Игнасио Идальго де Сиснерос - Меняю курс

• Название: Меняю курс
• Автор: Игнасио Идальго де Сиснерос
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1967

 Игнасио Идальго де Сиснерос — одна из примечательных и романтических фигур испанской революции, человек необыкновенной судьбы. Выходец из старинного аристократического рода, Сиснерос, получив традиционное для своего круга военное образование, становится одним из первых военных летчиков в Испании. На протяжении 15 лет участвует в колониальных войнах в Северной Африке, а затем командует воздушными силами Испании в Западной Сахаре. Непосредственно перед фашистским мятежом Франко в 1936 году Сиснерос занимает пост авиационного атташе Испании в фашистской Италии и гитлеровской Германии. Перед Сиснеросом открывалась блестящая военная карьера. Однако, будучи настоящим патриотом своей родины и человеком, любящим свой народ, он отказывается от привилегий своего класса и наследственных имений, переходит на сторону народа и в самые трудные для испанской революции дни, в период героической обороны Мадрида вступает в ряды коммунистической партии. Назначенный командующим воздушными силами, Сиснерос с первых дней фашистского мятежа сражается в воздухе плечом к плечу с советскими летчиками-добровольцами, участвовавшими в национально-революционной войне испанского народа. Книга Сиснероса переведена в ряде европейских стран, где пользуется широким успехом. Она нелегально распространена и в самой франкистской Испании. В русском издании книга печатается с небольшими сокращениями. 

---

Доходившие до Рима известия о политическом положении в Испании были неблагоприятными. Наступление на республику усиливалось с каждым днем. Реакция сплачивала свои силы и действовала все более нагло, а правительство, по-видимому, ничего не предпринимало для отражения надвигавшейся опасности.

Эти впечатления подтвердило письмо, полученное мной от Прието. Хотя я привык к пессимизму дона Инда, содержание письма превосходило все, что можно было себе представить. Прежде чем рассказать о политической ситуации, он подробно описал смерть майора Рикардо Бургете, скончавшегося в страшных мучениях в госпитале Красного Креста в Мадриде. Смерть явилась результатом ранений, полученных им несколько лет назад в Африке. Известие произвело на меня тягостное впечатление, ибо я любил Рикардо, как брата. Затем дон Инда нарисовал катастрофическую картину положения в Испании. Он не вдавался в подробности, однако прозрачно намекал на разногласия в республиканском лагере. На ближайших выборах в кортесы Прието предсказывал республиканцам поражение.

Полученные известия взволновали меня. Я решил вернуться на родину. В тот же день я позвонил по телефону Прието и просил его переговорить с военным министром о моем назначении на любой пост в Испании, где я мог быть полезен [288] республике. Дон Инда обещал выполнить мою просьбу при условии, что без его ведома я не предприму никаких шагов в этом направлении. Спустя несколько дней он сообщил, что Асанья благодарит меня за предложение, будет иметь его в виду и вызовет, когда потребуется.

В те дни Кони получила тревожную телеграмму от отца. Он сообщал, что ее мать лежит в одной из клиник во Франкфурте в тяжелом состоянии и хочет видеть дочь. Кони немедленно купила билет на самолет и в тот же вечер была во Франкфурте. Это произвело самое благоприятное впечатление на ее родителей. Они предупредили и других детей, но Кони оказалась единственной, кто отозвался на их призыв.

Во Франкфурте Кони провела несколько дней, пока опасность для матери не миновала. Она подолгу разговаривала с отцом о нашем браке, рассказала ему, как мы счастливы и как крепко Лули подружилась со мной. Это, видимо, успокоило и обрадовало его.

Касались они и политических вопросов. Кони вернулась озабоченной: ее отец с радостью и уверенностью говорил о растущих силах правых организаций, выступающих против республики.

Мы со все возрастающим беспокойством следили за политическими событиями в нашей стране.

Родители Кони были так довольны ее визитом, что отец решил приехать в Рим и провести с нами несколько дней. Несмотря на столь короткий срок, мы смогли неплохо узнать друг друга, и между нами установились теплые отношения.

* * *

К несчастью, предсказания Прието подтвердились. Прошли выборы в кортесы{122}. Монархисты и фашисты, выступившие единым фронтом, не пожалели усилий и средств на подкуп избирателей. Церковь заставила пойти к урнам монахинь-затворниц, отрешившихся от всего мирского, даже от родных. Больных и старых монашек, никогда не выходивших из монастырей, доставляли на избирательные участки в колясках или на носилках. Правые добились тревожно большого числа депутатских мест. В то же время левые пришли к выборам, раздираемые противоречиями, без ясной и конкретной программы, способной удовлетворить большую часть испанцев. Народ был явно недоволен медлительностью, с какой правительство [289] проводило демократические реформы, и в особенности жестокими репрессиями, учиненными министерством внутренних дел против рабочих и крестьян, требовавших улучшения своего положения. Если к этому добавить большое число голосов, потерянных республиканцами из-за анархистских руководителей Национальной конфедерации труда (НКТ), отдавших своим членам приказ воздержаться от голосования, итогам выборов не приходится удивляться.

Но, несмотря на увеличение числа депутатов от реакционных партий, республиканцы по-прежнему имели большинство в кортесах. Поистине, Лерусу нужно было предать республику и продать себя реакции, чтобы последняя пришла к власти.

С формированием Лерусом правительства{123} начинается период так называемого черного двухлетия. Реакционные силы во главе с Хилем Роблесом{124}, опираясь на радикальную партию Леруса, монархистов и фашистов, переходят в наступление на все мало-мальски прогрессивные преобразования, осуществленные предшествующим, республиканским правительством. Таким образом, используя республиканские институты, реакция обрела силу. Ее программа предусматривала аннулирование всех завоеванных народом социальных реформ, пересмотр конституции и упразднение республики.

Я не понимал позиции левых партий, рабочих профсоюзов, позволивших, как мне казалось, без малейшего сопротивления отнять у народа то, что ему удалось добиться за последние три года. Я глубоко верил в народ, но был дезориентирован его кажущейся пассивностью.

5 октября 1934 года в Рим стали поступать первые сведения о том, что испанский народ без борьбы не позволит отнять у него республику. Хотя римские фашистские газеты, естественно, весьма тенденциозно освещали события в нашей стране, не было никаких сомнений: в Испании шла борьба. В Мадриде рабочие объявили всеобщую забастовку. В Барселоне республиканские партии выступили против правительства Леруса. В Астурии шахтеры поднялись на вооруженное восстание.

Эти известия произвели на меня огромное впечатление. Я всецело одобрял энергичный ответ народа на происки реакции. Чувствуя себя связанным с теми, кто боролся в Испании, [290] я, не колеблясь ни минуты, не сказав ни слова в посольстве, сел на первый гидросамолет линии Рим - Барселона и отправился помогать защитникам республики.

В Барселоне я узнал из прессы, что в этом городе, как и в Мадриде, правительству удалось овладеть положением и арестовать большинство республиканских и социалистических руководителей. Сообщалось также, что полиция разыскивает Прието, как главного руководителя движения.

До Мадрида я добрался без затруднений. Столица, казалось, жила обычной жизнью. Обращали на себя внимание лишь усиленные наряды жандармерии у общественных зданий. Беспокоясь о Прието, я отправился к нему на квартиру. Мне думалось, что за его домом должна быть установлена слежка, однако ничего подозрительного я не заметил. Полиция произвела в квартире обыск, а затем перестала ею интересоваться.

Мое появление вызвало удивление и радость. Конча рассказала мне о последних событиях в стране. Правительство, арестовало большинство республиканских руководителей. Среди арестованных находились Ларго Кабальеро, Мануэль Асанья, Гонсалес Пенья и другие. В Астурии военный министр, или, точнее, его доверенное лицо - генерал Франсиско Франко, сконцентрировал целую армию, ударной силой которой являлись части Иностранного легиона, срочно вызванные из Марокко. Они учинили зверскую расправу над шахтерами Астурийского бассейна, которые оказали им героическое сопротивление.

Накануне моего приезда в Мадрид прибыли Валентин Сусо и Маноло Аросена, два близких друга Прието, и остановились у него на квартире. Я довольно хорошо знал обоих, а с Сусо меня связывала большая дружба. Оба служили в Ирунской таможне и были хорошими людьми, стопроцентными республиканцами, любимыми в своей округе. С ними и Кончей я подробно обсудил, что можно сделать для дона Инда. Царившая в стране реакционная истерия и поднявшаяся волна зверских репрессий вызывали у нас опасения за жизнь Прието. Требовалось найти способ как можно быстрее вывезти его из Испании.

Прието скрывался на квартире Эрнестины Мартинес де Арагон, сестры Хосе Арагона. Самая младшая в семье, она была ярой католичкой и вела монашески суровый образ жизни. Если до сих пор она не вступила ни в какой монашеский орден, то только из-за нежелания оставить в одиночестве [291] отца. Поскольку Эрнестина обожала всех членов своей семьи, а Прието являлся их большим другом, она немедленно выразила готовность укрыть его в своем доме.

Более надежного места, чем квартира Эрнестины, трудно было придумать. Никому не могла прийти в голову мысль, что столь набожная и далекая от житейских дел женщина укрывает «ужасного» революционера, которому реакция приписывает руководство движением.

Обсудив несколько вариантов побега, мы остановились на следующем: у Аросена имелся автомобиль «Рено» модели 1933 года с багажником, открывавшемся изнутри машины, для чего требовалось лишь откинуть спинку заднего сиденья. Багажник был достаточно большим - Прието вполне мог уместиться там. Мы попробовали запихнуть туда Сусо, тоже весьма упитанного мужчину, и убедились, что наша затея осуществима. Путешествие предстояло не из удобных, но другого выхода не было. В пути Сусо и Аросена должны были сидеть сзади, а я, одетый в военную форму, на месте водителя в надежде, что жандармы, увидев старшего офицера, не будут слишком тщательно осматривать машину. Если нам удастся доехать до Ируна, можно считать, что дело сделано. Переезд через границу на автомобиле не представлял трудностей: все знали, что Аросена живет в Андайе, и привыкли видеть, как он беспрестанно ездит туда и обратно.