Василий Сахаров - Вариант Юг

• Название: Вариант Юг
• Автор: Василий Сахаров
• Жанр: Альтернативная история

Продолжаю переделывать и дополнять тему «Казачий край». Сменил название – «Вариант Юг» (первая книга). Альтернативная история по Гражданской войне. Точка бифуркации - выжил Василий Чернецов и возглавил оборону Новочеркасска. Тема писалась четыре года назад и была написана от первого лица. Много ошибок и до конца затею не раскрыл. Взялся за переделку и чистку. Потом забросил. Теперь снова желание появилось по теме поработать. Помимо главного героя Константина Черноморца, офицера 1-го Кавказского полка, появились новые персонажи: матрос Котов (большевик), матрос Ловчин (анархист) и белый офицер Артемьев (Добровольческая армия). Местами книга читается как документальная. Кто плохо знаком с историей не понимает, в чем изменения. Поэтому большинству она просто не интересна. Мало приключений и отклонения от реальной истории не всегда видны.

---

- Жаль, что Корнилова нет. Ну ничего, еще пересечемся. - Мокроусов обернулся, посмотрел на моряков, вылезающих из вагонов и, повысив голос, выкрикнул: - Всем назад! Продолжаем движение!

Черноморцы подчинились, нрав у Мокроусова, порой, был бешеный, рука тяжелая, а «маузер» всегда готов к применению. Командиры вернулись в эшелон и, протиснувшись между телами моряков, Василий Котов оказался на своем месте, в классном вагоне, где в окружении нескольких смеющихся матросов, словно княгиня на балу, на экспроприированном в дороге плюшевом диванчике расположилась Наташка.

- Что там? - спросила Василия подруга, кивнув на пустынный перрон вокзала.

- Эшелон следует на Томаровку, это километров сорок от города. Там высаживаемся и идем вслед за ударниками.

- Теперь они за все ответят, - со злостью произнесла Наталья. - Кровью умоются! Гады!

Сам Котов, к ударникам претензий не имел, но спорить с девушкой не стал, и согласился:

- Да, умоются.

Лязгнув сцепами, вагоны дернулись, и эшелон с черноморцами проплыл мимо вокзала, а за ним окраины Белгорода, и начинался очередной отрезок пути, который закончился на окраине Томаровки. Дальше дороги не было, местные железнодорожные рабочие, под охраной балтийцев и бронепоезда, спешно восстанавливали порушенное корниловцами полотно. Поэтому черноморцам пришлось покидать нагретые теплушки и выйти на холодный степной грунт.

По команде Мокроусова и других командиров красной морской пехоты, увешанная ручными гранатами и перекрещенными пулеметными лентами, вооруженная винтовками и несколькими пулеметами масса чернобушлатников хлынула на землю. Моряки сразу же построилась в походные колонны и, сопровождаемые разведчиками Ховрина, двинулись по следам не желавших сдаваться золотопогонников. Сил у отдохнувших в дороге черноморцев было много, шли они ходко, след бегущих корниловцев был виден четко, и моряки прошагали почти всю ночь без больших остановок.

Под утро бойцы 1-го Черноморского революционного отряда сделали привал в одном из больших поселений, до полудня передохнули и снова пошли. Но в этот раз они двигались недолго, до тех пор, пока в одном из хуторов на пути, по ним не начали стрелять. Неожиданно из крайней покосившейся хатки раздалось несколько винтовочных выстрелов, и двое моряков, идущих впереди, свалились наземь и окрасили серую застывшую землю алой кровью.

- Убили! - разнесся чей-то истошный крик.

- В цепь, мать вашу! - тут же последовала команда Мокроусова.

Моряки растеклись вдоль околицы, и передовой отряд, полторы сотни матросов с «Гаджибея» и «Гангута», которыми командовал Котов, первым начал наступление на хутор. Снова из хатки защелкали выстрелы, и еще один из черноморцев погиб от пули закрепившихся в хилом глинобитном укрытии контрреволюционеров. Матросы залегли. Василий при этом оглянулся на Наталью, припавшую к земле с небольшим «браунингом» в руках, и почему-то подумал, что здесь и сейчас в своем жакете она выглядит нелепо и не к месту, а затем он удобней перехватил винтовку и поднялся во весь рост.

- Братва! За мной! - выкрикнул он.

- А-а-а! - поддержали его моряки.

Черной волной матросы нахлынули на хутор. И сразу же в окна, из которых велась стрельба, полетело несколько гранат. Взрывы почти обвалили постройку. Но она устояла, и с винтовкой наизготовку Котов первым ворвался внутрь.

На полу скромного саманного жилища, посеченные многочисленными осколками, находились мертвые люди, около двух десятков. Они были одеты в гимнастерки и почти все лежали на серых шинелях, раскиданных по хате. Многие из убитых были в окровавленных бинтах, и Василий понял, что его браточки только что прикончили раненых корниловцев, оставленных на хуторе при отступлении. Видимо, ударники решили не сдаваться и оказать сопротивление матросам, за что поплатились. Не стали бы стрелять, глядишь, остались бы жить.

В других хатах на хуторе при обыске было обнаружено еще три десятка раненых ударников, но эти не сопротивлялись, и их не тронули, хотя помощи не оказывали, согнали в один из хлевов и заперли вместе с коровами местных жителей. Пока суть, да дело, наступила ночь, и черноморцы расположились на ночлег. А командиры допросили пленных и узнали, что основные силы полковника Манакина сейчас находятся в деревне Крапивное, в нескольких верстах от хутора.

- Атакуем утром! - решил Мокроусов.

Вожаки матросов командира поддержали. Никому не хотелось бродить по замерзшей степи и полям. Каждый черноморец вспоминал теплый кубрик своего корабля и думал о том, что скорей бы все это закончилось. Разгромить ударников, затем Каледина, и по домам.

Ночью прибыли балтийцы Коли Ховрина и с ними разгруженная в Томаровке батарея трехдюймовок, которой командовал любитель пострелять из больших калибров главный комендор бронепоезда товарища Железняка Василий Серебряков. Матросы переночевали, встали задолго до рассвета, перекусили салом и оставленной с вечера кашей, а потом снова вышли на след противника.

Шесть с половиной верст до Крапивного черноморцы отмахали на одном дыхании. Сосредоточились метрах в четырехстах от деревни, и по цепочке к Котову пришла команда Мокроусова:

- Атака! Молча! При первых выстрелах «полундра»!

- Пошли!

Василий встал и мерным шагом, пересекая вспаханное по осени поле, двинулся в сторону кострового огонька, вокруг которого, наверняка, находились караульные ударники. Справа и слева от старшего рулевого поднимались его товарищи, а позади он слышал прерывистое дыхание Натальи. По его сердцу прокатилась волна тепла, но он заставил себя сосредоточиться на предстоящем деле, и продолжал шагать. Впереди были еще не почуявшие противника корниловцы, и его задача сделать так, чтобы никто из них не добрался к Каледину. И только он подумал об этом, как от костра, у которого грелся враг, засверкали вспышки выстрелов. Засвистели пули, а затем из глубоких предутренних сумерек донеслись первые стоны и ругательства раненых моряков.

- Не останавливаться! - скомандовал Котов. - Вперед братишки! За революцию!

Слева от него рев Мокроусова:

- Амба контрикам! Полундра!

- Полундра! - во всю мощь своих легких поддержал его Котов, и с шага перешел на бег.

Живым людским потоком, черные бушлаты в черноте ночи накатились на Крапивное. Но ударники встретили матросов пулеметами и на краткий миг атака захлебнулась. Однако снова «Полундра!» Мокроусова, и этот клич поднимает моряков и кидает их на врага. Летят в дома и хатки десятки ручных гранат, которые никто не экономит, и затыкаются пулеметные гнезда корниловцев. А тут еще и батарея трехдюймовок за околицей заговорила, да так удачно, что с первых же залпов накрыла центр деревни, где находились основные силы золотопогонников.

- Даешь!

- Полундра!

- Круши!

Многоголосая и опьяненная боем толпа моряков, с винтовками наперевес понеслась по улочкам. Они продолжали метать гранаты в дома, вламывались в них и под шум из истошных криков, отборного мата, лязг металла, выстрелы и взрывы, сломили оборону испытанных войной ударников бывшего Западного фронта. Корниловцы не выдержали натиска, и многие попытались сдаться. Однако в этот день никто их капитуляцию не принимал. За пару часов боя моряки потеряли два десятка убитыми и почти сотню ранеными. Поэтому ожесточение было велико, и старорежимников уничтожали без всякой жалости.

К полудню 29-го ноября все закончилось. Батальоны 1-го Ударного полка перестали существовать. Приказ Антонова-Овсиенко был выполнен, корниловцы на Дон не попали. Однако не все для революционных моряков прошло гладко. Полковник Манакин отсутствовал, большинство офицеров еще с вечера, возглавив небольшие группы солдат, разошлись по окрестностям и, несмотря на то, что основные силы противника потерпели поражение, Алексей Мокроусов результатами боя был недоволен. Поэтому морякам пришлось еще несколько дней таскаться по всем населенным пунктам вокруг Крапивного и вести поиск корниловских недобитков.

Таковы были итоги первого полевого сражения Гражданской войны в России. А что касательно Василия Котова, для него все сложилось неплохо. Он не был ранен, хотя шел в первой волне атаки, и из трофеев смог добыть для Натальи кожанку на меху, какие носили летчики. Девушка обновке была рада. И лишь одно обстоятельство омрачало веселый настрой Котова. Это ранение верного дружка Андрюхи Ловчина, который схлопотал пулю в кисть левой руки. По этой причине земляк вместе с убитыми в бою черноморцами и другими ранеными моряками из отряда Мокроусова, в сопровождении сотни бойцов, возвращался в Севастополь.

Кубань. Декабрь 1917 года.

Вот я и вернулся домой, что характерно, живым и почти здоровым. Это ли не счастье? Живи в радость и надейся на лучшее. Однако долго бить баклуши и вылеживать бока мне не дали, и уже через неделю каждый день начинался с хозяйственных забот. Только встал, и за работу, вникать в дела и помогать отцу, то в одно место надо съездить и что-то проверить, то в другое. Честно говоря, отвык от этого, да и раньше не любил такие заботы. Но теперь подобное времяпрепровождение почитал за отдых, и так летели дни за днями. Пока светло труд, а ночью гулянки с девками молодыми и вдовушками, коих после войны в станице немало осталось.