Николай Станишевский - Цветы к сентябрю

• Название: Цветы к сентябрю
• Автор: Николай Станишевский
• Жанр: Триллер

Поссорившись с женой, я решил уехать от неё в свой загородный дом. Мне было необходимо побыть одному, потому что ссора неизменно порождает печаль. Но именно печаль дала мне понять, насколько я одинок без неё.

Если бы я знал, что случайно встречу ту, которая была удивительно на неё похожа. Если бы я мог тогда предвидеть к чему это все приведёт.

Если бы я тогда понял, что к каждому сентябрю у меня был цветок.

И какими могут быть они, цветы к сентябрю.

---

Успокойся, Ник. У тебя опять слишком разыгралось воображение…

Воображение…

Дженни часто говорила, что у меня слишком буйная фантазия, даже предлагала начинать писать книги. Но, опять же, говорят такие люди быстро и легко сходят с ума. Находясь в мире грёз большую часть времени, они не замечают, как перемещаются туда на постоянное место жительства. А меня такая перспектива совсем не устраивает. Тем более, я этого боюсь.

И все время боялся…

Дежавю…

23 августа. Ночь

Она всё-таки приходила!

Это произошло так неожиданно, что когда раздался стук в дверь, я подпрыгнул, словно меня ошпарили кипятком! И когда я открыл и увидел её, маленькую, худенькую и замёрзшую, у меня чуть не лопнуло сердце. На улице было прохладно, но она опять пришла в своём тоненьком, летнем платьице из голубой в чёрный горошек ткани.

Она бросилась мне на шею, содрогаясь всем телом, а я осыпал её лицо поцелуями. И она отвечала мне тем же.

Я подхватил её на руки, перенёс в комнату и продолжал целовать, целовать, целовать…

— Боже мой, Джина, — повторял я. — Куда ты пропала?

— Не спрашивай, любимый, — горячо шептала она. — Сейчас это совсем не важно. Главное, что я снова рядом с тобой.

О, в тот момент мы не стеснялись великих, красивых слов, они исходили из самых глубин наших душ, беря истоки в наших сердцах.

Когда первый пылкий момент прошёл, и мы, вдоволь нацеловавшись, остановились посреди комнаты, Джина легонько отстранилась, взяла меня за руку и молча подвела к дивану.

— Присядем, Ник, — тихо сказала она. — Нам надо поговорить.

От этих слов у меня сжалось сердце. Неужели я действительно услышу что-нибудь плохое, то, чего я так опасался услышать все эти дни?

Мы опустились на мягкий полустёртый плюш. Джина взяла мои руки и решительно посмотрела мне в глаза.

— Ник, — в её взгляде сквозила тоска. — Произошла одна не слишком приятная вещь.

Хотя я был готов практически ко всему, у меня внутри всё болезненно сжалось. Я судорожно сглотнул и едва заметно кивнул головой.

— Дело в том, — печально продолжала она, — что правительство перестало финансировать проект моего отца. И теперь эксперименты придётся прекратить. От этой новости я совсем потеряла голову, перепутала дни, поэтому и появилась так поздно…

Я почувствовал, что земля уходит из-под ног, а лёгкие падают в вечную мерзлоту поджелудочной железы.

— Это наша последняя встреча? — глухо выдавил я.

— Наверное, да. То есть, нет. То есть, не совсем. Извини, я совершенно запуталась. До того, как я сегодня появилась здесь, отец сказал, что может перебросить меня сюда ещё раза два, не больше. И то он не ручается за успешный исход последнего.

— Так… — голова моя упала, а плечи безвольно опустились. — Он знает, что в этом времени ты встречаешься со мной?

— Нет. Я решила, что пока ему не надо об этом знать. У него сейчас и так хватает проблем, ещё я добавлю.

«Она не лжёт, — подумал я. — Похоже, её отец и в самом деле ничего не знает».

От безысходности и отчаяния у меня дико заныли зубы, и ужасно разболелась голова. Злость, переполняющая меня, вырвалась наружу, и я с силой хватил кулаком по правому колену.

— Но ведь должен быть какой-то выход! — истошный крик прозвучал в тишине сигналом бедствия тонущего корабля.

— Выход есть всегда, — спокойно сказала Джина. — Ты и сам прекрасно знаешь, что я не могу здесь оставаться, ведь у тебя есть жена. Поэтому, может быть и к лучшему, что всё так обернулось. Наши встречи повлекли бы за собой только одну беду.

Я не нашёлся, что сказать, а только обхватил голову руками и стиснул её так, что заныли височные кости.

— Я привыкла верить своему отцу, — продолжала она. — И поэтому считаю, что это — действительно наша последняя встреча. Поверь, Ник, мне было очень хорошо с тобой. Теперь я поняла, что тот мужчина в моем сне, помнишь, у костра, лица которого я не видела — это был именно ты. И я благодарна судьбе за то, что она послала мне настоящую любовь.

— Должен быть выход… — глухо простонал я.

— Есть, — решительно кивнула Джина. — Сделать все по-человечески. Чтобы потом не пришлось ругать себя за то, что ты совершила. Поэтому сейчас я хочу, чтобы эта последняя встреча запомнилась нам обоим надолго.

Она встала и медленно расстегнула молнию, искусно спрятанную в боковом шве её платья.

— Джина!.. — мне показалось, что я теряю дар речи. — Джина, что ты делаешь?

— Я знаю, что я делаю, — твёрдо сказала она, стаскивая узкое платье через голову. — Иди ко мне.

И… пришёл вечер нашей первой любви.

Мы падали в самое нутро обжигающего душу огня и одновременно поднимались с восстающими из глубин моря волнами, превращаясь в лёгкую, податливую пену.

Мы пели низкие тона пришедшей печали и тут же брали самые высокие ноты познания друг друга.

Мы старались, хоть на время, изгнать из души предстоящее тёмное будущее и вкушали реальное блаженство настоящего.

И когда её большие карие глаза распахнулись ещё шире, и в них отразилось изумление, я подумал, что причинил ей боль. Но она, почувствовав, как внезапно застыли все мои мышцы, лишь слабо улыбнулась и прошептала:

— Не останавливайся, Ник. Мне очень хорошо. Прошу тебя, дай мне возможность до конца окунуться в эту короткую сказку.

И мягкая, бархатная тьма поглотила нас обоих…

Когда всё закончилось, я лежал на спине, а Джина прижавшись к моей груди, тихонько водила по ней указательным пальцем.

— Ты — мой первый мужчина, — прошептала она. — И отныне я буду любить только тебя, и принадлежать только тебе.

— Бедная девочка, — я почувствовал, как опять запершило в горле. — Я сломал тебе всю жизнь!

— Нет, — Джина придвинулась ближе и облокотилась мне на грудь. — Не стоит никогда, нигде и ни в чём упрекать себя за то, что произошло. Теперь кроме твоего подарка я унесу в памяти ночь нашей первой любви.

— Я тоже никогда не смогу забыть тебя…

— Не вини и не ругай себя. Я сейчас подумала…

В её бездонных глазах зажегся радостный огонёк.

— Да! — воскликнула она. — Это совсем неплохая мысль! И я уверена, я сделаю это!

— Что ты сделаешь? — не понял я.

— Ни о чём не спрашивай, любимый! Я же тебе говорила, что всегда есть выход! А сейчас у меня появилась слабая надежда! Прошу тебя, не расспрашивай меня об этом, не лишай меня радости хорошенько обдумать её!

— Но хоть намекни… — последние слова застряли у меня в горле.

— Не стоит, — Джина смущённо улыбнулась. — Я просто хочу, чтобы у нас все было по-человечески. Успокойся. Ещё раз повторяю — ты ни в чём не виноват.

Она медленно поднялась и начала надевать платье.

— Пора, — её шёпот пронёсся по комнатам печальным шелестом опавших осенних листьев.

Я тоже встал и накинул халат. У меня было такое ощущение, что меня знобит.

— Не провожай меня, — Джина быстрым движением застегнула молнию и поправила юбку. — Ты же знаешь, мне здесь недалеко.

— Если у твоего отца получится, — с трудом выдавил я, — я имею в виду тот, последний раз… Ты придёшь?

— Я постараюсь, — она повернулась ко мне, поднялась на цыпочки и нежно поцеловала меня в щеку. — Я могу на прощание тебе кое-что сказать?

Видя, что я хочу возразить относительно слов «на прощание», она легонько прикрыла ладошкой мои губы.

— Я не оговорилась, сказав «на прощание». Мы с тобой оба не знаем, получится ли у моего отца провести ещё один удачный переброс. Поэтому сейчас я хочу попрощаться по-настоящему. Запомни, Ник, недаром мой папа говорил, что я — однолюб, после нашей встречи я поняла, что влюбилась в тебя без памяти. Пусть я совсем маленькая, глупая девочка, но это — настоящее чувство, для себя я это твёрдо усвоила. А теперь подтверждением моей уверенности стала та безмолвная клятва, которую мы только что дали друг другу. И сейчас я буду любить тебя всю оставшуюся жизнь. Тебя и только тебя.

Я приоткрыл рот, чтобы сказать ей несколько тёплых и нежных слов, но…

— Не надо ничего говорить, любимый, — мягко прошептала она. — Ты от этого только расстроишь меня и расстроишься сам. Ты же не можешь сказать, что не любишь свою жену?

— Нет, — глухо выдохнул я.

— Вот видишь, — она грустно вздохнула. — Поэтому, лучше ничего не говорить. Не грусти. Я думаю, все ещё будет хорошо.

— Будет… — словно эхо повторил я.

— Будет, — она снова вздохнула. — Я хочу на прощание дать один совет. Если ты захочешь меня когда-нибудь вспомнить…

— Я всегда буду помнить тебя!

— Я знаю… — было видно, что слова давались Джине с трудом. — Прошу тебя, не перебивай! Так вот, если ты захочешь меня вспомнить, прошу тебя, смотри почаще на свою жену.

— На жену? — изумился я.