Франц Ринтелен - Секретная война. Записки немецкого шпиона

• Название: Секретная война. Записки немецкого шпиона
• Автор: Франц Ринтелен
• Издательство: М.: Воениздат, 1943.
• Жанр: Биографии и Мемуары

Во время мировой войны 1914–1918 годов немецкая разведка направила Ринтелена в Соединенные Штаты Америки с заданием срывать перевозку военных материалов для армий союзников, воевавших против Германии. В этой книге автор рассказывает о том, как он организовал пожары на пароходах, направлявшихся в Европу, а также о других эпизодах из своей диверсионной и разведывательной деятельности. В книге излагается также история «письма Циммермана», которое английская разведка перехватила и расшифровала и тем самым разоблачила немецкие замыслы нападения на США.

---

Господин из австрийского посольства был, вероятно, сильно удивлен, видя, как у меня при чтении этой телеграммы выступила пена на губах. Затем я разразился хохотом и поспешил к телефону. К вечеру австрийское посольство в свою очередь сообщило по телефону:

— Ваш транспорт золота погружен на специальный поезд-экспресс и отправлен в Будапешт. Что касается досадной ошибки с арестом ваших людей, то мы приносим тысячу извинений за происшедшее недоразумение. [10]

В субботу 22 августа я нашел на моем столе телеграмму из Константинополя:

«Только что благополучно прибыл транспорт золота. Сегодня же он будет передан средиземноморской эскадре».

Транспорт золота благополучно прибыл в Константинополь.

* * *

Когда вспыхнула война, германские крейсеры были рассеяны по всему миру, и объявление войны застигло их в самых различных пунктах. Самым крупным отрядом, помимо средиземноморской эскадры, была дальневосточная эскадра крейсеров, в которую входили «Шарнхорст» и «Гнейзенау», сопровождаемые легкими крейсерами «Лейпциг», «Дрезден», «Нюрнберг», «Эмден».

Берлинское адмиралтейство в начале войны само не знало точно, где находится граф Шпее. Последняя весть от него была получена из Цзиндао. Граф Шпее, конечно, прекрасно отдавал себе отчет в том, какая буря поднялась над Европой в то время, когда он бороздил далекие моря. Он перехватывал донесения крейсеров, которые должны были стать его врагами, и он знал, что за движением его эскадры с особым интересом следят адмиралтейства Лондона, Парижа и Петербурга. После начала враждебных действий ему долгов время удавалось скрывать свои намерения и изводить союзников оружием, которого они боялись больше всего, — неизвестностью!

Внезапность конфликта и быстрая смена событий заставили министерство предоставить полную свободу действий всем крейсерам дальних морей, где бы они ни находились. Они могли уйти куда угодно, так как были отрезаны от своих штабов. В некоторых случаях было даже невозможно передать им какое-либо приказание, так как многие из этих военных судов помногу дней скрывали свои передвижения.

Граф Шпее располагал ещё одним средством сообщения с Берлином — через морского атташе в Токио капитана фон Кнорра. За несколько дней до объявления войны, когда каждую минуту могли начаться военные действия, атташе телеграфировал, что необходимо немедленно перевести адмиралу Шпее два миллиона иен, чтобы дать ему возможность свободно передвигаться. Надо было послать эту сумму в Токио в самом срочном порядке и кратчайшим путем, иначе эскадра будет лишена возможности снабжаться, потому что в случае [11] войны она в иностранных портах должна будет покупать все за наличные деньги.

Телеграмма, которую фон Кнорр отправил в Берлин, пошла своим обычным кружным путем через Нью-Йорк и Лондон. 2 августа я получил приказание принять меры к тому, чтобы граф Шпее получил деньги возможно скорее. Поэтому я телеграфно отдал распоряжение одному немецкому банку в Нью-Йорке перевести в Токио два миллиона иен на имя капитана фон Кнорра.

Вернее будет сказать, что я пытался дать это распоряжение: моя телеграмма вернулась в адмиралтейство через центральный берлинский телеграф. Её не могли отправить, так как телеграф в Эмдене сообщил об аварии кабеля. Был сделан запрос в Лондоне, чтобы узнать, отразилась ли авария также и на них, но Лондон ещё не ответил — по каким-то неизвестным причинам.

Сперва трудно было объяснить эту задержку. Немецкий кабель в Нью-Йорке был проложен из Эмдена в Америку на самом дне океана, и он никогда еще не давал перебоев. Однако в Эмдене аппараты показывали, что линия больше не функционирует, так как мы посылали в Америку телеграмму за телеграммой, ни разу не получив оттуда ответного сигнала. Дирекция в Эмдене считала, что Нью-Йорк не замедлит дать знать и что надо вооружиться терпением. Но прошло 48 часов ожидания, кабель не функционировал, и мы не знали, что делать, так как в то время беспроволочный телеграф между обеими странами ещё не существовал. Американская станция в Сэйвилле, возле Нью-Йорка, не была еще закончена, и только в конце 1914 года мы получили возможность сообщаться с Америкой по беспроволочному телеграфу.

Мы изыскали окольный путь, который мог бы служить нам позднее, и попытались связаться с Германско-Азиатским банком, имевшим филиалы во всех крупных портах Дальнего Востока. Так как кабель больше не действовал, а беспроволочный телеграф еще не функционировал, мы нашли следующий выход. Требуемую сумму мы перевели одному датскому банку, который послал распоряжение в свое токийское отделение в виде тщательно составленной, с виду совершенно безобидной телеграммы: достать требуемые деньги и передать их в распоряжение Германско-Азиатского байка в Токио. Другой телеграммой, тоже тщательно составленной, мы предложили этому банку выдать деньги нашему морскому атташе в Токио. Обе телеграммы были отправлены в Петербург, хотя Россия находилась уже в состоянии войны [12] с нами. Ничего не подозревая, русские телеграфисты передали телеграммы из Петербурга во Владивосток, откуда они были отправлены в Токио, и таким образом адмирал Шпее получил два миллиона иен.

Было важно обеспечить возможность дальнейшей посылки денег за границу, а между тем кабель, связывавший Германию с Америкой, всё ещё не действовал. Но неожиданно мы получили от одного тайного корреспондента в Лондоне, самые подробные объяснения, почему прервана наша связь с Соединенными Штатами. В первые дни августа обыкновенная флотилия рыболовных судов спустилась по Темзе, взяв курс на Эмден — Боркум и соседние нидерландские острова. Суда были укомплектованы специалистами телеграфа: под покровом ночи и тумана флотилия подняла со дна немецкий кабель и соединила его с английской линией, ведущей в Лондон. Вместо Нью-Йорка наши телеграммы попадали в Лондон. Такова была эмденская «авария» кабеля.

После удачного перевода двух миллионов иен графу Шпее я должен был позаботиться о переводе необходимых сумм другим нашим крейсерам в иностранных водах.

Никто точно не знал, где находятся наши крейсеры, а так как невозможно было предвидеть, где они внезапно появятся и откуда потребуют денег, мне надо было иметь в распоряжении готовые суммы во всех больших портах нейтральных стран. С большими трудностями мне, наконец, удалось обеспечить во всем мире запасы иностранной валюты для наших крейсеров: от Нью-Йорка до Нового Орлеана, от Венесуэлы до Уругвая, от Огненной Земли до Сиэтла, вдоль всего западного побережья американского континента.

Мы перевели значительные суммы нашим доверенным агентам, которые находились в этих портах еще с мирного времени. Во время этой работы произошел крайне досадный инцидент. Один берлинский банк получил распоряжение перевести полмиллиона долларов нашему нью-йоркскому агенту, чтобы зафрахтовать угольщика. Честный банковский служащий, которому поручено было выполнить наше распоряжение, с самым невинным видом взял перо и, точно никакой войны не было, написал в Нью-Йорк:

«По распоряжению и в счет германского императорского флота мы настоящим переводим вам: пятьсот тысяч долларов».

Само собой разумеется, что наш нью-йоркский агент был скомпрометирован. [13]

Вскоре последовало падение Антверпена, когда впервые во время войны цеппелины доказали свою пользу. В результате этого развернулось широкое движение за применение цеппелинов для организации налетов на неприятельскую территорию.

Как раз в это время все офицеры различных штабов Берлина получили не особенно приятное распоряжение — везде и всеми средствами стараться ослабить впечатление, произведенное битвой на Марне, нашей первой крупной неудачей на западном фронте. Что касается нас, офицеров министерства, то мы были далеки от того, чтобы понять, что это серьезное поражение означало решительный поворот во всей войне. Однако, несмотря на строжайшую охрану границ, из нейтральных стран продолжали проникать самые тревожные вести, и нам было вменено в обязанность по мере возможности смягчить их гибельные последствия. Смысл марнской битвы долго еще скрывался от германского населения, даже после того, как все было потеряно.

В Берлине мы с величайшей тревогой следили за движением наших крейсеров, в особенности крейсеров адмирала Шпее, и с радостью узнали, что он уничтожил английскую эскадру у берегов Коронеля.

Но неожиданное известие о битве у Фолклендских островов ввергло нас в глубокое отчаяние, когда мы узнали, что эскадра графа Шпее уничтожена и его непобедимые крейсеры потоплены. Они наскочили на британскую эскадру, значительно превосходившую их по силам.

Наше уныние должно было уступить место другим заботам. Был сформирован морской корпус для отправки во Фландрию, и тут мы столкнулись с такими трудностями: для новых отрядов оружия оказалось недостаточно. Мы видели уже в первые недели войны, что начал ощущаться недостаток во всех видах вооружения. Но в момент сформирования морского корпуса, когда его надо было так или иначе вооружить, мы сразу поняли всю серьезность положения. Мы получили приказ вооружить этот корпус пулемётами, при этом указывалось, что их надо получить во что бы то ни стало, хотя бы для этого пришлось отправиться на луну. Несколько часов телефонных разговоров с самыми отдалёнными районами Германии убедили нас, что в пределах нашей страны мы их не найдем. Тогда мы поручили нашим доверенным агентам начать поиски и узнать, где бы можно было их купить. Вскоре нас информировали, что в Копенгагене имеется триста пулемётов новейшей конструкции, но что они [14] проданы России и в ближайшие дни должны быть погружены.