Андрей Мансуров - Разрешенная фантастика – 1

• Название: Разрешенная фантастика – 1
• Автор: Андрей Мансуров
• Жанр: Боевая фантастика

Я хочу выразить свою искреннюю благодарность Редакторам Журналов, Альманахов и фэнзинов: «Космопорт», «МирФантастики», «Фантаскоп», «Знание – сила», «Наша гавань», «Полдень 21 век», «Иерофанта.нет», «Астра Нова», «Млечный путь», «Эдита», «Метаморфозы», «Журнал Великороссъ», и многих других – за то, что они любезно разрешили мне произведения, впервые опубликованные на страницах их изданий, (под этим ли именем, или под псевдонимом) опубликовать теперь и в личных Сборниках – этом и последующих. Разумеется, темы, которые поднимаются в них, не столь социально остры и неоднозначны, как в сборниках «Запрещённая фантастика 1 и 2», и в них несколько меньше юмора, чем в сборниках «Ироничная фантастика 1 и 2». Однако, смею надеяться, что содержание произведений, включённых в них, достаточно интересно и оригинально. Впрочем, тот факт, что они уже опубликованы, свидетельствует сам за себя. Так что желаю Вам приятного чтения. Спасибо.

---

С экипажем Майерса он летал всего четыре года. А общий стаж Кнута как космопроходчика составлял почти тридцать стандартных земных лет.

Подумать только: ему – пятьдесят лет, а он…

Фактически там же, где и начал: ни дома, ни семьи, ни денег. И пенсии не будет. Социальные службы не засчитывают в стаж работу на частных звездолётах. Невольно Кнут тоже сплюнул.

Лёжа на спинах, оба теперь задумчиво пялились в потолок пещеры, освещаемый тусклым светом лампочки, выставленной на минимальную яркость – только-только видать стены и… всё то же отверстие. Словно и говорить больше не о чем.

– Кнут. Ты… это ощущаешь? – голос Марека вернул Кнута из сонного полузабытья, куда тот было начал проваливаться. Невольно он подобрался.

Точно! Что-то в окружающих скалах… Воздухе… Да везде – не так!!!

Словно начал набирать обороты гигантский электромотор, и могучая вибрация на сверхнизких частотах пронзает всё тело… И мотор-то… Идёт в разнос!

– Да, чёрт возьми, чувствую! Чувствую. Будто что-то… вибрирует!

– Вибрирует? М-м-м… Да нет. Я бы сказал, скорее, давит. На затылок и… Ну, на всю голову – словно меня к полу припечатывает такая… Как бы подушка. Надутая воздухом. Только без твёрдой оболочки. – Марек сглотнул, – Ого! Как сейчас толкнуло…

Кнут понял, что началось. И что на каждого действует по-своему.

У него мотор уже набрал такие обороты, что отдавалось в протезах зубов, и закладывало уши… А ещё он явственно слышал удары своего сердца. Вот оно старается прогнать кровь по всему его, такому, оказывается, гигантскому телу! Со всеми тысячами и мириадами капилляров, и клеток…

Бедный насос! Как же ему тяжко приходится! Ведь качать густую и капризную кровь, оказывается, так трудно! А делать это надо всегда: никто не спрашивает у сердца, нравится ли ему его работа, или – не устало ли оно так, словно годы ворочает камни, подобно Сизифу, герою из древнегреческой мифологии, и нет ни минуты для отдыха, для себя!..

Кнут понял, что каким-то образом он и смотрит на мир как-то изнутри, глазами своего сердца! Правда, у того, вроде, нет глаз.

Но это ему не мешает! Не мешает испытывать все те муки, то колоссальное напряжение, которое вынуждено сердце преодолевать все эти семьдесят с лишним лет, пока он… Пока он… Что – он?

Закричав (крик так и не вырвался наружу!), Кнут попробовал открыть свои глаза – настоящие глаза! Это удалось только со второй попытки. Или… С третьей?..

Чёрт возьми! А он уверен, что удалось-таки?! В-смысле, открыть… Или он ещё внутри… себя?

Ведь это – вовсе не пещера, где они с… С… А, да – с Мареком только что лежали на матрацах! Это, это…

Это колоссальный завод. Ох, и огромное же помещение!.. Но какой, к чертям, завод может быть внутри его же тела?!

Однако вон (он их отлично видит!) – прокатные станы! И из конца в конец могучих махин бегут, грохоча и рассыпая снопы оранжевых искр, пруты раскалённого железа! А вот и молоты – они не переставая бьют по этим прутьям, превращая их в извивающихся красных змей, которые почему-то…

Медленно, но неумолимо движутся к нему. А он – словно прирос к месту! Не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой!.. Да что же это такое!

Вот уже одна такая безглазая круглая змея начала обвиваться вокруг его ноги… Другая – заползла под рубашку.

А-а-а!!! О-о-о!!! Больно-то как!!! Жжёт!!! Это что – техногенный…

АД?!!!

Словно огненными тисками сжимает ногу… Грудь. Голову!

Сил нет даже вырываться! Они все ушли в истошный крик, что фиолетовой спиралью вылетает почему-то не только изо рта, а вообще – из всех отверстий тела: ушей, глаз, пупка, ноздрей!..

И Кнут видит, как этот крик оседает на станках, и прессах-молотах, словно какой-то паутиной, сковывая их движение, останавливая раскалённые прутья, и, наконец, укутывая весь чёртов мартеновски-прокатный цех густой и вязкой словно бы лапшой, которая к тому же ещё и покрывается затем чем-то красным – словно кетчупом…

Боль в теле немного отпускает… Он… ещё в цеху?.. Нет! Он – на берегу океана! Вот теперь его зрение словно висит прямо перед телом! А где одежда?..

Он видит, и чувствует себя так, словно дробится на куски! И каждый кусок – живой, ощущает, мыслит, хочет жить!..

А-а, вот в чём дело: это его раздирают на части два гигантских краба – как на планете Махаон-2: волосатые и постукивающие члениками твари!

Вот отделили руки. Ноги. Перекусили тело пополам. Но больно вовсе не так, как когда его одолевали огненные змеи… А когда это было? Кажется, годы назад…

Что – ЭТО?! Его… желудок? Да – и ещё со всем содержимым, и складками и волосками… Кишки.

Почему-то снова тело видно изнутри. Странно. Его же, вроде, только что разъяли на составляющие… А ему вроде бы и наплевать, потому что уже…

Не больно. Он… Что это – равнодушие? Покой?..

Но вот его странно смещённый взор снова обращён не внутрь себя, а на окружающие места.

Где это он теперь?..

Пустыня. Он стоит на гребне огромного бархана.

Впрочем… Почему – стоит? У него нет тела. Из всех чувств осталось только зрение. Как здесь красиво, Боже… Сколько воздуха, света… Простора. А… Внизу – что?

Он смотрит под себя: надо же – точно, тела нет. Нет, соответственно, и тени.

Эта мысль почему-то успокаивает его: ну правильно, раз нет тела – нечему отбрасывать и тень… А что его зрение тогда здесь делает – отдельно от тела? И почему… Всё плывёт: словно перепил огненного пайми, что готовят на Хотире-пересылочной, из чёртова местного камыша. Или… Из шелухи Муиса?… А-а, х… с ним – неважно из чего!

Но как же ему… Жить дальше? Без тела – это как-то… Инстинктивно он понимает, что это – неправильно. Тело… Оно должно быть! И всё прочее, что при нём!

Может, пора ему вернуться обратно – в смысле, телу? Или, как говорят – если гора не идёт к… этому, как его… То – он должен сам пойти… Куда?

Куда это он собрался идти – если нет ног?.. Ах да – он же пытается вернуться. Вернуться в своё… Тело. Да. Поищет-ка он дорогу…

Только это, оказывается, не легко. Забыл он дорогу к своему телу. Да и как оно выглядит? И… где может находиться? Погодите, погодите…

Вот: он вспомнил. Он, вроде, должен лежать на полу, на надувном матраце, в глубокой и тёмной пещере, куда его… Нет, он пришёл туда сам. Значит, сам и должен вернуться в своё тело. Вроде бы. Но – зачем?

Разве плохо ему, его новому сознанию, видящему весь горизонт вокруг вплоть до самых его дальних оконечностей, парить бесплотно… И… Не больно – здесь, в этой весёлой и милой местности?! Зачем ему эта дурацкая бренная плоть, отягощающая его своими материальными и животными потребностями: то еду ей понимаешь, подай, то воду, то – самку…

А что – вспомнилось вдруг некстати, разрушая броню его нового самолюбования, самодостаточности, беззаботности – человеческие самки бывают очень даже… Ничего!

И плоть его тогда, в эти встречи, очень даже пригождалась.

Может, хотя бы в память об этих приятно-ностальгических мгновениях, и стоит поискать… где-то там, внизу… Это… чёртово… тело.

Ощущая слабое сопротивление, и чувствуя, как что-то… или – кто-то пытается его отговорить, образумить, он, вначале вяло, а затем всё сильней рванулся в поисках подземелий! Вниз – сквозь то, над чем он парил!

Только где найдёшь подземелья под этим… как его… Песком! Здесь – не подземелья, а подпесочники… Подпесковцы… Под. Проклятье! Как их назвать?!

Он чувствовал, знал какими-то фибрами души – что назвать надо! От слова, определяющего Понятие, быть может, зависит его Судьба! Зависит, вернётся ли он в своё бренное и старое тело, или останется навсегда Изменённым, носящимся над поверхностью бесплотным Духом. Призраком. Бестелесной Сущностью… Любоваться простором…

Уж не то ли это Преобразование, о котором ему… А кто – ему? Ему… рассказывали? Или – он это придумал сам? Или… Знал всегда. Внутри собственного мозга.

Какого мозга? У него есть мозг? Хм-м…

Наверное, есть – он же мыслит. А мыслят всегда – мозгом. Хотя… Чёрт – до сих пор никто не знает, мыслят ли компьютеры своим процессором. Но он – точно не компьютер! Он же отлично помнит… Он – человек.

Он – человек!!!

Вот! Вот ключевое, исходное! И он, отталкиваясь от этого, должен вернуться.

Вернуться к себе, старому. К телу с Сознанием, а не к свободно-беспечному прихотливому – только Сознанию…

Вернуться-то вернуться… А как? Может, что-нибудь вспомнить из… Старой жизни?

Он начал инстинктивно с детства. Вот мать. Она зовёт его, целует. Шутливо-укоризненно говорит что-то… А-а, это из-за того, что он подрался с Фритьофом. И порвал рубаху. Господи, ему же не больше шести…

А вот сестра. Беатрисс. О, это тот момент, когда они с Гуннаром объявили, что поженились. Собственно, как раз этот-то момент не слишком приятен: отец сказал Гуннару, что он алкаш и сопливый бездельник, совсем как его папаша, и Гуннар врезал отцу…