Виктор Петелин - Алексей Толстой

• Название: Алексей Толстой
• Автор: Виктор Петелин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1978

Книга посвящена жизни и деятельности классика советской литературы Алексея Толстого Автор, основываясь на воспоминаниях современников, на новых архивных документах, показывает жизнь писателя, историю создания его романов, таких, как «Петр Первый» «Хождение по мукам» рассказывает о его встречах с замечательными людьми своего времени Горьким Есениным, Станиславским.

---

В ответ на это письмо Толстой писал: «Дорогой друг, Алексей Максимович. Я был очень обрадован и взволнован Вашим письмом. За двадцать пять лет работы было нужно, чтобы такой художник, как вы, дали оценку работы. В этот год я, как никогда, чувствую, что все еще впереди, все еще начинается. Может быть это неверно, но важно так ощущать. И в этом, во многом, повинны вы… Сдал в печать первые листки «Петра», снова работаю над пьесой для МХАТа. В Ленинграде и здесь (т. е. в Москве. — В. П.) были мои юбилейные дни. Все хорошо, если бы в сутках было бы 48 часов. Мне бы очень хотелось быть и эту весну у вас, в Сорренто, — но невозможно, покуда не кончу первую книгу 2-й части, никуда не двинусь из Детского. Что вы пишете? На днях видел у вахтанговцев «Булычева». Вы никогда не поднимались до такой простоты искусства. Именно таким должно быть искусство — о самом важном, словами, идущими из мозга, — прямо и просто — без условности форм. Спектакль производит огромное и высокое впечатление. Изумительно, что, пройдя такой путь, вы подошли к такому свежему и молодому искусству. В театре мне говорили, что «Достигаев» — лучше. Не знаю. Обнимаю вас…»

Юбилейные хлопоты отняли много сил и времени. А тут еще началась подготовка ко Второму пленуму оргкомитета советских писателей, в повестке дня которого стояли вопросы драматургии, очень близкие для Толстого. Естественно, что он должен был принять самое деятельное участие в этом пленуме. Председатель оргкомитета И. М. Гронский просил Толстого подготовиться к выступлению об актуальных проблемах драматургии, и Толстой не мог отказаться от предложения, тем более что и Горький обращал его внимание на эти вопросы. Работа над «Петром» то и дело откладывалась. 12–19 февраля в Москве состоялся Второй пленум оргкомитета Союза писателей СССР.

— Перед нами задача — поднять драматургию до той высоты, когда это трудное синтетическое искусство станет достойным отражением нашей эпохи, станет одной из монументальных частей новой культуры, — говорил на пленуме Толстой. — Все мы понимаем размеры великого плана перестройки страны, еще недавно бывшей унылыми задворками Европы, в страну с высшими, на наших глазах впервые осуществляемыми формами хозяйства, духовной культуры и человеческой личности…

Перестройка совершается по-большевистски, взрывая революционное напряжение всех сил страны. Для остального мира наш процесс представляется как величественное зрелище, для одних грозное, для других долгожданное… Картины человеческой трагедии торопливо сменяются одна другой с неумолимой логикой. Художник, творец, драматург не может не быть захваченным до последнего атомного ядра всем совершающимся.

Толстой откровенно говорил о болезнях, которыми страдали многие современные драматурги. И главным образом о том, что довольно часто драматурги схватывали только внешнюю правду явления и человека, не проникая в их психологическую суть. Вот почему в пьесах различных авторов появлялись весьма похожие друг на друга персонажи с портфелями и в одинаковых серых рубашках.

10 марта Алексей Толстой выступил в Коммунистической академии в Ленинграде на вечере, который был посвящен годовщине со дня смерти Карла Маркса. На следующий день в вечернем выпуске «Красной газеты» это выступление было опубликовано под названием «Марксизм обогатил искусство». 23 апреля к годовщине постановления ЦК ВКП(б) «О перестройке литературно-художественных организаций» Толстой написал статью «О том, как нужно обращаться с идеями». В начале апреля встретился с коллективом редакции журнала «Смена», прочитал отрывок из романа «Петр Первый» и ответил на вопросы. И сколько таких хлопотливых дел отвлекало его от самого серьезного и важного дела — работы по завершению второй части романа «Петр Первый»! А главное, Алексей Толстой согласился сделать доклад о драматургии на предстоящем в мае, как предполагалось, съезде советских писателей. Много времени пришлось потратить на этот доклад. Толстой его почти закончил, а съезд перенесли на осень.

Снова оживились Горки, ставшие в связи с приездом Горького своеобразным центром подготовки съезда советских писателей. Часто бывает там и Толстой. В одном из писем он жалуется, что его, конечно, нагрузили работой. Все эти дни, бывая в Горках, Толстой читал пьесы как председатель конкурсной комиссии. «…Конкурсная комиссия собирается только 26. Мне подвалили читать 10 пьес… Ал. М. очень мил. Сегодня опять еду туда, — читать пьесы. Это кошмар…»

Больше месяца Толстой провел в Москве. Читал новые главы романа у Гронского в присутствии Куйбышева, Микояна, Фадеева, Леонова, Гладкова, Москвина… Все собравшиеся дали восторженный отзыв, и Толстой переживал нечто вроде триумфа. Потом Художественный театр предложил ставить немедленно пьесу «Петр Первый», если автор согласится сделать кое-какие поправки. Пришлось этими поправками и заняться в Москве, чтобы не отрываться от режиссуры. Много времени ушло и на хлопоты о машине: Толстым непременно надо было поменять свою старую на новую. Все эти большие и малые заботы порой надолго отрывали от работы за письменным столом. И не мудрено, что от такой напряженной жизни Толстому иной раз хотелось куда-нибудь убежать, побывать наедине с самим собой. И когда возникла мысль о поездке на Север для участия в подъеме парохода «Садко», затонувшего в Кандалакшском заливе еще до революции, Толстой немедленно согласился. Вместе с Шишковым, Никитиным, Соколовым-Микитовым, Борисом Липатовым отправился на подъемные работы, которые должны были состояться 23 августа, но почему-то задержались до 3 сентября. «…Пишу тебе из фантастического места: в лопарской горной тундре, на берегу озера, в доме горной станции, в 12 верстах от Хибиногорска. Здесь мы живем 4-й день (Шишков и Никитин)… Приходится ждать, и мы, чтобы не терять времени напрасно, выехали в Хибины. Здесь изумительно. Сегодня жаркий летний день. Сейчас едем в совхоз, совершенное чудо за Полярным кругом. Впечатлений очень много. И, что интересно, — впечатления многое мне дают для Петра», — писал Толстой Наталье Васильевне в Крым.

Один из участников этой поездки, писатель Николай Никитин, вспоминает следующее:

«…В Толстом было много творческой жадности. Вспоминаю одну нашу поездку, после которой он собирался «отразить жизнь водолазов». И как в этой же поездке он заинтересовался тысячей многих «превосходных вещей». И что самое главное, именно в эти дни в нем, в его писательском арсенале зародилось многое, касавшееся русского Севера, что и вошло впоследствии в роман о Петре, — люди, ощущения, пейзажи. Как же это было? Мы едем вместе на подъем «Садко». Он, Шишков и я. Но ему мало было только этого подъема. Он изменил весь маршрут, нарушил все планы начальника ЭПРОНа Фотия Ивановича Крылова.

Беломорканал, пристани, шлюзы, капитаны, чекисты, заключенные, консервные фабрики Кандалакши, океанографические станции, совхоз «Имандра», опытные полярные поля, Хибины, рудники, горнорабочие, инженеры, старообрядческие деревни на Выге — все необходимо ему, кроме водолазов и кроме подъема парохода, затонувшего еще в годы первой империалистической войны.

Он говорит о горных породах как металлург с геологами и с академиком Ферсманом. Со старухами крестьянками в деревнях беседует о «старой вере», «двуперстии», покупает медные иконы, отлитые здесь несколько веков тому назад, ходит на охоту, ловит форель, участвует в литературных вечерах… Вячеслав Яковлевич еле дышит, а Толстой засыпает как ребенок и встает с прекрасным цветом лица. Каждый день он обмывается с головы до пят, встает раньше всех и, фыркая над ведром, будит Шишкова своей обычной, постоянной шуткой:

— Работать!.. Вячеслав!.. Работать!..

Так всегда начинался «толстовский» день в нашей поездке.

Тут же, то есть среди всех этих многообразных интересов, зреют в нем замыслы и, очевидно, возникают «подробности» Петровской эпохи, подробности о скитах петровского времени и старцах, о петровских людях, шедших в глубь этих таежных северных лесов, чтобы «рушить» старое и подымать новь.

Помню Толстого в кожаном пальто, в военно-морской фуражке, подаренной Ф. И. Крыловым, которую он всегда носил в этой поездке и которой даже «гордился». Мы плыли на маленьком гидрографическом судне среди шхер Заонежья. Толстой часами разговаривал с капитаном о путях Петра в этой глуши.

Помню, как он стоял, опираясь о поручни, смотрел на маленькие острова и зеркальные протоки, по которым мы шли, как с берега, с подлеска, вплотную подбежавшего к воде, сильный ветер бросал на палубу охапками осеннюю листву…

— Здесь все Петр, все Петр… — тихо говорил Алексей Николаевич, чуть прищурясь, и точно уже прощупывал глазами свои будущие страницы, точно читал еще но написанное.

Так рождался «север» в романе о Петре».

Вернувшись 11 сентября из поездки, Толстой прежде всего написал Горькому: «Дорогой Алексей Максимович, я только что три недели провел на Севере (Хибиногорск, Нивастрой, Кандалакша, канал). О замечательных впечатлениях расскажу вам при свидании. Дело вот в чем: повсюду — на стройках, в лагерях, в городках — ужасающий книжный голод, проще говоря — никаких книг нет, какие-то жалкие обрывочки. Книга нигде так не нужна, как на Севере. Первый вопрос у каждого — дайте книг. Мы (Шишков, Никитин и я) ехали целый день на дрезине. Ночью с фонарем подходили начальники станций, — «передайте, чтобы прислали книг». О заведующих клубами и библиотеками и говорить нечего. На Нивастрое (где мы провели один из лит. вечеров) — молодежь, ударники, тут же вынесли решение: «В объявленном штурме сентябрьской программы — лучшей бригаде присвоить имя Ленинградского Союза писателей». На Медвежьей горе просили передать Оргкомитету — взять культурное шефство над строительством Б-Б комбината. А сейчас там начинают строиться социалистические города (на 50 тысяч жителей). А книг нет, и книг не будет, если не будет обращено внимание Книгоцентра на то, что книгу нужно завозить в первую голову туда, где в полярную ночь работают в три смены, где книга нужнее хлеба.