С. Глуховский - Когда вырастали крылья

• Название: Когда вырастали крылья
• Автор: С. Глуховский
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1965

 Старые большевики и ветераны авиации предложили написать книгу о Баранове. Автор приносит им сердечную признательность за ценные воспоминания о своем соратнике и друге. Они использованы наряду с архивными материалами, письмами и дневниками самого Петра Ионовича. Военный историк, если он еще и специалист в области авиации, создаст куда более полную и обстоятельную биографию П. И. Баранова. Для этой книги автор привлекал те события и факты, в которых проявлялся характер П. И. Баранова, те приметы незабываемого времени, когда у Страны Советов вырастали крылья. 

---

Адъютант пошел узнавать, когда из Расторгуева в Москву пойдет пригородный поезд. Вернулся он к машине с пожилым начальником станции, и тот доложил, что пригородный поезд отправится только через час, а через десять минут пройдет мимо поезд дальнего следования.

- Плохо, - сказал баранов.

- Кому плохо, а уж для вас… Если прикажете - могу попридержать, притормозить, останов… - и осекся под гневным взглядом Баранова.

- Нуте-с, повторите, пожалуйста, что вы сказали? Нет, как вы смели сказать мне это?

Начальник станции растерянно лепетал:

- Поскольку вы член правительства и главнокомандующий… Поскольку ваш адъютант сказал, что срочно…

- Прекратите! Я подчиняюсь принятым для всех граждан правилам, за которыми вы обязаны следить.

Тщетно пытался начальник станции оправдаться. Между тем поезд дальнего следования появился на путях и шел почему-то медленно. Петр Ионович побежал к полотну и прыгнул на подножку последнего вагона.

Праздник в детской колонии не был омрачен. Командарм Баранов прибыл вовремя.

А назавтра адъютант явился к начальнику станции в Расторгуеве с запиской от Петра Ионовича. Тот считал себя обязанным объяснить, какое обстоятельство вынудило его нарушить правило, за что он и готов уплатить штраф. После короткой подписи было крупно начертано: «За взбучку не обижайтесь. Угождать отдельным людям не надо. Служите честно Советской власти, и это пойдет на пользу всем».

- Штраф получите? - спросил адъютант.

- Господи, за что такое наказание! - взмолился начальник станции.

Он горестно вздохнул и задумался. Попробуй прими штраф! Узнает об этом высокое железнодорожное начальство, и опять начнутся неприятности. Скажут: «Нашел кого штрафовать!» И все из-за этого проклятого «мерседеса»! [94]

2

Петр Ионович заметно осунулся, плохо ел, неспокойно спал.

Белла долго не догадывалась, что тяготит мужа. Работа его увлекала. Окружали его интересные, широко известные в стране люди - ученые, военные, партийные и общественные деятели. Со многими из них Петр познакомил жену. Ширился круг старых друзей по подполью и гражданской войне. В небольшой квартире на Никольской становилось тесно, когда там собирались Акуловы, Булины, Якиры, Алкснисы… Постепенно налаживался тот быт, по которому истосковались супруги, пережив столько лишений. Барановы не привыкли к комфорту, да и не придавали ему значения. Самое малое их вполне удовлетворяло.

Что же в таком случае тревожило и беспокоило Петра? Белла понимала, что есть тайны - служебные и военные, - в которые нельзя посвящать даже жену, хотя она и член партии.

Оказалось, что никакой тайны нет. Однажды Петр в сердцах воскликнул:

- Когда это кончится?!

Белла вопросительно посмотрела на мужа. Он держал в руках раскрытый авиационный журнал с черной обводкой на всю полосу. Траурные рамки часто появлялись в журнале, и Белла не стала утешать Петра - он этого не любил.

- Я еще ни разу не прочла в этом журнале о причине катастрофы, - сказала Белла. - Кто, например, виноват в гибели летчика, на фотографию которого ты смотришь?

Петр медлил с ответом. Не так просто назвать виновника, да и есть ли он? Поразмыслив над этим, Петр глухо промолвил:

- Каждый некролог можно начать так: «Погиб летчик Военно-воздушных сил, которыми командует П. И. Баранов…»

- Перестань!

- Почему же? Я перестану себя уважать, если уйду от ответственности. В любой авиационной катастрофе можно найти «стрелочника», который, как известно, всегда виноват. [95]

- Но разве ты повинен? - испуганно спросила Белла. Петр молчал.

Теперь она догадывалась, что томит и волнует мужа, и это волнение передалось ей. Белла требовала ясности. Касалось ли это семейных отношений или служебных дел, в которые Петр ее посвящал, - жене всегда нужна была ясность, определенность. Она забрала журнал у мужа, усадила его на диван, села рядом.

- Поговори со мной. В чем ты видишь свою вину? Как начальник, ты за все в ответе, это я понимаю. Но если машина неисправная или летчик плохой?… Объясни мне!

Петр невесело улыбнулся:

- А если машина исправная и летчик хороший?

Он зашагал по комнате и внезапно остановился у книжной полки.

- Могу утешения ради сослаться на любимого поэта. Нуте-с, как это у него?… - Петр, видимо, не раз вспоминал строки поэта, потому что произнес их наизусть: - «Чтоб в будущий яркий радостный час вы носились в небе любом, сейчас летуны разбиваются насмерть, в Ходынку вплющившись лбом…» Маяковский имел в виду наш аэродром на Ходынке.

- Значит, это неизбежно? - тихо спросила она.

- Кроме такого утешения можно еще сослаться на примеры из истории авиации, да и не только авиации. Новое всегда рождается в муках и в радостях. Ты лучше меня знаешь, что страх перед родами никогда не остановит женщину, если та хочет стать матерью.

- Да, да…

Белла согласно кивала головой, ждала, что он еще скажет ей. Но говорить Петру Ионовичу было трудно. В его блокнотах есть подробные заметки по каждой аварии, по каждому чрезвычайному происшествию на аэродроме и в воздухе. С женой этим не делятся. Скоро летать будет безопаснее, чем ездить в поезде. А пока изволь читать некрологи о тех, кого знаешь не по журнальным заметкам. Гибнут люди… И какие чудесные люди!

3

Героическое и трагедийное. Ликующая радость и незабываемое горе. Может быть, нигде события, волнующие людские сердца, не сочетались так ярко, как на заре советской [96] авиации, когда она начинала расправлять свои крылья.

Большое, чуткое сердце Баранова вбирало эти события. По долгу службы он должен все знать, за все отвечать.

Морской летчик Владимир Николаевич Филиппов попросился на работу испытателя. Его просьбу поддержали в ЦАГИ, где многие инженеры хорошо знали летчика, советовались с ним, прислушивались к его мнению. Филиппов не только летал, он писал книгу «Техника полета». Баранов вызвал летчика и напомнил ему об этом.

- Вашу книгу ждут училища. Книга для многих - это важнее индивидуальных полетов. Почему вы стремитесь на опытный аэродром?

- Для книги. Я должен сам кое-что уточнить, проверить на практике. Товарищи из ЦАГИ помогут. Они ведь тоже просили…

Филиппов знал, что «товарищам из ЦАГИ» начальник ВВС не откажет. К институту, созданному Н. Е. Жуковским и руководимому сейчас профессором С. А. Чаплыгиным, Баранов питал особые чувства.

- Желаю успеха. - Подписав приказ, Баранов тут же вручил его Филиппову. - Не могу противиться, если это нужно ЦАГИ.

Прошло немного времени, и при испытании нового самолета летчик Филиппов разбился насмерть. Тревожный звонок с аэродрома раздался на квартире Баранова утром. Москва давно проснулась, и люди торопились на работу. У подъезда уже стоял «мерседес». В Управлении день начался с рапорта дежурного, бойко доложившего, что «за истекшие сутки ничего существенного не произошло». В приемной Баранова ждали первые посетители. В кабинете - стенографистка, адъютант с «Папкой срочных дел» под мышкой… Все было привычным, и поэтому так тяжело было думать об осиротевшей семье летчика, о его недописанной книге.

В своих тетрадках-дневниках Баранов делал разные записи. С суровой лаконичностью излагал воздушные чепе - чрезвычайные происшествия, чтобы тут же указать, кому, когда и что надо сделать, дабы чепе не повторялись. Но порой случалось такое, когда принять решение нелегко, а обстановка не давала и минуты на размышления. [97]

* * *

На Центральном аэродроме - праздник. Центросоюз передавал эскадрилью самолетов Воздушным силам. После торжественного митинга пять тысяч зрителей любовались искусством летчиков. Особенное восхищение вызвал у зрителей оренбуржец Павлов, пилотировавший авиетку. Необычайно вертлявая, она «выписывала» в воздухе замысловатые фигуры. Неожиданно после крутого разворота авиетка начала пикировать с небольшой высоты. Машина стремительно приближалась к земле.

Павлов успел лишь выключить зажигание и перекрыть горючее.

Ахнула потрясенная толпа, увидев груду обломков близ главного входа на аэродром.

Когда гул стих, все повернули головы к трибуне. Там - организаторы праздника и гости. Там - начальник Военно-воздушных сил Красной Армии Баранов. Как он поступит? Начнет распекать подчиненных? Распорядится прекратить полеты? Или, начав с праздничного митинга, объявит сейчас митинг траурный?

Баранов приказал продолжать полеты.

Быстро убрали останки погибшего летчика и обломки авиетки. Снова замелькали флажки на старте, и первой туда вырулила машина летчика Столярова. Место летнаба в машине занял Баранов. Летчик без слов понял психологический маневр начальника ВВС - надо покончить с шоком, который охватил многих после гибели Павлова.