Франц Ринтелен - Секретная война. Записки немецкого шпиона

• Название: Секретная война. Записки немецкого шпиона
• Автор: Франц Ринтелен
• Издательство: М.: Воениздат, 1943.
• Жанр: Биографии и Мемуары

Во время мировой войны 1914–1918 годов немецкая разведка направила Ринтелена в Соединенные Штаты Америки с заданием срывать перевозку военных материалов для армий союзников, воевавших против Германии. В этой книге автор рассказывает о том, как он организовал пожары на пароходах, направлявшихся в Европу, а также о других эпизодах из своей диверсионной и разведывательной деятельности. В книге излагается также история «письма Циммермана», которое английская разведка перехватила и расшифровала и тем самым разоблачила немецкие замыслы нападения на США.

---

«Строго секретно: расшифровать лично.

Сообщите в зашифрованном виде, кто расшифровал каблограммы один — одиннадцать. Где хранились подлинники и расшифрованные копии? Телеграфируйте, хранились ли они в одном месте».

И так как мексиканское посольство ответило не сразу, Берлин 27 марта 1917 года телеграфирует вновь:

«Необходима величайшая осторожность. Все компрометирующие документы должны быть сожжены. Многие симптомы говорят о том, что в Мексике имела место измена».

Но Экхардт, который был совершенно неповинен в этом деле, не мог быть обрадован, когда узиал, что похищение [91] шифра было совершено в его посольстве. В тот же день он ответил Циммерману:

«Телеграммы были расшифрованы Магнусом по особому моему распоряжению. Подлинники и копии хранились тайно от персонала посольства. Первая телеграмма получена здесь под шифром 13040. Но Кинкель полагает, что она была передана вашингтонским посольством через Кейп-код, как и все получаемые здесь шифрованные телеграммы. Подлинники были сожжены Магнусом, и пепел развеян. Обе телеграммы хранились в надёжном стальном ящике, специально приобретенном для этой цели и замурованном в стене спальни Магнуса.

Они там остались до момента их уничтожения».

Магнус — секретарь посольства; Кинкель — сотрудник вашингтонского посольства; Кейп-код — американская телеграфная станция. Берлин, очевидно, не был удовлетворен этим ответом и потребовал дальнейшего следствия. 30 марта Экхардтом была отправлена следующая телеграмма:

«Больше предосторожностей, чем у нас, принять невозможно. Текст полученных телеграмм был мне прочитан тихим голосом Магнусом на моей частной квартире ночью. Мой служитель, не понимающий ни слова по-немецки, спал в соседней комнате. Кроме того, текст телеграммы находится только либо в руках Магнуса, либо в стальном ящике, комбинация замка которого известна лишь нам двоим. По словам Кинкеля, в Вашингтоне даже секретные телеграммы были доступны всему персоналу и, кроме того, с телеграмм регулярно снимали по две копии для архива посольства. У нас нет и речи ни о копиях, снимаемых на копировальной бумаге, ни о корзине для бумаги. Просьба немедленно сообщить, что с нас снято всякое подозрение, в чём я не сомневаюсь, в противном случае я и Магнус настаиваем на назначении судебного следствия».

Этот ясный ответ дал желаемое направление, так как Берлин телеграфировал 4 апреля:

«По получении вашей телеграммы мы больше не сомневаемся в том, что измена совершена не в Мексике, и симптомы, указывающие на это, теряют всякое значение. Ни за Магнусом, ни за вами нет никакой вины. Министерство иностранных дел».

— Тем временем, — продолжал адмирал Холл, — телеграммы, имевшие целью организовать заговор с Мексикой, продолжали поступать. 13 апреля Берлин послал следующую телеграмму, в которой торопил Экхардта:

«Сообщите, какие необходимы суммы для обеспечения успеха вашей политики. Мы со своей стороны принимаем меры для перевода крупных сумм. Если возможно, укажите, какие нужны суммы для покупки оружия и т.д.»

Но занавес начинал опускаться. 14 апреля Экхардт сделал новое предостережение, предупредив Циммермана не пользоваться старым шифром. Далее он продолжал: [92]

«Президент заявляет, что он намеревается сохранить нейтралитет при всех обстоятельствах. Если, тем не менее, Мексика будет вовлечена в войну, мы тогда сумеем возобновить обсуждение этого вопроса. Он говорит, что союз был подорван преждевременной рекламой, но что он может стать необходимым в зависимости от оборота, какой примут события. Что касается семимиллиметровых патронов для маузеровских винтовок и предложенных средств, то он даст ответ, когда конгресс разрешит ему принять решение».

На самом деле Карранса никогда не ответил и никогда не просил полномочий у конгресса. После всей этой пыли, поднятой первыми телеграммами, у него никогда больше не возникала мысль поднять оружие против Соединенных Штатов. Тем не менее, посланник продолжает телеграфировать из Мексики.

«Капитану Надольному, генеральный штаб.

Перевели ли вы двадцать пять тысяч долларов Паулю Гилькену? Он должен послать мне деньги. В связи с этим Герман просит от главного штаба указаний о поджоге нефтяных промыслов Тампико и берётся теперь это выполнить. Но Верди считает его англичанином или шпионом. Отвечайте немедленно.

ЭКХАРДТ»

— Замечательный план, не правда ли? — заметил адмирал Холл. Затем он собрал свои бумаги, продолжая говорить об этом деле, и для меня становилось всё более и более ясным громадное значение телеграмм этого характера для будущей всемирной истории. Рок Германии начал становиться непредотвратимым в тот день, когда адмирал Холл овладел нашим шифром.

Сидя в этом спокойном углу клуба, я вспомнил прошлое. Я увидел себя в кабинете морского атташе в Нью-Йорке, когда спросил его:

— Известно ли вам, что строго секретный шифр похищен?

И я услышал запальчивый, раздражённый ответ:

— Кто говорит это? Это невозможно! Он хранится под замком.

— Всегда?

— У меня, конечно, нет времени, чтобы самому каждый раз запирать шифр. Это дело поручено одному из моих секретарей.

Я увидел мистера Бонифейса, сидящего передо мной и рассказывающего мрачным тоном, что англичане сняли копию с шифра морского атташе.

— Тут есть одна вещь, которую я не могу себе объяснить, сэр Реджинальд, — сказал я, — Из всего того, что вы мне [93] рассказали, вытекает со всей несомненностью, что все германские власти продолжали составлять свои телеграммы при помощи этого проклятого шифра, но я не могу допустить, чтобы никто не подумал о необходимости заменить его. Во время этой войны я видел много невероятных явлений; но я действительно не могу представить себе, чтобы была возможна подобная вещь.

Холл отвёл глаза.

— Да, это была странная история. Кто станет еще сегодня интересоваться тем, как это могло произойти? Я должен, тем не менее, признать одну вещь. Я сам немного виноват в этом.

Для того чтобы я мог и впредь читать телеграммы немцев, мне надо было устроить так, чтобы они не думали, что их шифр не является больше надежным. Когда Экхардт сообщил по телеграфу свои подозрения, я был обеспокоен, и у меня возникла мысль убедить германское министерство иностранных дел в том, что какие-то тайные американские агенты овладели телеграммами, которые ими были расшифрованы. Если мне это удастся, то Берлин вынужден будет поверить, что похищение шифра совершено либо в германском посольстве в Вашингтоне, либо в германском посольстве в Мексике. Мне надо было убедить их в том, что тайна раскрыта Соединенными Штатами, а не английской контрразведкой. Вы качаете головой. Я уверяю вас, что у меня самого было достаточно оснований сомневаться в успехе моего плана.

Затем он рассказал мне, какие им были приняты меры, чтобы обмануть нас. Адмирал Холл пригласил редактора газеты «Дейли мейл» и сказал ему:

— Не находите ли вы, что мы, работники контрразведки, полнейшие дураки?

Журналист посмотрел на адмирала, к которому вся английская пресса относилась с величайшим уважением, и расхохотался:

— Вы насмехаетесь надо мной, сэр Реджинальд, — ответил он. — Неужели вы, в самом деле, хотите, чтобы я поверил, что в контрразведке сидят глупые люди?

— Ни о какой насмешке здесь не может быть и речи. Я говорю это самым серьёзным образом. Мы видели, как американцам удалось овладеть телеграммами тотчас же после того, как они были расшифрованы, тогда как мы месяцами старались расшифровать немецкие депеши, но никогда нам это не удавалось. [94]

Журналист посмотрел на Холла скептически:

— Почему вы мне это говорите? Что я должен сделать с этой информацией?

— Напечатайте её!

— Невозможно.

— Почему же?

— Во-первых, потому, что вся история кажется мне весьма странной, а во-вторых, потому, что я вообще не верю, чтобы работники Интеллидженс сервис во главе с вами оказались настолько несмышлёными людьми, что надо было бы обратить на них внимание общества. А, кроме того, нет никакого смысла писать что-либо против контрразведки, потому что это никогда; не будет напечатано.

— Почему?

— Цензура.

— Цензуру предоставьте мне, — сказал адмирал, — я сам позабочусь об этом. Журналист посмотрел на своего собеседника, затем поднялся и, смеясь, сказал:

- — Мне очень обидно, что вы считаете меня глупее, чем это есть на самом деле. Я более или менее угадываю, что вам нужно, а поэтому вы можете быть уверены, что завтра же статья появится в «Дейли мейл»; я не сделаю из этого сенсации, кричащего заголовка не будет, но, тем не менее, в статье не будет недостатка в нелестных отзывах о вашем учреждении. — До свиданья, сэр Реджинальд.