Максим Брежнев - Министр Щелоков

• Название: Министр Щелоков
• Автор: Максим Брежнев
• Издательство: Печатный Дом Илигар
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-904512-06-4

Книгу можно назвать сенсационной. Первая объективная биография министра внутренних дел СССР Николая Анисимовича Щелокова, более шестнадцати лет занимавшего этот высокий государственный пост. В книге представлен не только жизненный путь министра, связанный с Л. И. Брежневым, но и сделан объективный анализ взаимоотношения руководства страны и органов внутренних дел, милиции в многоаспектном плане, с подчеркиванием необходимости их укрепления как одной из составляющих государственности. В данной работе подробно отображены все этапы создания союзного МВД. Книга основывается на глубоком проникновении в исторический материал. Автор использует редкие архивные материалы, свидетельства соратников Н. А. Щелокова. Издание рассчитано на массового читателя.

---

Рядом с восьмисемейными бараками, в одном из которых жили Щелоковы, располагались холерные бараки, куда в 1910 году свозили больных холерой. После эпидемии там жили рабочие-сезонники из Курской и Тамбовской областей. Нищета и малоземелье гнали их в город на заработки.

Тяжелый труд металлургов оплачивался весьма низко. За месяц даже квалифицированный рабочий зарабатывал не более 30–35 рублей. К тому же, выдавалась заработная плата, как правило, неаккуратно, задерживалась на длительное время. Зачастую вместо выдачи денег рабочих понуждали брать в счет зарплаты продукты и товары из заводских лавок по ценам, значительно превышавшим рыночные. Значительная часть заработка возвращалась к хозяевам завода через систему различных штрафов.

Рабочие спали на нарах, в душных казармах, в получку пили водку. Вот одна из повседневных картин маленького Николая: «Рабочие сквернословили и играли в карты. Кухарка варила щи. Дым от махорки стоял коромыслом. То была категория низкооплачиваемых рабочих. Грамотных среди них было мало, да и те, что были, еле читали по складам. Здесь была нищая, темная, грязная жизнь, жизнь надеждами заработать рубль и отослать жене в деревню на пропитание»[3].

«Отдыхал» трудовой люд за выпивкой в трактирах и кабаках. Потом продолжали в бараках. Если это был престольный праздник, то пьянка продолжалась три дня; первый день — легкая выпивка, второй — побольше, третий — похмелье. Зачастую такое «веселье» заканчивалось дракой. Ни увещеванья, ни угрозы не помогали. Дрались остервенело, били друг друга тем, что попадалось под руку. Ломались ребра. Трещали черепа. Вылетали вон окна и двери. Дрались артелями. Раздор вызывали какие-нибудь пустяки: почему кухарка одному дала больше мяса, другому меньше…

По праздникам, в качестве разрядки, администрация завода устраивала для рабочих и их семей гулянья с балаганом, со столбом, смазанным мылом и с подвешенными к нему хромовыми сапогами или часами (требовалось на него забраться и снять их). Заканчивались такие праздники всегда одинаково — массовой попойкой.

Плохо было с медицинским обслуживанием. При колонии имелась крохотная больница на 12 человек. Ее обслуживали врач, два фельдшера и акушерка. Четыре медработника на 3 тысячи населения! (А люди болели в среднем через три-четыре дня каждый). Единственную школу посещали лишь немногие дети — сто мальчиков и девочек из тысячи.

Завод и рабочая колония находились на окраине густой дубовой рощи и трех замечательных прудов, где мальчишки обычно пропадали целыми днями. Николай любил бывать в весеннем лесу, вдыхать полной грудью благоухание фиалок и ландышей, слушать неумолкаемые трели соловья в балках.

Детство проходило в постоянном общении с природой, которая необычайно завораживала его душу. Без преувеличения, она оказала на него огромное воздействие. Именно в этом весеннем лесу зародился так отличавший его позже тонкий эстетический вкус, любовь к прекрасному: особенно к музыке и живописи.

«Как милы и дороги мне поля и леса, восходы и закаты, грозовые тучи и голубое небо. И разве можно забыть нежный шелест камышей и ужение рыбы, постоянный гул доменных печей завода и медленно затихающий шум колес уходящего поезда. Все это не мешало, не раздражало, а слышалось мне, как поэзия, как музыка. И теперь мне кажется, четко слышу эту музыку, музыку далекого прошлого», — запишет он в своем дневнике 10 мая 1979 года.

Наверняка Николаю была уготована судьба его отца — он бы тяжело, много работал и воспитывал детей в бедности и постоянной нужде. Но в его судьбу вмешалась история.

ОБ ОКТЯБРЕ, ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЕ, ГОЛОДЕ И О ТОМ, КАК КОЛЯ НАУЧИЛСЯ ЕЗДИТЬ ВЕРХОМ

Грянул октябрь 1917 года, свершилась революция. Хозяева завода и служащие-французы и бельгийцы спешно уезжают за рубеж. Завод останавливается, всех рабочих рассчитывают.

Семнадцатый год хорошо запомнился Николаю Щелокову. Вместе с товарищами он мчался по улицам, подбегая к окнам домов, и созывал рабочих на митинг, который проходил во дворе школы. Позже он так скажет о произошедших событиях: «Заваривалась каша, которую наше поколение долго и старательно потом расхлебывало. За эти годы мы видели все — и голод, и холод, и разруху, и страшный повальный тиф».

Пока же это было новое, счастливое для всех время перемен. После первомайской демонстрации все жители поселка с семьями отправлялись в лес, где красиво и интересно с иллюминацией и специально проведенным электрическим освещением праздновали маевку. Радостное время. Детям давали деньги на мороженое, квас или ситро. Устраивались аттракционы и массовые игры.

С началом Гражданской войны началась неразбериха, люди уходили в села. Через Алмазную перемещались войска красных и белых, немцев и австрийцев, петлюровцев, махновцев, гайдамацкие банды.

Немцы пытались террором покорить население. За проявление малейшего недовольства или неподчинения оккупантам люди подвергались жестоким расправам, допросам, избиениям, арестам. После изгнания немцев началось нашествие деникинцев…

Бои за Донбасс и Украину были долгими и жестокими. Москве нужен был хлеб и уголь, а белогвардейцы стремились блокадой Донбасса оторвать Москву от центров снабжения углем, металлом и хлебом.

Освободившись, Донбасс принялся за восстановление шахт, все подчинилось этому. Необходимость в быстром возрождении промышленного потенциала региона, без чего просто немыслимо было восстановить всю промышленность страны, хорошо понимали вожди революции. В. И. Ленин в речи на 1-ом Всероссийском учредительном съезде горнорабочих в апреле 1920 года указывал: «Уголь — это настоящий хлеб промышленности, без этого хлеба промышленность бездействует…».

На Украине же свирепствовал страшный голод. В десять лет Николаю на всю жизнь врезалась в память открытка-агитка тех лет: паровоз пыхтит с дровами и стихи Демьяна Бедного:

Паровоз кричит слова,
Ем сырые я дрова.
Дайте угля горняки —
Привезу я вам муки.

Время было сверхтяжелое, к тому же сказался неурожай двух лет подряд (1920—21 гг.). Завод давно стоял, всех рабочих рассчитали. Дающим уголь горнякам выдавали по осьмушке хлеба. «Лебеда, лесной щавель, крапива — вот «овощи», из которых варили горячие щи — единственная еда при осьмушке хлеба», — вспоминал Николай Щелоков.

Нехватка людей, отсутствие продовольствия и фуража, эпидемия тифа, развал на транспорте, недостаток канатов, вагонеток, крепежного леса, угля для надшахтных помещений, механических мастерских — все это затрудняло работу кадиевцев. На дворе стола лютая зима, а инфекционный госпиталь не имел топлива. Эпидемия сыпного тифа в начале 1920 года приняла огромные размеры. За день врач обходил до шестидесяти квартир, где лежали сыпнотифозные больные, и к ночи буквально валился с ног от усталости.

В эти годы все ценное, что было в семье, свезено в обмен на муку: часы, швейная машинка, новые сапоги отца. Анисим Щелоков вместе со старшим сыном Филиппом уезжает на Кубань батрачить у кулаков. Николай с братом Сергеем остаются с матерью. Единственная корова, находившаяся в хозяйстве, спасает их от голода. С десяти лет Николай начал работать коногоном и лампоносом на шахте, потом подручным плотником и плотником.

Лишь со временем восстанавливается народное хозяйство. В индустриализации Украины важная роль отводилась Кадиевке с ее коксующимися углями, металлургическими и химическими заводами. Уже в 1926 году она являла собой крупный промышленный район Донбасса.

Начинается новая жизнь. Увеличилась заработная плата шахтеров и рабочих, улучшились жилищные условия. За квартиры, освещение, водоснабжение плата не взималась. Тем, кто занимал помещения без электричества, выдавали бесплатно керосин. Люди также получали уголь. Живущие далеко от предприятий имели бесплатные билеты для проезда по железным дорогам. Предприятия содержали детские ясли, обеспечивали доставку заболевших в лечебные учреждения.

Правда, Алмазнянский металлургический завод с его тремя доменными печами долго оставался невосстановленным. Только в 1932 году завод был пущен с двумя доменными печами. Отец Николая к этому времени возвратился в Алмазную, работал бригадиром воздуходувных машин. Щелоковы получают отдельную квартиру из двух комнат.

Детство есть детство. Несмотря на неустроенность и голод, для Николая Анисимовича оно осталось золотым временем жизни: «Беспечные, загорелые от солнца, босиком, в одних трусах, изрядно за целый день проголодавшиеся, поздно к вечеру возвращались домой. В пору созревания овощей однокашники — ребята и девчонки — шли полоть огороды, поливать капусту, а к вечеру, нажав серпом мешок или сноп луговой или болотной травы осоки, несли ее, порядком уставшие, домой — кормилице нашей — буренке. Кормилицу мы все холили и жалели. Ведь это она нас спасла от голода в тяжелые неурожайные 20-е годы».