синкретизировал, соединял вместе противоположные воззрения. Почему он мог это делать? Очевидно потому, что не понимал глубины их различия. Может быть (это лучший исход) не интересовался философской стороной дела, а преследовал лишь практические цели пропагатора иудаизма. Но и в этом случае ясно, что он не был философским умом. Это не значит, чтобы он был «малоумен» вообще, но ум его был не философский. Как философ — он был «малоумен», но только как философ.