Леонид Влодавец - Приговоренный

• Название: Приговоренный
• Автор: Леонид Влодавец
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1996
• ISBN: 5-85585-482-5

Преступник-рецидивист Клык, приговоренный к расстрелу, чтобы спасти себе жизнь, рассказывает прокурору о спрятанном им на болоте драгоценном кладе. Прокурор рапортует наверх о "приведении приговора в исполнение" и под усиленной охраной отправляет Клыка к тайнику. Казалось, приняты все меры, чтобы исключить побег юридически уже не существующего лица. И тем не менее… Обо всём этом и не только в книге.

---

В мочку уха, в глаз, в нос, в губы, в щеки — по одному поцелую в секунду.

— Сумасшедший! — простонала Надя б полном восхищении. — Псих ненормальный!

А сама-то? Полезла ладонью под его живот, легонько подхватила самый главный струмент и стала его эдак потягивать-оттягивать, хотя куда там его еще тянуть — как каменный, броня крепка!

— Не балуйся, — посоветовал Клык, — он парень нервный!

— Не фига такой на воздухе держать, — прошептала Надежда, — я ему место уже приготовила…

И лениво развалила в стороны свои большущие гладкие ляжки, наставив на Клыка нечто мсхнатое и розовое. Чего еще дожидаться? У Клыка глаз верный, да тут и цель такая, что не промажешь. Сцапал Надьку под прохладную попу и боднул своим «рогом изобилия» аккурат в самую точку…

— А-а-ах! — извившись всем телом, выдохнула Надежда. — Вдул-таки мне, золотенький! Мой теперь, мой! Не отдам!

И чего только бабы сдуру не болтают! Отдашь, куда ты денешься. Этот струмент у Клыка его личный, не казенный. Его можно только в аренду сдавать, да и то по большому блату.

Клык не спешил, не мельтешился. Плевать ему было, что, может быть, их возню на всю квартир у слышно, даром что вода включена и, булькая, льет в заткнутую пробкой ванну. Уж трахаться так трахаться. Может, он вообще последний раз на бабе устроится. И черт его знает, где ему еще завтрашнее угрю встречать придется? Может, в холодильнике морга? Нет уж, он из этой звезды все выжмет! Потихонечку, полегонечку: тяни — толкай… тяни — толкай…

— Долби меня… Долби! Ух-х… У-у-ух! — жарко шипела Надька в ухо Клыку, судорожно почесывая ему спину и стискивая ляжками качающиеся бедра…

На кухне в это время бывшие однокурсницы занимались готовкой, а рыженькая болонка Лиля, устроившись у себя в уголочке, хрупала косточку, пожертвованную хозяйкой.

— Ну, Надежда! — проворчала Вера, укладывая на сковородку куриные окорочка и поливая их пахучей смесью майонеза с черным перцем, солью и тертым чесноком. — Совсем разварилась, наверно!

— Они что, молодожены? — с интересом спросила Инна.

— Да нет… — Только сейчас до Веры дошло, что Надежда не играла и не кривлялась. Она всерьез вжилась в роль и, похоже, решила воспользоваться всеми приятными моментами, вытекающими из статуса «законной жены».

— Пойду салат отнесу, — скромненько доложила Инна и пошла с миской в большую комнату. Она там почти минуту или даже две пробыла. Неужели, чтобы одну тарелку поставить на стол, нужно столько времени? Что тут, прием иностранных делегаций готовится и нужно весь дизайн по протоколу выдержать? Подслушивает! Ясно, что она подслушивает. Странно, но в этот момент Вера отчего-то подумала, будто дело не в любопытстве излишне озабоченной бабы, а в чем-то более серьезном. Может быть, этот самый Петя-Андрюша чего-нибудь случайно ляпнул? Или Инна какую-нибудь татуировку заметила, хотя все сейчас с татуировками ходят, даже девочки пятнадцати лет и моложе…

Инна вернулась с такой гнусной улыбочкой, что Вере стало даже стыдно за нее.

— Они там трахаются! — восторженно сообщила болтушка. — Прямо на полу у двери. Вовсю, представляешь?

— Страсти не прикажешь, — в меру спокойно — ой как трудно ей это далось! — произнесла Вера. — Такой у них темперамент.

— А ты, кстати, с этим Андрюшей ничего и никогда? А? — полюбопытствовала Инна. — Го-моему, он очень обаятельный. И остроумный. Он тут, между прочим, когда нож наточил, подает его мне и говорит: «Можете бриться!» Представляешь?! Ха-ха-ха!

— Ты знаешь, — решив сменить тему разговора, которая ее злила, припомнила Вера, — мы тут с Надеждой Тешку Лопарева встретили. Говорив, будто в «Московских новостях» работает.

— Да-а? — несказанно удивилась Инна. — А я не знала. Я думала, что он еще сидит…

— Как сидит? — в свою очередь, еще больше удивилась Вера. — За что ж его могли посадить?

— А ты не знала? Его еще в девяносто первом посадили. За иконы. Воровал из церквей и про завал за доллары. Ему дали три года исправительные работ. Как это называется, «химию».

— «Химию»? — переспросила Вера. — Вот ото что… Мне Надя, когда мы с ним распрощались, сказала: «Что-то этот парень на одного «химика» похож». А я-то не поняла…

О том, что она записала телефон Лопарева Германа Васильевича, Вера скромно умолчала.

— Я думаю, что насчет «МН» он врет, — прикинула Инна, — слишком солидная газета, чтоб брать человека с такой репутацией.

— Ну и черт с ним! — отмахнулась Вера. — Я его и не вспомнила бы, если б сам не представился.

— Ладно. Помоги тарелочки отнести.

Взяв в каждую руку по тарелке с закусками, подруги: "нравились в большую комнату. Из дверей ванной раз вышел Клык, мурлыча под нос песенку:

— Русская водка, что ты натворила!

Русская водка, ты меня сгубила!

С чего ему эта песня в голову пришла — неизвестно. К выпивке, должно быть, потому что Надежда, перед тем как выставить его из ванной после выполнения супружеского долга, порадовала сообщением о приобретении двух бутылок водки. Давно Клык как следует не нажирался. Сегодня был случай оторваться: раз пошла такая пьянка, режь последний огурец!

Не больно стремился Клык заполучить эту бабу. В смысле эту, конкретную Надьку. Ему просто баба ВООБЩЕ была нужна. Какая угодно. Может, если бы Верка с Надькой подольше по магазинам проходили, то он бы до здешней Инны добрался. Той, похоже, от безделья, духоты и общей тоски тоже не чего-то конкретного хотелось, а ВООБЩЕ.

Но все-таки хорошо получилось. Клык был доволен. Еще б пару сто граммов с устатку — и вообще кайф полный.

МАКСИМЫЧ И МИХАЛЫЧ

Примерно в три часа дня, когда в квартире Инны уже вовсю шла пьянка, мило названная обедом, в одном из тех дачных поселков Подмосковья, которые принято именовать «престижными», завершили свой обед два пожилых человека. Одним из них был тот самый Михалыч, который очень нелицеприятно накрутил хвоста прокурору Иванцову, а другой доводился Михалычу давним знакомым, которого Михалыч почтительно величал Максимычем. Отношения между ними немного напоминали те, что существовали между Михалычем и Иванцовым, только в роли Иванцова выступал сам Михалыч.

Михалыч на этот обед не собирался. Наверно, у него даже были какие-то дела на это время назначены или культурный отдых, достойный персонального пенсионера. Но обижать такого друга отказом было нельзя. Даже если ему надо просто от скуки пообщаться. А уж тем более нельзя было отказываться, если чуешь, что нужен ты не просто как приятный собеседник, а как серьезный человек, к которому с делом обращаются. Поэтому Михалыч велел своему шоферу Васе запрягать потертую «Волгу» и гнать ее по жаре через город не на свою, а на чужую дачу.

За обедом о делах не говорили, только старые времена вспоминали, охоты, рыбалки, комсомольскую учебу, партхозактивы, съезды… Нынешнюю политику не затрагивали. Это была тема серьезная и пищеварению не помогала. Приняли по три рюмашки армянского коньяка четвертьвековой выдержки, успокаивая себя тем, что он сосуды расширяет и здоровью не вредит. По болезням не проходились, каждый знал, что лечи не лечи, а помирать придется неизбежно и, возможно, еще в XX столетии.

— Пройдемся, — протерев губы вышитой салфеткой, предложил Максимыч, — для лучшей утруски. Мне лекаря предписали, чтоб я не меньше пяти кругов в день накручивал. Я их спрашиваю: «Гарантируете, что если эдак буду ходить, то пять лет проживу?» А они, сволочи, руками разводят. Мол, все в руках Божьих… Ты в Бога веруешь?

— Тебе как ответить, по-старому или по новому?

— Как думаешь, так и отвечай.

— А я никак не думаю. Лучше, конечно, чтоб не было ничего такого. В смысле после того, как закопают.

— Значит, не веруешь? Правильно. А то меня моя бабка все уговаривает в церковь топать Пионерка тридцатых годов называется!

— Комсомольцы пятидесятых тоже бегают.

— Ладно. Бог им судья, как говорится. Тут у меня тело небольшое к тебе. Не шибко хитрое, но скользкое.

— Скользить-то в наши годы неудобно, Максимыч. Кости при переломах худо срастаются.

— Нам-то самим ни скользить, ни падать не придется. Нам только устроить это надо. Знаешь, как раньше по деревням бабки сватали: «У вас — товар, у нас — купец…»

— Посредничество, Максимыч, тоже дело хитрое. — Было бы не хитрое, я бы сам все обштопал.

— Суть-то в чем?

— В подъезде… Хе-хе-хе! — ухмыльнулся Максимыч.

— Не понял…

— Да это анекдот такой с бородой. Встретились Маврикиевна с Никитишной. Никитишна жалуется:

Ой, молодежь пошла! Шумять, поють, фулюганють, никому проходу не дають…» И закатила речь на полчаса. Маврикиевна устала слушать и спрашивает: «А в чем же суть?» — «А ссуть, — отвечает Никитишна, — у нас в подъезде!»