Дмитрий Дудко - Иван Артурович и Роберт Исаакович

• Название: Иван Артурович и Роберт Исаакович
• Автор: Дмитрий Дудко
• Жанр: Научная Фантастика

В 40-м СССР вынужден воевать против западных империалистов в союзе с Рейхом — чтобы затем вести с ним «холодную войну». Мастера фэнтези Дж. Толкиен и Р.Говард (не погибший в 36-м)стали советскими писателями…

---

— Скажите, почему вы не переберетесь в Москву из этой казахстанской глуши? — спросила Оксана.

Американец рассмеялся:

— Ну что делать в вашей огромной Москве техасцу? Я же всю жизнь прожил в маленьких городках. Райцентр Тасунке-Витко, он же Ситтинг-Булл, не больше моего Кросс-Плейнса. А рядом Хейвуд-сити, большой город с автозаводом, столица нашей Индейской АССР. Но я не рвусь ни туда, ни в Алма-Ату. Мне хватает казахских степей — они так похожи на наши прерии…

— Но там, наверное, холоднее, чем в Техасе?

— Южный Техас — это субтропики с аллигаторами. А северный больше напоминает Средний Запад. Но главное — люди! С Американской Красной Армией воевали все — федералы, конфедераты, немцы, японцы. Все, кроме вас и мексиканцев. В конце концов все мы — рабочие из Детройта и Чикаго, негры с хлопковых плантаций, нищие ковбои, индейцы — были прижаты к Скалистым горам. Голодали, мерзли — вместе с семьями. А дипломаты решали нашу судьбу.

— Гитлер в Потсдаме вопил: «Мне не нужны в Америке красные, да еще краснокожие!», — серьезный студент в очках так похоже передал интонацию фюрера, что все засмеялись.

— Да, мы уже хотели прорываться в Орегон к русским. А пришлось ехать в Казахстан. Так мы обрели наш Новый Запад. Поначалу было трудно. Басмачи из Уйгуристана, беглые зэки, раскулаченные… Многие из наших сильно пили, особенно индейцы. Да еще наша привычка хвататься за оружие. Порядок пришлось наводить такими мерами… Вы, ребята, еще добрые ангелы для здешних дебоширов и пьяниц.

— А для стиляг — так вообще херувимы, — ухмыльнулся Даня. Лицо его вдруг посуровело, а кулаки сжались.

— Начальские сынки, бездельники! Только то им хорошо, что западное. А на Западе — Рейх.

Сын Тома Мак-Грегора, старого профсоюзного активиста, терпеть не мог господ.

— Да, Роберту Исааковичу жизнь все время дает темы. Он у нас создатель советского вестерна, советского истерна и еще Бог знает чего советского. Не то, что я — роюсь в книгах и всю жизнь пишу одну сказку, — иронически заметил Толкин.

— Вы, док, получаете профессорскую ставку. Попробовали бы вы жить на гонорары! — сказал Говард.

— Думаете, это сложно? — хитро подмигнул профессор студентам. — Придумываете героя такого тупого, что он только и умеет — бить, рубить, колоть. Посылаете его в какую-нибудь переделку. И смотрите, как он из нее выберется.

— У Конана вместо головы подставка для шлема, — сказал очкастый студент.

— Это у тебя подставка для очков! — возмущенно отозвалась Оксана. — Конан не так силой берет, как умом.

— И мужеством. Его варвары ценили превыше силы, — серьезно сказал профессор. — Подонков, уважающих только силу, ищите не в сагах, а в лагерях. Или в Рейхе.

— Роберт Исаакович, а зачем вы придумали Хайборийский мир? — спросила Оксана. — Вы же умеете писать про любое время, про любую страну — и так интересно!

— Из-за невежества он его придумал, — не без ехидства отозвался Иван Артурович. — Писал рассказы про все времена, и все с грубыми ляпами. То у него шотландец в Тамерлана из пистолета стреляет, то ирландец находит каких-то арийцев в южнорусских степях в одиннадцатом веке. Вот он и сочинил мир, где все так, как ему хочется.

— Но вы же сами пишите предисловия к книгам Роберта Исааковича про викингов и славян. И хвалите за достоверность, — возразила Оксана.

— Это он здесь так наловчился. После того, как я его хорошенько погонял его и поучил, где искать литературу.

— Да, здесь вы, док, серьезно мне помогли, — кивнул Говард. — Советские редакторы — сущие звери, особенно, когда несешь им историческую прозу. Это в Штатах напечатают любую чушь, лишь бы хорошо продавалась… А южнорусских арийцев я все-таки нашел.

— И где же вы их выкопали, сэр? — скептически прищурился профессор.

— Выкопал не я, а один сельский учитель. В Салтове Харьковской области. Оказывается, аланы жили там еще в десятом веке. А южнее, в нынешних Чугуеве и Змееве, даже в двенадцатом.

— Аланы — это наши предки. Мы, осетины — самый арийский народ на Кавказе! — воскликнул студент со светлыми волосами и смуглым кавказским лицом.

— Вот я и оканчиваю роман о Турлоге О'Брайене, саксе Этельстане и донецких аланах, — похлопал по портфелю Говард.

— Британия будет вам благодарна! — воскликнул Даня.

— И Украина тоже! — подхватила Оксана.

— А наша Осетия — больше всех! — с энтузиазмом откликнулся осетин.

— Правда, что вы написали сценарий о Рыжей Соне? — спросила Оксана. — Немцы такой фильм сняли, и якобы по вашим рукописям.

— Врут, как всегда, — отмахнулся американец. — У меня об этой хайборийской варварке только пара недописанных рассказов. А сценарий о Рыжей Соне у меня действительно есть. Только о другой. Здесь она — сестра султанши Роксоланы и обороняет Вену от турок. Нужно только найти хорошего украинского режиссера. Жаль, нет уже Сашка Довженко! Когда мы с ним снимали «Конана-запорожца»…

Беседу прервало появление двоих немногословных, подтянутых людей в штатском. Они расспросили студентов об обстоятельствах задержания. Затем один из чекистов сказал:

— Задержанного мы заберем. Товарищи Толкин и Говард поедут с нами. А вы можете идти на дежурство. Вы ведь сегодня на площади Маяковского?

— Да, там снова стиляги собираются стихи читать.

— Смотрите, чтобы все было строго по закону. Коричневая рубашка — не криминал, если только не со свастикой или со знаками СС. За стихи забирайте, только если они явно антисоветские. Заводские ребята-оперотрядники в поэзии не очень разбираются. Так что вся надежда на вас. Буковского, думаю, все в лицо знаете? Задерживайте сразу. На него уже объявлен розыск. Все! Желаю успеха, товарищи дружинники.

Два часа спустя Иван Артурович с Робертом Исааковичем потягивали пиво на скамейке на площади Дзержинского. Мимо куда-то спешили москвичи. С киноафиши простовато глядел неунывающий Чарли Чаплин. Бюрократам от Чарльза Чарльзовича теперь доставалось не меньше, чем капиталистам. Со страниц забытого на скамье «Огонька улыбались космонавты и целинники, Герой Социалистического Труда Олег Кошевой и журналист-международник Зоя Космодемьянская. А с высокого постамента окидывал все усталым взглядом бронзовый Феликс.

— Наконец-то управились с этими шпионскими делами! Ну зачем, казалось бы, спецслужбам мы, писатели? Мы же никаких военных секретов не знаем! — сказал профессор.

— Наши книги — сами по себе оружие в этой войне. Примерно так я говорил Сталину, когда извлекал вас из лагеря, — ответил техасец.

— И как всякое оружие, его могут использовать обе стороны. Я даже рад, что меня не печатают на Западе, по крайней мере легально.

— Зато меня печатают и экранизируют безо всякого спросу. И не платят ни цента. Мерзавцы! — американец сжал тяжелый кулак. — Публикуют всякую расистскую и колонизаторскую чушь, какую я писал по молодости. Захватили мой архив, отдали двум писакам, и те сочиняют про Конана под моим именем.

— Но ведь даже в Рейхе есть законы об интеллектуальной собственности…

— А меня по этим законам нет. Роберта Эрвина Говарда якобы замучили в НКВД. А вместо него пишет еврей Рувим Исаакович Гордон. И попробуй приехать к ним судиться. Живым не выберешься.

— Вы — еврей?! — расхохотался профессор. — Скорее за семита сойдет Гитлер. Или Геббельс. А меня вот одолевают здешние подражатели и продолжатели. Один знаток ископаемых пауков изобразил мордорцев поборниками прогресса, а эльфов — его врагами. Две комсомолочки представили Ангбанд этакой коммуной, а Моргота — не то Марксом, не то Христом. Приходится разъяснять таким, что пока я жив и пока в Союзе есть авторское право, они своих творений в печати не увидят… Да вот и один из продолжателей!

Он махнул рукой худощавому темноволосому человеку лет сорока.

— Подходите, Ник!

— Иван Артурович! Я уже черт знает что подумал, когда услышал, что вас повезли на Лубянку.

— Как видите, все обошлось. Просто моим творчеством заинтересовались орки. Нет, не здешние — западные… А вашу рукопись я прочитал. Она сейчас у меня на кафедре.

— И как она вам?

— Вы, Ник, неплохо поработали. Не все мне понравилось, но это, по крайней мере, Средиземье, а не пародия на него. Это мой мир. И он, похоже, начинает жить без меня… Только вот … очень жестоко вы пишете.

— Профессор, я же фронтовик! Прошел Ближний Восток, Шотландию, Аляску, Орегон, потом еще Афган…

— Я вот тоже фронтовик. Первой мировой… Да, мы живем в жестоком мире, к тому же разделенном. И надо что-то делать, чтобы он стал менее жестоким.

— И я воевал, хоть и не в молодости. И всю жизнь писал про тех, кто умел оставаться людьми даже там, где надо каждый день убивать, чтобы выжить. Пишите о них и вы, Ник. Думаю, у вас получится, — сказал Говард.