Сергей Сиротинский - Путь Арсения

• Название: Путь Арсения
• Автор: Сергей Сиротинский
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1956

 «Путь Арсения» — это биографическая книга, воспоминания о Михаиле Васильевиче Фрунзе

---

— А у меня есть вопросик к Арсению, — сказал Еремыч. — Вот мы победили. Вся власть стала наша, рабочая, крестьянская, в общем народная. Так ведь и нам нужно будет иметь аппарат власти. В губернии, скажем, вроде губернатора, в каждом городе и деревне — везде нужна будет какая-то власть. Вот я и думаю, откуда мы людей наберем? Грамотных людей надо, умелых. Ведь такого, кто «так себе», не поставишь губернатором.

— Справедливый вопрос, — улыбнувшись, ответил Михаил. — Об этом уже сейчас полезно нам думать, товарищи, готовиться. Мы знаем, что не сегодня, так завтра революция победит. А чтобы победа рабочих и всего трудового народа была полной, мы должны удержать власть, удержать завоевания революции, не кланяться буржуазии: придите, мол, и владейте! Мир с буржуазией нужен меньшевикам. А как нам строить свою власть? Где искать людей? Подлинная народная революция потребует революционных действий. Вот, к примеру, ты, Еремыч. Жизнь рабочую и крестьянскую знаешь?

— Положим, знаю.

— Нужду народную знаешь?

— Вроде бы так. Сам ее испытал, нужду-то.

— Если бы тебя поставить владимирским губе|рнато-ром, что бы сделал прежде всего?

— Я? Я бы раньше всего выгнал, а кто стал бы противиться, то и в тюрьму посадил, царских чиновников, фабрикантов, купцов. Полицию бы осудил на каторгу, без разговоров, рабочих переселил бы в хорошие дома, что от богатых освободятся. В общем придумал бы что-нибудь. Да и не один бы я стал губернатором, мне помогли бы рабочие, партия.

— За тобой партия, это правильно, Еремыч. Партия-сила, эту силу не сломишь, — сказал Михаил. — Еще один вопрос к тебе. Ты как считаешь себя, откровенно, без обиды... Умным себя считаешь?

Еремыч потер ладонью небритую щеку, подумал.

— Дураком не был, так полагаю, — ответил он.— Да ведь и другие... есть поумнее меня. Только на нашей фабрике приглядись к людям, такие найдутся головы, что хоть в министры.

— Ну вот, а ты беспокоишься, откуда взять людей в аппарат народной власти. Людей у нас много. Ты вот, скажем, будешь народным губернатором, другой управляющим фабрикой, третий судьей, а вот Сизый... городским головой. Трудно даже сказать, сколько народных талантов откроет революция. А высшая власть над вами — Совет рабочих уполномоченных, как в прошлом году; душой и руководящей силой Совета будет наша партия.

Отдыхавшие после купанья рабочие внимательно слушали Михаила. Разговор, начавшийся как бы в шутку, превратился вдруг в серьезный, затрагивающий важные вопросы рабочего движения. Когда Михаил замолчал, «Челнок», сидевший немного поодаль, на самом берегу Талки, сказал:

— Я так думаю, товарищи, что сама собой жизнь, о которой мы говорим, не придет. Попробуй пойди к царскому губернатору, да и скажи: я пришел тебя сменить, меня народ послал. За такой разговор прямо на каторгу, если не на виселицу, дорога. Губернатор даст тебе ход.

— И дурак будет, если не сделает этого,— рассмеялся «Сизый». — Разве помещики и капиталисты добровольно отдадут власть?

— Да, просить милости — все равно, что лбом стену бить. Тот, кто говорит о «мирном» изменении порядка в стране, о какой-то «справедливости» эксплуататоров, тот обманывает народ. Заранее хможно сказать, что это или кадет, или октябрист, или услужающие из передней буржуазных партий, вроде меньшевиков и эсеров. На словах они стелют мягко, а ляжешь — наткнешься на полицейский кулак да жандармский застенок. Исполосуют тебя, раба божьего, так, что никогда не забудешь о «царской милости», — сказал Еремыч и сердито сунул в траву погашенную цыгарку.

— Силу царизма можно уничтожить только рабочей, народной силой, — промолвил Михаил. — Да. Только силой. Только победоносная революция сметет царизм и передаст власть в руки рабочего класса, самого передового и революционного класса. Надо готовить рабочих и крестьян к вооруженному восстанию — к этому зовет нас партия.

— Дождемся ли мы того времени, когда победит революция? — вздохнув, сказал «Челнок».

— Дождемся. Революция близка. Она — не пустая мечта. Когда я был на съезде в Стокгольме и слушал Ленина, я чувствовал в каждом слове его не только правду, но веру, глубокую веру в наше будущее, в победу революции. Каждое слово его проникало в сердце. Его голос — голос величайшего теоретика, могучего борца за дело рабочего класса, голос непревзойденного организатора масс. И как фальшиво звучали речи меньшевиков. Говорили они иногда, кажется, красивее, чем Ленин, но за их словами была пустота, незнание того, чем живет русский рабочий класс, чего он ищет и за что борется. Незначительное большинство, которое имели на съезде меньшевики, большинство за счет эмигрантов-интеллиген-тов, помогло им протащить свои резолюции по ряду вопросов, в том числе по аграрной программе партии и по вопросу об отношении к царской думе. Но делегаты рабочих организаций партии, прибывшие на съезд из России, почти все, поголовно, следовали за Лениным.

Михаил говорил сдержанно, не стараясь подбирать «красивые» слова, но слушавшим его казалось, что слова Фрунзе вырываются из сердца.

— Как же теперь быть, Арсений? — после речи Михаила нарушил молчание Еремыч. — Меньшевистские-то резолюции съезда, стало быть, обязательны?

— А ты как думаешь? — откликнулся Михаил, взглянув на Еремыча.

— Я думаю, по-рабочему, по-простому, — не обязательны. Отменить их надо.

— Отменить? Эго правда, но отменить надо организованно. Будем требовать нового съезда партии, на котором были бы полнее представлены низовые партийные организации. Будем крепко стоять за Ленина, за его программу. Согласны, товарищи? Не отступим?

— Куда? Нет, Арсений. Мы верим Ленину. Были и останемся большевиками.

3. СУРОВЫЕ ИСПЫТАНИЯ Арест

Михаил вышел из дому в полдень. Внимательно оглядев занесенную снегом улицу и редких прохожих, он торопливо направился по условленному адресу, где должно состояться конспиративное собрание. Он почти добрался до места, когда заметил, что за ним следует шпик. Михаил стал кружить по улицам города, уводя шпика все дальше и дальше от места явки. Он завел его на рабочую окраину, прошел в рощицу. Шпик не отставал, Михаил спрятался в кустах. Когда шпик поровнялся с ним, Фрунзе выскочил из засады и закричал страшным, не своим голосом. Смертельно испуганный преследователь, проваливаясь в глубокий снег, бросился бежать. Михаил крикнул вдогонку:

— Стой! Держи! Лови его!

Слежка за Михаилом с каждым днем становилась невыносимее. В Шуе, где жил тогда Фрунзе, шпики сопровождали его всюду, часто не в одиночку, а по двое и по трое. Надо было исчезнуть на время из города. Но не хотелось терять хорошо налаженные связи с рабочими. Михаил оставался на своем боевом посту руководителя шуйских и иваново-вознесенских большевиков. Работы было по горло, он не мог бросить ее из-за полицейских угроз.

— Чего же вы хотите? — говорил он, отвечая товарищам, уговаривавшим его уехать на время из Шуи и Иваново-Вознесенска. — Это естественно, что револю* ционера-большевика преследуют агенты царизма. Не бежать надо, а продолжать борьбу.

Однажды Фрунзе условился встретиться со своим товарищем Павлом Гусевым на окраине города, чтобы

пойти вместе на явку дружинников. На улице опытный глаз Фрунзе заметил шпика. На этот раз шпик оказался ловкий, провести его было не легко. Михаил прибавил шагу. Идти быстро трудно — выскакивала коленная чашечка на поврежденной ноге.

Наклоняясь на ходу, он вправлял чашечку и шел дальше. Шпик не отставал. Тогда Фрунзе внезапно повернулся и пошел прямо на сыщика, опустив руки в карманы.

Полиция знала, что «Арсений» — большевистский вожак, отчаянный боевик. Заметив, что он идет, положив руки в карманы, сыщик перетрусил, побежал к углу улицы, где скрылся в толпе гуляющих. Михаил улыбнулся и продолжал свой путь.

На улицах, ближе к окраине, пустынно. Кое-где на углах стояли городовые. Проходя мимо них, Михаил закрывал один глаз и выворачивал нижнюю губу, искажая лицо. Некоторые из городовых все же узнавали его. Об этом Михаил догадывался по тому, как они отворачивались, когда он проходил мимо, и старались показать, что им нет до него никакого дела.

Одно очень любопытное обстоятельство долгое время делало Михаила неуловимым для полиции и жандармов. Он обладал исключительным умением изменять свою внешность. Достаточно было ему надеть на себя костюм приказчика, инженера или чернорабочего, чтобы превратиться в типичного инженера, чернорабочего или приказчика. Михаил широко пользовался этой своей способностью, обманывая самых опытных полицейских агентов.

Избавившись от одного сыщика, Михаил заметил вскоре, что его преследует другой. Приближалось время свидания с Гусевым, а прийти на место с «хвостом» Михаил не имел права. Поэтому он решил завести шпика за город. Дело происходило зимой, в феврале. Фрунзе ожидал, что холод и быстро наступающая темнота помогут ему.