Иван Лукаш - Граф Калиостро

• Название: Граф Калиостро
• Автор: Иван Лукаш
• Издательство: Книгоиздательство писателей в Берлине
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1925

Повесть о философском камне, госпоже из дорожного сундука, великих розенкрейцерах, волшебном золоте, московском бакалавре и о прочих чудесных и славных приключениях, бывших в Санкт-Петербурге в 1782 году

---

   Пели скрипки и в груди бакалавра. И была от них печальная сладость. Как будто прошли века, и все прощено, все забыто -- звон мечей и щитов, кровь, битвы, обиды, обманы, -- или не проходили, не было вовсе веков, а все стоит упокоено и недвижно в озарении вечного вечера.

   -- Любовь, -- улыбнулся Кривцов. -- Любовь -- камень мудрости...

   "Любовь" -- пело в его груди, когда он шел к канцлеру через круглое зало. Счастливо светилось худое лицо, синие глаза стали лучистыми, ясными.

   Он толкнул дверь в кабинет, дрогнул слегка: перед ним -- широкая черная спина графа Феникса. Черный бархат наморщен от подмышки к подмышке, над воротом белая лысина.

   "Вот он, обманщик, -- без злобы, даже с жалостью подумал бакалавр. -- Вертится, бормочет, ярится, а кого обманет, когда так ясно, что вечный вечер над всеми, незаходимая заря, Феличиани, любовь".

   С кроткой усмешкой он коснулся плеча Калиостро:

   -- Почтенный кавалер, вы увлечены сплавом... Не ошибка ли это?.. И надобны ли еще услуги мои в вашем путешествии к золотому руну?

   Рассеянный взгляд графа скользнул по его лицу.

   -- Мой друг, вы только взгляните, -- небывало ласково сказал Калиостро. -- Сияет, сияет...

   Вечернее солнце, повеяв последним светом, облило высокую стеклянную урну.

   -- Вы правы, почтенный кавалер, сплав сияет, как лучшая медь, -- улыбнулся бакалавр, подумав: "Обманщик обманутый".

   Калиостро рассеянно сунул ему под нос тяжелую табакерку.

   -- Угощайтесь, мой друг.

   -- Благодарствую, я не нюхаю.

   "Ослабел маг, мягок, лик бледен, -- оглядел Кривцов графа... -- А камень-то философский, господин маг, уже найден..."

   -- Мой друг, но сплав не остывает, -- приложил Калиостро пухлую ладонь к колбе. Его заерошенные брови жалобно сжались, и он так посмотрел на Кривцова, точно у него искал помощи:

   -- Мне даже кажется, он стал горячее. Едва теплым было стекло. Кривцов сказал:

   -- О нет, почтенный кавалер, ваш сплав охлаждается.

   -- Не правда ли? Благодарю вас. Вы можете идти... Я один буду ждать первого кристалла, мне кажется, мне ка...

   Кривцов поспешно вышел из кабинета.

   -- Мне кажется, что тут действительно золото, -- договорил граф уже себе самому.

   А бакалавр вбежал на антресоли. Он вспомнил, что Жако и Жульен увезли в карете восковую куклу, механическую Beнеру. Там, в верхних покоях, в дальних горенках, -- Феличиани одна.

   По лестнице навстречу бакалавру спускался дворецкий Африкан с зажженным канделябром.

   -- Amore, Amore, -- тихо смеясь, затормошил Кривцов старика.

   -- Да пустите вы, сударь, пожару наделаете. С ума посходили... То козлом прыгаешь, то воешь... Перья скрыбут, в стеклянных горшках варева кипят, боярин спозаранок по городу гоняет -- как есть гофшпиталь для умом скорбящих.

   -- Amore! -- крикнул бакалавр и мраморному Сократу, -- Дедушко плешивый, -- любовь!

   В графские покои дверь приоткрыта. Сердце бакалавра заколотилось: "Чего я боюсь? Там ты, любовь, мечта". И вступил в прихожую, и тут же наткнулся на медную попугайную клетку.

   А в клетке, сгорбившись в желто-зеленой ливрее, сидит на корточках носатый Жульен. Дико взъерошены перья, вертит клювастой головой, насмешливо крикнул:

   -- Прочь, дурак, прочь! Кривцов толкнул клетку ногой.

   -- Почудится тоже подобная нечисть...

   Попугай закракал, -- забился о прутья, ломая костлявые крылья.

   Третья дверь, дверь Санта-Кроче, любви, мечты, философского камня, -- растворена настежь.

   В покое Феличиани горит свеча, брошена книга на кресла, точно тут только что были. Но Феличиани не видно... А, вот она, на высокой постели, укрыта с головой лебяжьим белым покрывалом, оно чуть подымается от дыхания.

   -- Госпожа моя, радость, сударушка! -- прислушался Кривцов к ровному дыханию спящей.

   -- Проснись, я пришел.

   Дрожа от щемящей сладости, он стал отнимать покрывало с ее лица.

   -- Ты сказала три буквы -- А, М, О. -- а я отвечаю...

   -- Ре-ре-ре, -- вдруг прохрипело с постели. Покрывало заежилось, откинулось, и голый Жако, -- косматая обезьяна, бурая шерсть, плешины на заду, хвост облезлый, -- выпрыгнула на постель, полезла, кривляясь, к потолку по шпалерам.

   -- Амо, амо,-- бессмысленно повторил Кривцов.

   -- Ре-ре-ре, -- оскалилось чудовище, сорвало с гвоздя шляпу, -- швырнуло.

   -- Обман!-- вскричал бакалавр, выхватив шпагу из ножен. Обезьяна вскочила на окно, перелетела в чулан Калиостро.

   Трости, треуголки, башмаки, связки тяжелых бумаг, болванки для париков бомбардировали Кривцова. Попугай закружился вокруг его головы, норовя клюнуть в темя. Обезьяна запустила дубовым стулом. Бакалавр защищался шпагой.

   Тут откинулась крышка сундука, -- с визгом выскочила оттуда Санта-Кроче. Кривцов ударил куклу эфесом по голове, треснули черепки, жалобно звеня полопались пружины и Санта-Кроче упала навзничь в сундук, зазорно кинув кверху восковые ноги.

ВОЛШЕБНЫЙ ИСПАНСКИЙ ПЛАЩ

Преданья старины.

   Со шпагой в руке, -- рыжие волосы вздыблены, бакалавр вбежал в кабинет канцлера.

   Подперев кулаками щеки, Калиостро смотрел на остывающий сплав.

   -- Где Санта-Кроче? -- задыхаясь выговорил бакалавр.

   Граф что-то бормотал, склонясь над колбой.

   -- Калиостро, я спрашиваю тебя, где Санта-Кроче?

   И ударил графа по плечу эфесом. Калиостро содрогнулся, оглянулся, оскаленный.

   -- Нападение! На безоружного! Варвар, что тебе надобно?

   -- Санта-Кроче...

   -- Тебе нет дела до нее, московит...

   -- Я не выпущу тебя, Калиостро, я убью тебя, если ты не скажешь, куда спрятал Феличиани.

   Дрожа с головы до ног, он подступил к магу, острием шпага коснулся его двойного подбородка.

   Калиостро косолапо и медленно отступил. Под нависшими веками сверкнули, погасли глаза.

   -- Вы обезумели, господин секретарь, что вам надобно?

   -- Истину.

   -- Истину? Но вы видели ее еще на Гороховой, в гостинице. Я вожу мою истину в дорожном сундуке.

   -- Не издевайся! -- взмахнул шпагой Кривцов. -- Твоей кукле я размозжил голову... Где живая?

   -- А, так вы знаете мой маленький секрет?.. Хорошо... Я скажу, где живая Санта-Кроче, если вы не будете угрожать... Дайте мне сесть... Видите ли, история эта... Да садитесь же и не держите шпагу так близко предо мной, я не могу повернуть головы... История живой Феличиани очень любопытна... Успокойтесь, молодой кавалер, я ее не прятал, больше того, она...

   Граф Феникс прищурился и поманил кого-то согнутым пальцем из-за спины Кривцова:

   -- Феличиани, поди же сюда.

   -- Она тут? -- метнулся бакалавр.

   -- Да вот она, за вами.

   Кривцов оглянулся. Калиостро мгновенно вырвал шпагу.

   -- Так будет покойнее, любезный кавалер. Теперь будем вести наш диспут.

   Граф развалился в креслах, играя отнятой шпагой. Сталь сверкала, выгибалась дугой.

   -- Попрощайтесь навсегда с Санта-Кроче. Вчера ночью я переплавил ее в золото. Феличиани уже остывает.

   Слезы горечи, ярости потекли по впалым щекам бакалавра...

   -- Как, вы плачете, мой бедный друг?.. Допустим, что я обманул вас, допустим, что поступок с вашей шпагой предательский, допустим даже, что я лжец, но скажите, кавалер, что есть истина? Разве более привлекательна истина, которую вы обрели в темной каморке: чахлую Венеру, всю в морщинах... Уверяю вас, у нее старая и дряблая кожа... Ваша мечта оказалась изнурительной чахоткой. Моя Санта-Кроче прекраснее той, живой, хотя она из воска и на шарнирах.

   -- Говорю тебе, я разбил кукле голову.

   -- Напрасно... Впрочем, я смастерю другую... Скажите, почему вы все мечтаете об истине? Мой друг, -- истина скучна. Комедия обманщика Калиостро, уверяю вас, веселее... Истина?.. Да ее никогда не было... Истина только в том, что я веду вас от обмана к обману, что я щедро разбрасываю перед вами мои миражи о небесах, чудесном золоте, вечной юности, жизненном эликсире, perpetuum mobile... Почтенные signores, вам надобна не истина, а убеждение... Вы обезьяны и попугаи, вы мои Жако и Жульены, но я убедил вас, что вы люди, и я выдумал ваших богов.

   Бакалавр горько усмехнулся.

   -- Пакостный враль. Подумать, так все человечество -- один ты, итальянский бродяга, ярмарочный торгаш.

   -- Браво, браво! Правильно, хотя и невежливо... Вот теперь я решил объявить вам золотой век, открыть философский камень.

   -- Ложь, у тебя нет его.

   Кривцов собрал в охапку груду исписанных за многие ночи листков, смял их, поднес к свече.

   -- Вот твой фальшивый камень...

   -- Не жги! -- крикнул с тоской Калиостро.

   Но пламя вспыхнуло, зловеще осветило лица. Черный пепел задышал над свечой.

   -- А впрочем, жги. Ты прав, московит: я не знаю философского камня. Его не знает никто. Все это выдумки... Да, я фокусник, бродяга, я играю с вами комедию... Глупец, зачем ты перешел на трагическую роль?.. Ты растревожил мой старый геморроид. Мне нет охоты вести с тобой философский диспут, -- уходи!