Мигел Соуза Тавареш - Экватор

• Название: Экватор
• Автор: Мигел Соуза Тавареш
• Издательство: Центр книги Рудомино
• Жанр: Современная проза
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-00087-079-2

«Роман классический, старинный…» Эта пушкинская формула, как ни странно, абсолютно соотносится с написанным в 2003 г. романом «Экватор», принадлежащим авторству мало нам знакомого португальца Мигела Соузы Тавареша. Но… «Нравоучительный и чинный, / Без романтических затей…» — вот это нет! «Экватор» — роман грандиозного драматизма и бешеной страстности, а его внешняя неспешность и подробность лишь еще более акцентируют неудержимое движение главного героя, молодого дипломата Луиша-Бернарду, столичного плейбоя, а по сути идеалиста и романтика, — к карьерному фиаско и любовному краху…

---

Он взял у нее подсвечник и удалился по коридору в сторону гостиных и далее — своего кабинета, чтобы снова запереться там на ключ. Когда он уходил из дома, Себаштьян или Доротея заперли оконные ставни, чтобы в комнату не налетели комары, однако он снова все открыл, вернув себе вид на ночной океан.

Сев за письменный стол, он достал лист гербовой бумаги губернатора Сан-Томе и Принсипи, проверил остроту пера, наличие чернил и приступил к написанию письма. Он точно знал, что собирается писать, поэтому слова быстро складывались в строчки, потребности в черновике или в редактировании текста не было:

«Его Величеству Королю Дону Карлушу

от губернатора Сан-Томе и Принсипи и Сан-Жуан Батишта де-Ажуда

Монсеньор,

С болью пишу Вам это свое первое и последнее письмо как человек, который хорошо понимает, что данная новость станет для Вас недоброй.

Будучи избранным Вашим Величеством в качестве губернатора означенных островов, я прибыл сюда в марте 1906 года. Поставленная передо мной задача, — если я правильно понял и запомнил суть сказанного Вами во время нашего разговора в Вила-Висоза, — заключалась в том, чтобы показать миру, что в этой, равно как и в других португальских колониях, не существует такого позорного явления как рабский труд.

Как Вы знаете, сам я не желал, не добивался и не испытывал особой радости от данного поручения, ни от предложенной мне должности, и принял её только для того, чтобы служить моему Королю и моему Отечеству. Я рассчитывал, что Вы и Ваше правительство смогут, пусть даже и на расстоянии, оценить сложность подобной миссии. Она сводилась к тому, чтобы убедить местных сельхозпроизводителей использовать иные, нежели рабский труд, способы производства, дабы у Англии и назначенного ею консула исчезли сомнения в том, что подобная практика нами не применялась и не применяется. За прошедшие почти два года я пытался убедить в этом соотечественников-поселенцев и одновременно старался заставить английского консула поверить в то, что ситуация хоть и медленно, но уверенно меняется, имея своей целью намеченный конечный результат. Как здесь, так и в Лиссабоне, и в Лондоне мы хорошо понимали, что окончательная проверка того, насколько осуществима эта задача, произойдет сейчас, когда, в соответствии с Вашим законом от января 1903 года, у рабочих на плантациях подошли к концу сроки их пятилетних контрактов. Теперь те из них, кто того желает, могут свободно подать заявку и получить право на возвращение на родину, репатриацию.

Начиная с текущего месяца, я распорядился начать репатриацию. Однако результаты, полученные сегодня, а также соответствующие прогнозы свидетельствуют о том, что ничего существенного в том, что касается режима труда на плантациях Сан-Томе и Принсипи, не изменилось и не изменится. То же самое относится и к аргументации, представленной делегацией островных сельхозпроизводителей на их встрече в ноябре прошлого года в Лиссабоне с представителями английских компаний-импортеров какао с Сан-Томе. Изложенные ими доводы красноречиво подтверждают, что они никоим образом не желают что-либо менять и лишь продолжают упорно использовать свою устаревшую юридическую риторику, которая сегодня уже никого не убеждает. Такое же нежелание я всё время ощущал и во время моих контактов с правительством Вашего Величества, для которого продолжающиеся перегибы и нарушения всегда казались менее важными, чем идея коммерческого процветания Сан-Томе. Даже когда такая политическая недальновидность доводила их до того, что они переставали понимать, что это самое процветание зависит от импортного рынка Англии, которая не станет торговать с Сан-Томе, если эти перегибы будут продолжаться.

Другими словами, я провалил миссию, возложенную на меня Вашим Величеством. Как в моем взаимодействии с английским консулом, которого я так и не смог убедить в серьезности наших намерений изменить нынешнее положение вещей, так и в моих взаимоотношениях с нашими сельхозпроизводителями, которых я не смог убедить в необходимости подобных перемен.

Эта и только эта причина заставляет меня сейчас писать Вам данное письмо, в котором я прошу Вас о своей немедленной отставке. Знаю, что до Вашего Величества дойдут и другие голоса, которые будут внушать Вам иные причины моей отставки и неудачи моей миссии, приводя вперемешку самые разные мотивы, которые никогда не оказывали на меня определяющего влияния. Поскольку еще до того, как данное послание попадет к Вам в руки, Ваше Величество получит другие новости, касательно моей персоны, Вы поймете, что никто не вправе сомневаться в истинности моих слов, написанных именно тогда, когда они были написаны.

Итак, я подаю в отставку, потому что провалил свою миссию и не смог покончить с рабским трудом на Сан-Томе и Принсипи, режимом, против которого я всегда публично выступал, почему и заслужил честь быть выбранным Вашим Величеством для выполнения данной задачи.

Монсеньор Дон Карлуш,

Условия проживания и труда ангольских рабочих Сан-Томе и Принсипи, привезенных сюда против их воли, которых по дипломатическим соображениям мы зовем португальскими гражданами, являются недостойными цивилизованной нации, недостойными Португалии, недостойными государства, которое Вы представляете. Никакая псевдо-юридическая аргументация не сможет скрыть ту голую, неприкрытую правду, которую я наблюдал собственными глазами и о которой свидетельствую перед Вами по велению своей совести.

Я молю Провидение, чтобы моя отставка и сопутствующие ей обстоятельства послужили поводом для раздумий для всей нашей нации и, особенно, её Короля. Речь идет о гораздо более важном явлении, нежели процветание отдельных людей: необходимо смыть позор, который лежит мрачным пятном на славном имени Португалии.

Говоря это Вам, считаю, что я служил, по крайней мере, своей совести, если не той миссии, которую Вы мне доверили.

Да Хранит Бог Ваше Величество.

Луиш-Бернарду Валенса, губернатор».

* * *

Нарушив распоряжение, полученное от Луиша-Бернарду, Себаштьян не пошел спать, а остался сидеть в саду под деревом. Борясь со сном и постоянно роняя голову на грудь, он наблюдал за окном в кабинете Луиша-Бернарду, где продолжал гореть свет, и не собирался ложиться, пока не убедится, что он погас. Доротея тоже ждала, сидя на стуле в коридоре этажом выше. Свеча в её руках не горела, но она держала наготове спички, готовая зажечь ее, как только услышит шаги Луиша-Бернарду по дороге в спальню.

Выстрел застал их обоих врасплох, когда они уже засыпали. Себаштьяна, скорее, удивил сам звук выстрела, нежели то, что он прозвучал. Он вскочил и посмотрел в сторону окна в кабинете, где по-прежнему горел свет. Перекрестившись и поглядев в беззвездное небо, он прошептал: «Да будет воля Твоя!» После этого Себаштьян вошел в дом тяжелым, и медленным шагом и направился к кабинету, где Доротея уже рыдала, обнимая неподвижное тело Луиша-Бернарду.

Он выстрелил себе прямо в сердце, сидя на диване. По белой рубашке растеклось огромное красное пятно. Правая рука с оставшимся на пальце револьвером свисала с бедра вниз, глаза были открыты и повернуты в сторону окна. Себаштьян наклонился и закрыл их. Он заметил на полу лист бумаги, который написанными на нем огромными буквами, буквально молил: «Себаштьян, прочти прежде, чем что-то сделаешь!» Он прочел: на бюро лежали два письма. Одно было для графа де-Арнозу, личного секретаря Его Величества Короля, с написанным на нем адресом Дворца Несесидадеш. Другое было адресовано также в Лиссабон, для Жуана. В нем содержалось завещание, исполнить которое он ему поручал: Жуану он оставлял всю свою мебель и личные вещи, а также назначал его распорядителем наследства. Кроме этого, наследниками состояния становились Мамун, Синья, Висенте и Тобиаш. Оставшаяся часть наследства передавалась, в равных частях, Себаштьяну и Доротее. Оба письма Себаштьян должен был тут же, до прихода кого-либо из представителей администрации, спрятать и потом обязательно передать на завтрашний лиссабонский корабль. Если кто-то спросит, нужно было сказать, что губернатор не оставлял никаких писем, никаких записок, в которых бы содержалось хоть какое-то объяснение его безумного поступка.

Себаштьян спрятал оба письма и записку в кармане жилета и приказал Доротее и другим слугам, которые к тому времени уже появились в комнате, чтобы они ничего здесь не трогали. Потом он послал Висенте разбудить королевского прокурора, после чего громким голосом, будто бы говоря сам с собой, произнес:

— Вампир возвращается в этот дом! — Он посмотрел на настенные часы: было три двадцать утра, 29 января 1908 года:

— Настало их время!

Эпилог

1-го февраля 1908 года Король Дон Карлуш и Наследный принц Дон Луиш-Филипе по возвращении из Вила-Висоза проезжали по площади Террейру ду-Пассу, когда на них была устроена засада со стрельбой, в результате которой оба были убиты. Двое стрелков, чьи личности были позже установлены, оказались участниками масштабного заговора, обстоятельства которого, из соображений политической конъюнктуры, так никогда и не были преданы огласке. Прежде, чем умереть, Дон Луиш-Филипе из револьвера, с которым он не расставался, успел застрелить убийцу своего отца по имени Алфреду Кошта, после чего упал, сраженный двумя выстрелами другого убийцы, которого звали Буиса. Если пышные королевские похороны были впечатляющими, то похороны убийц мало в чем от них отличались, что хорошо отражало политическую обстановку, сложившуюся на тот момент в Португалии. Легко раненому в плечо во время покушения молодому принцу Мануэлу суждено было в тот день стать Королем Доном Мануэлом II и править страной в течение двадцати месяцев, до установления республики.