Ариана Селеста - Проклятье Ван Гога

• Название: Проклятье Ван Гога
• Автор: Ариана Селеста
• Жанр: Современные любовные романы

Их связывает трагедия, произошедшая много лет назад. Тогда, будучи ещё совсем ребенком, Кейн случайно спасает Еву от смерти. С тех пор, их судьбы переплелись самым мистическим образом, а вспыхнувшая между ними любовь, ставшая смыслом их существования, в корне поменяла жизни героев.

Он — успешный, талантливый художник, подделывающий шедевры искусства и глава преступной группировки. Она — дочь «Палача», одного из самых безжалостных бандитов западного побережья Америки и его врага. Оба принадлежат к миру, с которым не хотели бы иметь ничего общего и это единственное, что их связывает. Эта история любви Евы и Кейна, невозможная, полная кровопролитных схваток и боли, где раз за разом они доказывают, что настоящая любовь стоит всего, что есть в этом мире и за неё нужно бороться.

Всепоглощающая, эпическая, неподвластная времени и запретам история любви, полная напряжения, предательства и авантюрных приключений, где раз за разом, они доказывают, что настоящая любовь стоит всего, что есть в этом мире и за неё нужно бороться.

---

На вкус Ева была как карамель и соль. Кейн потерял контроль, судорожно стянул с неё футболку и запустил руки в её штаны, одновременно покусывая тонкую кожу на её шее. Быстрый и путаный пульс бился под его губами.

* * *

Как шумом прибоя Ева наслаждалась его дыханием на своих волосах, прикосновением его тела к её коже. Руки Кейна сжимали её, гладили волосы, плавали едва ощутимыми прикосновениями по её изгибам, утопая в невозможности насытиться этим моментом. Напряжение электрическими зарядами разлеталось по мастерской.

* * *

Ещё один шаг, и он прижал Еву к мольберту. Тот пошатнулся, но устоял. Кейн упёрся ладонями по обе стороны от лица Евы, и его губы отдалились от неё на несколько сантиметров, но лишь затем, чтобы мягкий шепот его бархатистого голоса защекотал и её кожу, и её душу.

— Я мечтал об этом, — прозвучало это гораздо невиннее, чем были его мечты на самом деле, где-то на дне его беспроглядных черных глаз мерцали призрачные всполохи — так блестят черные бриллианты под лучами солнца.

Ева ничего не ответила, она могла лишь улыбаться, впиваясь в него взглядом. Кейн с удивлением отметил новые, не замеченные им ранее оттенки: наивность и доброта оказались лишь поверхностным слоем, дымкой, за которой таилось нечто неизведанное. Она не позволила этой мысли развиться. Теперь, когда опьяневшая от счастья Ева чувствовала прикосновение его тела к своему, ею овладело почти осязаемое и всепоглощающее желание. Бедрами она всё плотнее прижималась к его чреслам, ощущая эрекцию сквозь тонкий трикотаж. Кейн прорычал что-то, слова пролетали мимо неё и как пар растворялись в наэлектризованном воздухе. Кровь отлила от головы, сердце выстукивало о ребра гипнотизирующий ритм, глаза Кейна засасывали Еву внутрь его собственной вселенной, неизведанной и опасной.

Он взял её голову двумя руками и практически врезался в неё губами, от чего их зубы столкнулись. Ева пошатнулась, земля ушла из-под ног, задев мольберт, они столкнули его на пол, но, не замечая ничего вокруг, они продолжали целоваться, словно желая проглотить друг друга. Мир растворился в них, а они — в нём. Ева впивалась в него губами, сейчас он принадлежал только ей — его губы, рот, язык. Желание, обжигающее и горячее, собиралось в спазм внизу её живота.

Под их ногами хрустели и стонали кисти, мастихины, палитры, губки, тряпки — всё было беспощадно затоптано. Потеряв остатки разума, они сели на холст, находившиеся там банки и тюбики с грунтом и красками опрокидывались, разбрызгивались и размазывались по полотну, но ничто, кроме друг друга, не могло их взволновать. Не сейчас, не в это мгновение. Кейну было хорошо с Евой, просто потрясающе, с ней он чувствовал себя собой. Он облизывал и целовал её шею, плечи и спину — вся она, до последней клетки, была его добычей. Он хотел, чтобы она принадлежала ему целиком, хотел владеть ею, даже если сама Ева не поняла бы, что она отдаёт. Кейн потерялся в ней, постепенно он лишался разума.

Извиваясь, они сдергивали друг с друга остатки одежды, пока не остались голые, укутанные лишь слоем масляных красок, пишущих на их телах экспрессию древних как сам мир первобытных желаний и намека на нечто большое, о чём говорили их сердца, звучавшие в унисон, словно они были одним большим сердцем, странным образом разделённым надвое.

Её волосы окрасились в голубой, золотистый, белый. Ева изгибалась в его руках, ресницы её дрожали, губы от возбуждения поалели. Тело, покрытое блестящими капельками пота, местами хранило следы его поцелуев — розовые красивые пятна, похожие на распускавшиеся пионы. Спускаясь всё ниже и ниже, он не спешил, упивался моментом, исследовал каждый её миллиметр, находил всё новые чувствительные точки на карте её тела и извлекал из Евы звуки, от которых вскипала его кровь, нёсшаяся по венам с неистовой скоростью. Он играл на ней, словно она была инструментом, а он — гениальным музыкантом.

Ева дышала тяжело и прерывисто, резкими глотками жадно хватая опьяняющий воздух. Редкие порывы влажного солёного ветра приносили облегчение лишь на миг. Кейн высился над ней, большой, широкоплечий, с глазами, настолько охваченными страстью, что ей было страшно посмотреть в них. Капли прохладного пота стекали по его лицу и груди и оседали на её горячем теле словно утренняя роса, рисующая сверкающие дорожки на её коже цвета нежного перламутра. Кейн добрался до самого низа и замер. Каждая черта в ней казалось ему идеальной, чистой, нетронутой.

Кровь его застыла, он почувствовал себя вором, нацелившимся на то, что действительно имело для него ценность. Ева нетерпеливо выдохнула, и все сомнения развеялись как прах, пущенный по ветру, горячая кровь снова помчалась по венам. Указательным пальцем он нежно дотронулся до её полных половых губ, и они податливо раскрылись, словно бутон, давно ждавший этого момента. Ева застонала, почти беззвучно, беспомощно, бедра её попытались сжаться, но Кейн не позволил этому случиться, он прижался к ней губами, языком нашёл затвердевший бугорок клитора, и начал вырисовывать вокруг него круги, сначала мучительно медленно, как будто издеваясь на ней, затем всё быстрее и быстрее. Его язык забирался внутрь неё, Кейн ненасытно впивался в неё, вдыхал её запах. Её стоны шумели в его голове — так весенняя листва шелестит в кронах проснувшихся деревьев. Она задыхалась, словно в бреду шептала его имя, впивалась пальцами в его волосы.

Кейн ласкал твёрдый клитор, и, осторожно раскрывая её, одним пальцем он прокрался внутрь Евы и начал исследовать её неизведанные уголки. Ева была узкой, очень горячей и мокрой. То, что она была нетронутой, сводило его с ума. Нежно посасывая её клитор, Кейн прочувствовал Еву языком, пальцем же он нашел её чувствительную точку и стал ритмично на неё надавливать, постепенно набирая обороты, раскрывая её, подготавливая её для себя… Вдруг Ева задрожала, она изогнулась, жадно хватая ртом воздух, её невидящие и полные блаженства глаза распахнулись. Она пульсировала, сжималась, взрывалась волнами новых неизведанных ощущений, не понимая того, что с ней происходит.

Кейн целовал Еву, глотая её сердцебиение, её неровное дыхание. Они оба скользили по краскам, размазанным по холсту, ставшим приютом их первой любви, их собственной Библией, и каждое их движение, словно новая глава книги, рассказывало их историю. Руками он зажал её запястья, приковывая их к холсту. Коленями он развёл её ноги, медленно опустился вниз, упираясь в мягкие влажные губы и постепенно раздвинул их. Её соки всё ещё стекали по её ягодицам и капали на холст.

* * *

Перед глазами кружились вихри цветных пятен, я потерялась в реальности, слыша лишь собственную пульсацию, которая, словно шторм, волнами разносила по моему телу ощущения, о которых я даже не подозревала. Мои глаза всё ещё были прикрыты, краска подо мной была холодной и липкой, но сейчас это волновало меня меньше всего. Сильные руки Кейна сжали мои запястья, и он опустился на меня сверху. Я почувствовала, как, упершись между моих ног, он настойчиво раздвигает меня. Я попыталась взглянуть, но Кейн не допустил этого, впившись в меня поцелуем и выдыхая горячий воздух прямо в моё тело, пока его колени держали мои ноги раздвинутыми, а он всё глубже и глубже проникал внутрь. Мы смотрели друг другу в глаза, тяжело дыша.

— Расслабься для меня, Ева, позволь мне, — нетерпеливо прошептал он, и я послушалась.

Кейн, подсунув одну руку под мои бедра, приподнял их, чтобы было легче проникнуть в меня, и примкнул ко мне бёдрами, погружаясь всё глубже внутрь. Его глаза прикрылись от блаженства, и в этот момент он резко вошёл в меня на максимальную глубину. Резкая боль и ощущение того, что внутри меня что-то лопнуло, заставали меня вскрикнуть.

— Дыши, Ева, — шептал Кейн, — дыши, — его голос проникал глубоко в моё сознание, одновременно с его движениями внутри меня. Я задышала полной грудью, широко открываясь новым ощущениям. Меня захлестнуло это незнакомое чувство потрясающей и невозможной наполненности. Это было странное, ни с чем не сравнимое чувство. Секунду спустя боль ушла, и я уже не хотела, чтобы он останавливался, нуждалась в нём больше, чем в чём-либо в своей жизни. Я подалась бедрами ему навстречу, он застонал, уткнулся лицом в мои волосы и, напрягшись, излился прямо в меня. Он обмяк и всем своим весом навалился на меня, обнимая так, словно больше всего на свете Кейн боялся потерять меня.

Так мы и лежали, глядя друг другу в глаза, теряясь в чувстве того, что нет меня, и нет его. Есть только мы. Цельное, единое мы, нечто не поддающееся делению.

Глава 10 Хочу тебя нарисовать

С прикрытыми веками Ева лежала на холсте слева от него, обнаженная и расслабленная. Её присутствие давало ему чувство умиротворенности. Кейн провёл пальцем по её руке, плечу, обвёл линию лица, казалось, он старался запомнить каждую её деталь для того, чтобы потом нарисовать её именно такой — с легкой полуулыбкой и выразительными невозможно яркими глазами, напоминающими ему миндаль. Он поднялся и медленно вышел из комнаты. Ева ничего не спрашивала, она просто проводила его взглядом.