Джером Дэвид Сэлинджер - Ранние рассказы [1940-1948]

• Название: Ранние рассказы [1940-1948]
• Автор: Джером Дэвид Сэлинджер
• Жанр: Современная проза

Ранние рассказы Джерома Д. Сэлинджера публиковались в журналах в период с 1940 по 1948 гг., но с тех пор официально больше не переиздавались. Более того, писатель наложил запрет на переиздание ранних сочинений.

К «РАННИМ РАССКАЗАМ» относится 21 рассказ, два из которых — «Я сумасшедший» (I'm Crazy) и «Легкий бунт на Мэдисон-авеню» (Slight Rebellion off Madison) — вошли в роман «Над пропастью во ржи» (The Catcher in the Rye):

ПОДРОСТКИ (The Young Folks, 1940)

ПОВИДАЙСЯ С ЭДДИ (Go See Eddie, 1940)

ВИНОВАТ, ИСПРАВЛЮСЬ (The Hang of It, 1941)

ДУША НЕСЧАСТЛИВОЙ ИСТОРИИ (The Heart of a Broken Story, 1941)

ЗАТЯНУВШИЙСЯ ДЕБЮТ ЛОИС ТЭГГЕТТ (The Long Debut of Lois Taggett, 1942)

НЕОФИЦИАЛЬНЫЙ РАПОРТ ОБ ОДНОМ ПЕХОТИНЦЕ (Personal Notes of an Infantryman, 1942)

БРАТЬЯ ВАРИОНИ (The Varioni Brothers, 1943)

ПО ОБОЮДНОМУ СОГЛАСИЮ (Both Parties Concerned, 1944)

МЯГКОСЕРДЕЧНЫЙ СЕРЖАНТ (Soft-Boiled Sergeant, 1944)

ДЕНЬ ПЕРЕД ПРОЩАНИЕМ (Last Day of the Last Furlough, 1944)

РАЗ В НЕДЕЛЮ — ТЕБЯ НЕ УБУДЕТ (Once a week Won't Kill You, 1944)

ЭЛЕЙН (Elaine, 1945)

СОЛДАТ ВО ФРАНЦИИ (A Boy in France, 1945)

СЕЛЬДИ В БОЧКЕ (This Sandwich Has No Mayonnaise, 1945)

ПОСТОРОННИЙ (The Stranger, 1945)

Я СУМАСШЕДШИЙ (I'm Crazy, 1945) [не переводилось, вошло в «НАД ПРОПАСТЬЮ ВО РЖИ»]

ЛЕГКИЙ БУНТ НА МЭДИСОН-АВЕНЮ (Slight Rebellion off Madison, 1946) [не переводилось, вошло в «НАД ПРОПАСТЬЮ ВО РЖИ»]

ДЕВЧОНКА БЕЗ ПОПКИ В ПРОКЛЯТОМ СОРОК ПЕРВОМ (A Young Girl in 1941 with No Waist at All, 1947)

ОПРОКИНУТЫЙ ЛЕС (The Inverted Forest, 1947)

ЗНАКОМАЯ ДЕВЧОНКА (A Girl I Knew, 1948)

ГРУСТНАЯ МЕЛОДИЯ (Blue Melody, 1948)

---

— Я нашел себе замену. Отличный парень, светлая голова и мощные бицепсы. Он справится.

— Погодите, погодите, — я закурил сигарету, — у него ведь никакого опыта. Пройдет не один год, прежде чем он начнет справляться.

— Вот тут я с вами согласен, — заметил Лолор.

Старшина зыркнул на меня, недоуменно выгнув седую бровь.

— К тому же у вас имеется жена и двое сыновей, — долдонил ему я. — Как ваша жена отнеслась к тому, что вы собрались на фронт?

— Рада, конечно. А что вы хотите? Все жены только и мечтают сплавить мужей на фронт, — сказал он, озорно улыбнувшись. — Да, у меня их двое, сыновей. Один сейчас в армии, второй моряк, вернее, был им, пока не потерял под Перл-Харбор[7] руку… Наверное, мне не стоит больше отнимать у вас время. Извините, старшина, вы не подскажете, где я могу найти того офицера, который записывает новобранцев?

Старшина Олстед ответить не соизволил. Я протянул Лолору его документы. Но он не уходил, ждал ответа.

— Пройдете вдоль ротных корпусов, — сказал я, — повернете налево, и первое угловое здание — то, что справа.

— Спасибо. Извините, что оторвал от дела, — он явно издевался. Потом этот Лолор пошел к двери, на ходу вытирая носовым платком шею.

Минут через пять после его ухода, не позже, раздался телефонный звонок. Звонила его жена. Я и ей объяснил, что не занимаюсь новобранцами и ничем, решительно ничем не могу помочь. Если ее муж физически и психически здоров и если он добропорядочный гражданин, его обязаны принять. Офицер, ответственный за новобранцев, не может не выполнить приказ. Я утешил ее, сказав, что, скорее всего, медики его не пропустят.

Я держался очень официально, хотя со мной никто и никогда так мило не разговаривал. Да еще таким приятным голосом. Поразительно приятный у нее голос, будто миссис Лолор всю жизнь только и делала, что уговаривала маленьких мальчиков взять печеньице.

Я хотел сказать ей, чтобы она больше не звонила. И никак не мог. Не мог я противиться этому голосу.

Правда, в конце концов мне все-таки пришлось проявить твердость и повесить трубку. Поскольку старшина уже явно собирался прочесть мне лекцию о том, как офицеру надлежит обращаться с чересчур разговорчивыми дамочками.

Я наблюдал за Лолором. Даже бесконечная муштра не выводила его из равновесия. Получив недельный наряд на кухню, он с адмиральской сноровкой брал на абордаж раковины и прочие объекты. Он довольно быстро освоил строевой шаг, научился ровно застилать постель и до блеска надраивать в казарме полы.

Из него получался отличный солдат, мне даже хотелось посмотреть, каков он в деле.

После боевой подготовки его определили в Первый батальон, в роту «Ф», которой командовал Джордж Эдди, отличный, надо сказать, мужик. К Эдди он попал в конце весны, в прошлом году это было. А в начале лета подразделению Эдди был дан приказ готовиться к отплытию за границу. И уже в последнюю минуту он вычеркнул Лолора из списка наличного состава.

Лолор тут же явился ко мне. Он был здорово обижен и пренебрегал — самую малость — субординацией. Раза два мне пришлось напомнить ему, как положено разговаривать со старшим по званию.

— Ко мне-то вы зачем пришли? — спросил его я. — Ведь не я же ваш командир.

— Наверное, это вы ему посоветовали. Я помню, как вы не хотели меня записывать.

— Ничего я ему не советовал. — И это была чистая правда. Я Эдди никогда и ничего о нем не говорил, ни плохого, ни хорошего.

И тут Лолор такое сказанул, что у меня по спине побежали мурашки. Чуть наклонившись над моим столом, он отчеканил:

— Я хочу действовать. Понимаете? Дей-ство-вать. Я старался не смотреть ему в глаза. Сам не знаю, почему… Лолор выпрямился. Спросил, не звонила ли больше его жена. Я сказал, нет, не звонила.

— Ну, значит, она звонила капитану Эдди, — с горечью произнес он.

— Ну это вряд ли, — сказал я. Лолор с отсутствующим видом кивнул. Потом отдал мне честь, сделал поворот кругом и пошел к двери. Я смотрел, как он идет. Ему тогда уже выдали форму. Он сбросил фунтов пятнадцать, плечи больше не горбились, а брюхо, вернее, то, что от него осталось, нисколько не выпирало. Нет, этот парень неплохо смотрелся, совсем неплохо.

Его перевели во Второй батальон, в роту «Л». В августе ему дали капрала, а к началу октября он получил первые сержантские нашивки. Командиром его был Бад Гиннес, так вот, Бад говорил, что Лолор лучший в роте солдат.

В разгар зимы (как раз тоща мне приказали возглавить курсы, боевой подготовки) Второй батальон был отправлен. Несколько дней после их отплытия я никак не мог собраться позвонить миссис Лолор. И только когда мы получили сообщение о том, что они прибыли к месту назначения, я все-таки позвонил ей — по междугородному телефону.

Она не плакала. Только голос ее был очень тихим, я почти не слышал, что она говорила. Хотелось ей что-нибудь сказать — такое, от чего ее чудесный голос сделался бы прежним. Но что? Что ее муж очень храбрый парень? Она и сама знала, что храбрый. Это было каждому ясно. И никакой он давно не парень. А главное, получилось бы очень натужно и неестественно. Я лихорадочно думал, но на язык лезли какие-то истасканные словечки.

И я понял — мне не сделать ее голос прежним, по крайней мере, в данную минуту. И все же я придумал, чем ее утешить. Да, я знал, это ее утешит…

Я стад рассказывать:

— Ну я послал за Питом. И он сумел провести меня на борт. Папаша хотел нам откозырять, но мы обняли и расцеловали его на прощание. Он держался молодцом. Правда-правда, мать.

Пит — это мой брат. Он был тогда младшим лейтенантом в морской пехоте.

(перевод М. Макаровой)

БРАТЬЯ ВАРИОНИ

О прежних кумирах с Гарденией Пенни

Пока мистер Пенни в отпуске, его колонку в газете ведут несколько именитых авторов, представляющих разные сферы жизни. Сегодня приглашенный обозреватель — мистер Винсент Вестморленд, известный продюсер, рассказчик и юморист. Взгляды мистера Вестморленда не обязательно совпадают со взглядами мистера Пенни или со взглядами, которых придерживается газета.

«Если бы, подобно Аладдину, у меня была власть вызывать доброго джинна, я бы немедленно попросил его засадить Гитлера, Муссолини и Хирохито в просторную клетку и расположил этот зверинец на крыльце Белого дома. А потом я бы серьезно подумал об увольнении своего расторопного слуги, но сначала задал бы ему один вопрос, а именно:

— Где Сонни Вариони?

Для меня, как, наверно, для тысяч моих современников, незавершенная история великих братьев Вариони — одна из самых трагических в нашем столетии.

Хотя музыка, оставленная нам этими золотыми мальчиками, все еще жива и звучит в наших сердцах, но сами они забыты, поэтому стоит рассказать о них молодым и напомнить о них старикам.

Когда в роковую ночь их издатель и друг Тедди Барто давал в их честь самый чудесный и самый показушный прием, достойный сумасшедших двадцатых, я тоже был там.

Праздновали пятилетие совместной работы и славы братьев. Особняк Вариони был заполнен самыми знаменитыми мужчинами того времени и самыми красивыми женщинами, которых или боготворили или ругательски ругали. Самый суперогромный и самый черный парень, какого я когда-либо видел, стоял у входной двери с серебряной тарелкой размером с крышку люка, в которую кидали свои визитные карточки известные актеры, актрисы, писатели, продюсеры, танцоры, все знаменитые мужчины и женщины Чикаго.

Похоже, познав вкус успеха, Сонни Вариони пристрастился и к азартным играм, причем играть он хотел не со всяким, а с такими тузами, как, например, недоброй памяти покойный Бастер Хэнки. Недели за две до приема Сонни проиграл Бастеру в покер около сорока тысяч долларов и отказался платить, обвинив его в жульничестве.

Около четырех часов того веселого и страшного утра примерно двести светских снобов столпились, как дети, в дурацком подвале, где Вариони записывали свои хиты. Там все и случилось. Если спросите, почему я рассказываю эту трагическую историю, то я отвечу вам, что имею на это право, ибо совершенно убежден, там не было ни одного трезвого человека, кроме меня.

Пришел Рокко, недавно нанятый и самый способный телохранитель Бастера Хэнки, и ласково поинтересовался у головокружительной блондинки, чье имя вылетело у меня из головы, где он может найти Сонни Вариони. Подвыпившая блондинка… бедняжка… ничего не подозревая, махнула в сторону рояля.

— Там, красавчик. Только не стоит торопиться. Выпей со мной сначала.

Но Рокко было некогда с ней пить. Он локтями проложил, себе дорогу в толпе и один за другим сделал пять выстрелов в спину, но не тому человеку. Джо Вариони, которого никто никогда раньше не видел за роялем, потому что это было делом Сонни, мертвым упал на пол. Джо был поэтом и играл на рояле, только когда напивался пьяным, а напивался пьяным он лишь один раз в году на грандиозных приемах, которые в его честь и в честь Сонни устраивал Тедди Барто.