Лев Тихомиров - Религиозно-философские основы истории

• Название: Религиозно-философские основы истории
• Автор: Лев Тихомиров
• Издательство: Издательство «ФИВ»
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-91399-002-0

Исследование выдающегося русского мыслителя Льва Александровича Тихомирова уникально по своему содержанию. Впервые человеческая история проанализирована в полном объеме и с религиозной точки зрения. В книге показано возникновение и логическое развитие в человеческих обществах религиозных движений, взаимная связь и преемственность религиозных идей разных времен, которые то исчезают с исторической сцены, то появляются вновь, надевая новые личины. Книга написана в 1913 - 1918 гг. Выходит с приложением, значительно дополняющим предыдущие издания.

Для интересующихся философией, историей и историей религий.

---

Когда Луна отделилась, то вследствие охлаждения человек изменил свою вещественность, которая уплотнилась, и вследствие этого изменились ее очертания. Высшие существа теперь могли действовать только на те образования, которые они же сами создали из огненного тумана. И вот одна часть человека с двумя органами движения стала нижнею половиною тела, стала носителем питания и размножения. А органы, прежде служившие для питания и размножения, превратились в органы речи и мышления. «Огненные высокие существа имеют родство с Луною, они в известной степени лунные боги. До отделения Луны они действовали на человека и посредством ее сил, впоследствии же их силы стали действовать извне на размножение человека». Отсюда «посвященные рассматривают Луну как символ силы размножения». Но теперь человек, прежде самоплодотворящийся, должен был сделаться двуполым (все это с. 125).

В верхней половине человека развилось нечто, на что лунные боги не могут иметь влияния. «Над этой половиной приобрели власть иные существа». В прежних ступенях развития они ушли хотя далее людей не менее лунных богов» (С. 127). Это именно «люцифериче- ские существа». У них был рассудок, но еще не способный действовать «вовне». У людей оказались органы, пригодные для этого, образованные лунными богами раньше. Люциферические существа «овладели теперь этим человеческим рассудком, чтобы через него воздействовать на вещи на земле. Прежде лунные боги действовали на всего человека. Теперь луне боги стали действовать на нижнюю часть его, на верхнюю же половину стали действовать люциферические существа. «Человек своей образовавшейся личностью подпадает водительству тех существ, которых объединяют под именем их вождя «Люцифера» (С. 128). «Люциферические боги завершают таким образом свое собственное развитие, пользуясь пробудившимися силами человеческого рассудка» (С. 126). Этим они, однако, сообщают человеку задатки свободы и различия «добра» и «зла».

Лунные боги, хотя образовали рассудочный орган человека, но им не нужно было им пользоваться (так как они имели свои), поэтому рассудок человека оставался в дремотном состоянии (С. 128). «Люциферические существа нуждались для самих себя в выработке человеческого рассудка, в обращении его на земные вещи. Благодаря этому они стали для людей учителями во всем, что может быть совершено человеческим рассудком. Но они и не могли быть ничем больше, как возбудителями. Они не могли выработать рассудок в себе, но только лишь в человеке» (С. 128). «Под водительством (этих существ) должен был научиться человек находить законы своего существа. Под водительством Люцифера он должен был стать как «один из богов» (С. 129).

Эти люцифериане принадлежали также «к сонму божественных творцов». Но в огневом тумане они не могли действовать. «Поэтому для них тогда наступил период остановки. После же отлива огневого тумана - они снова могли выйти на деятельность. «Создание разума сродни с деятельностью солнца». Эти существа (люцифериане) и называются «солнечными богами» (С. 130).

Мое замечание

Таким образом, Люцифер с подчиненными ему существами оказывается тесно связан с людьми взаимными интересами. Он нужен людям для того, чтобы они могли подняться до высших степеней и стать как «един из богов». Но, в свою очередь, люди необходимы Люциферу для того, чтобы он мог через них воздействовать на внешний мир.

Таким образом, желание властвовать над людьми не есть пустая прихоть со стороны Люцифера, но вопрос необходимости практической.

Вопрос только в том, на какое время потребен этот союз? Нужен ли он и в высших ступенях развития человека, когда он достигнет (в периоде) способности даже «творить» высшие существа?

На это пока не нахожу у Штейнера ответа.

Штейнер. Литература (русская)

1. Мистерии древности и христианство. Немецк. изд. 1910 г. Русский перевод 1912. М. Духовное знание. Ц. 1 р.

2. Путь к самопознанию человека. М., 1913 г. Ц. 1 р.

3. Истина и наука. Перевод Григорова. М. 1913г. Ц. 80 к.

4. Из летописи мира. Духовн. Знание. М., 1914 г. Ц. 1 р. 25 к.

5. Очерк Тайноведения (выйдет летом 1914 г.).

6. Теософия. Перевод Минцловой. СПб, 1910 г.

Штейнер. Теософия

Путь познания. С. 159 и след.

«Каждый человек может достичь самостоятельного познания теософии... Он может найти свой путь познания лишь тогда, когда исходит от мысли».

Ему не бесполезно послушать рассказы о высших мирах. «Ибо те мысли, которые дают ему, представляют уже сами по себе силу, которая будет действовать дальше в его «мысленном мире». И эта сила будет деятельна в нем, она пробудит в нем действующие задатки и дарования. «...Если кто спрашивает, как он может лично приобрести высшие познания, ему должно ответить: «Прежде всего, учись, выслушивая сообщения других людей об этих познаниях». Это не значит, что он должен слепо верить. «Дело идет не о том, чтобы верить или не верить, а лишь о беспристрастном восприятии того, что мы слышим» (С. 160).

Примечание. Однако именно таким путем слушающему может быть «внушено», и он увидит свою собственную галлюцинацию того, что ему вложено в восприятие.

«Для раскрытия высших чувств не требуется совсем веры, нужна лишь готовность к восприятию теософического мысленного мира». Первое свойство, которое должно развить в себе, — «беззаветная, непосредственная отдача себя тому, что раскрывается ему при наблюдении людей и прочего мира» (С. 163). «Ученик должен быть в каждый момент как бы совсем опорожненным сосудом, в который вливается новый мир» (С. 18). Лишь те мгновения являются мгновениями познания, когда молчат всякое суждение, всякая критика, от нас исходящая» (С. 163).

«Для этой полной готовности к восприятию чуждого мира необходима полнач внутренняя отрешенность от своего “я”» (С. 163).

«Лишь очень высокая степень такой отрешенности от своего личного «я» делает нас способными к восприятию фактов высшей духовной деятельности» (С. 164).

«Должно побороть в себе самом то, что образует ту или другую мысль и предоставить влиять на наши мысли только тому, что находится вне нас» (С. 165).

Примечание. При такой системе всегда может человеку показаться фантастическое. Это полное нарушение тех законов наблюдения, которыми достигается верное восприятие. При наблюдении должно отбросить предубежденность и предвзятость. Но ни на секунду нельзя отбросить способность к критике, к проверке, к воспоминанию уже раннее дознанного.

В доказательство необходимости такой отрешенности от себя Штейнер говорит: «Я хочу, оставаясь всецело таким, как я есть, внедриться в мир, но не желаю принимать мира непосредственно, предоставляя ему жить сообразно с действующими в нем силами. Иными словами: я отношусь терпимо лишь к тому, что соответствует мне, моему своенравию. По отношению ко всему остальному я проявляю отталкивающую силу. Пока человек находится в плену у чувственного мира, он с особой враждебностью отталкивает от себя прочь все сверхчувственные влияния» (С. 166).

Примечание. Это все неправда. Во-первых, этот сверхчувственный мир живет, говорят мен, во мне или я в нем. Следовательно, он нисколько мне не чужд, и я не имею ни малейшего желания его отталкивать. Но если я отрешусь от своего “Я”, то кто же воспримет сверхчувственное явление? Воспринимать будет некому. Также и моя критика никому не помешает, если только явление реально. В полутьме и наслушавшись фантастических сказок - я вижу (кажется мне) привидение. Начинаю рассматривать и ощупывать руками, и оказывается, что это висит полотенце. Тогда я скажу, что «померещилось».

Но если я, усиленно рассматривая и ощупывая, не нахожу материального предмета, если вообще проявит себя даже что-нибудь осмысленное, я приду к заключению, что это действительно некоторая «тень», некоторый «дух»: моя критика ничему не помешала. Точно также если я буду ощупывать проявление сверхчувственного мира, то тем скорее признаю его реальность, чем менее отрешусь от критики, и буду уверен, что в момент ощущения не был лишен сознательности.

«Переживаешь мир неведомый восприятием внешних чувств и обыкновенному рассудочному мышлению. Если сравнивать этот мир с чем-нибудь, принадлежащим к обычному переживанию, то это будет мир воспоминаний, представлений памяти».

«Найдут, что люди, могущие делать сверхчувственные наблюдения, употребляют выражения, заимствованные у чувственных ощущений... То, о чем говорит наблюдатель совершенно невидимо... Однако во время наблюдения перед тобой, действительно, картина, похожая на впечатления внешних чувств. Это от того, что в сверхчувственном переживании освобождение от чувственного тела не бывает полным... Последнее переводит сверхчувственное переживание в чувственную форму. «Такая передача наблюдений дает возможность «создать себе ощущение того, что видел наблюдатель стихийного мира. И это не только при сообщении, которое ясновидящий делает не ясновидящему, но и при сообщении ясновидящих между собою» (С. 32).