Ольга Михайлова - Ступени любви

• Название: Ступени любви
• Автор: Ольга Михайлова
• Жанр: Исторические любовные романы

Это просто роман о любви. Живой и человеческой. XV век. На родину, в городок Сан-Лоренцо, приезжает Амадео Лангирано — предупредить своих друзей о готовящемся заговоре…

---

Чечилия пожала плечами.

— Мне он такого не говорил, но ты сама ведь понимаешь, сплетни… Многие считают, что ты была возлюбленной Пьетро. На твой счёт не смолкают пересуды, а злословия не побороть — ведь болтают-то за спиной! Не все же, как мессир Ормани, не верят досужим толкам. В Сан-Лоренцо едва ли достойный человек возьмёт тебя в жены. А в Лаццано… откуда там рыцари — одно мужичье. Выйди ты за мессира Ормани — слухи, конечно, стихли бы как по волшебству, жаль, что он тебе не по душе…

Бьянка выпрямилась и застыла. Она не думала, что о ней ходят сплетни. Но кем они все её считают, деревенской потаскушкой, что ли? Неожиданно Бьянка вспомнила, как третьего дня, едва она вышла к колодцу на внутреннем дворе, её заметил Микеле Реджи, но не поздоровался с ней, а поторопился уйти, даже не наполнив ведро. Теперь сказанное Чечилией испугало, Бьянку, она почувствовала, как по коже прошёл мороз.

— Пьетро… он никогда… зачем они сплетничают? Кто это говорит?

Чечилия пожала плечами.

— На каждый роток не накинешь платок, да и болтают-то, говорю же, за спиной. Энрико просто обронил, что о тебе много разговоров, — Чечилия прекрасно знала, что выяснять что-то у брата Бьянка просто побоится. — Ну да ничего, всё перемелется, мука будет, через год-другой всё позабудется.

Бьянка долго молчала. Чечилия не торопила её с ответом. Если ей удалось смутить Бьянку — рано или поздно она задумается о мессире Ормани, если же нет…

Бьянка откликнулась даже быстрее, чем ожидала Чечилия.

— А… мессир Ормани… что… на эту Джиневру смотрит?

Глаза Чечилии блеснули.

— На Джиневру-то? Ну, что тут сказать… Она дурнушка, конечно, но, знаешь, девица не промах, своего не упустит. Раз решила очаровать героя — может своего и добиться. Тем более, ничем не побрезгует — ни наузой, ни зельем приворотным. Такие, сама знаешь, дерзки. А кто она такая, чтобы мечтать-то о самом мессире Ормани, друге и спасителе Феличиано Чентурионе? Высоко взлететь хочет. — Чечилия скосила глаз на Бьянку, неподвижно застывшую на скамье. — Но ведь и взлетит. Разве мало случаев-то, когда такие дурнушки первым красавицам фору-то давали? — Бьянка опустила глаза и сидела неподвижно. — Ну, пора мне, заболталась я с тобой, а девки-то без присмотра. Пойду. — И Чечилия с достоинством выплыла из гостиной.

Супруга Энрико была довольна собой. Всё прошло как по нотам. Худшее, что может сглупа сделать Бьянка — попытаться выяснить, кто что болтает. Так ведь это вздор — ничего не узнает. А молодые рыцари на неё теперь косятся — но это только на руку, а что девки-то перед Ормани крутятся — так это и слепой заметит, и тоже кстати весьма.

Чечилия приготовилась ждать до четверга, когда была намечена графская охота, ибо Северино и Энрико уговорили Феличиано выехать пострелять крупную дичь. Собственно, они выезжали и третьего дня — да вернулись злые, как черти. В пути им попался заяц, а по старинной охотничьей примете, если ты его не убил, охоты не будет. Много раз такое было, если ушастая дрянь перед конём сиганёт, весь день зверя зря прогоняешь, а на выстрел не подойдёшь. Хуже чёрной кошки. Поэтому пока ушастого не заваливали, дальше не ехали. И что же? Крочиато предложил выстрелить графу, тот предложил право первого выстрела Северино Ормани, пока препирались — длинноухий исчез. Вот и возвратились не солоно хлебавши.

Но в четверг собирались травить оленя, в замке всегда бывал праздник по случаю удачной охоты, а после граф приглашал из селения старого виолиста Витторио, сын Катарины Никколо Пассано играл на окарине, Микеле Реджи бил в тамбурин и начинались танцы. Надо было устроить только, чтобы праздник не сорвался.

Вечером в алькове Чечилия посоветовалась с супругом, посвятив Энрико в свои планы и рассказав о встрече с Бьянкой. Мессир Крочиато ничего так не желал, как видеть друга счастливым, да и сестрицу пристроить наконец-то — тоже хотелось. Он восторженно блеснул глазами.

— Ты только, Котяра, без оленя не возвращайся, а всё остальное я устрою.

— Олень будет, но как ты хочешь свести их?

— А я просто Джиневре намекну, что мессиру Ормани Анна Навоно вроде по душе… они и сцепятся. Бьянка не любит мессира Северино, но товар дорожает, когда на него много покупателей.

Котяра поцеловал свою мудрую киску, и разговор супругов сменило любовное слияние.

Наутро в среду мессир Крочиато наведался к Эннаро Меньи и имел с ним короткий, но содержательный разговор. Следствием его было распоряжение начальника охраны своим подчинённым на празднике в четверг думать только о службе, быть при полном вооружении и избегать всех девиц, ибо граф Чентурионе намерен произвести отбор лучших из них для сопровождения его в паломничество в Рим нынешней зимой. Возьмёт, сказал, троих. Конники переглянулись — в Рим каждому хотелось.

Между тем Чечилия вечером в среду не только в присутствии Джиневры упомянула о замеченной ею якобы склонности мессира Ормани к Анне, но и попросила двух своих самых миловидных служанок повертеться на празднике перед мессиром Ормани. Одна из них, хорошенькая рыженькая Доротея, расхохоталась.

— Что толку перед ним крутиться, когда он глаз-то с сестрицы вашего муженька не сводит?

— Знаю, что не сводит, — пробормотала Чечилия, — так сделай так, чтобы отвёл.

— Ну, да, а потом мой Никколо такого мне устроит, — за Доротей ухаживал Никколо Пассано, и дело шло к свадьбе.

— Не устроит, я поговорю с Катариной. И всем девкам скажите, кому удастся потанцевать с мессиром Ормани — я дукат дам.

Девицы переглянулись, и Чечилия поняла, что на охотничьем празднике мессиру Ормани придётся солоно.

Глава 22

Энрико загодя — на всякий случай — попросил егеря Гавино Монтенеро поймать молодого оленя силками и загнать в вольер охотничьего домика, сам же вместе с Людовико Бальдиано выследил шестилетка. Охота теперь не могла не удаться. Северино Ормани и Феличиано Чентурионе оба высказались за охоту с манками, куда стрелок шёл в одиночку, без собаки и сопровождения. Дни стояли благоприятные, тихие, сухие, ясные и немного прохладные, и ничто не мешало оленю улавливать звуки манка. Места заняли заранее — ещё до наступления рассвета, с подветренной стороны на лугу для гона.

Энрико лучшим манком на оленя считал «гераклову трубу» из толстого полого стебля гигантского борщевика. И весила немного, и в чехле не мешала. У Чентурионе был манок из раковины тритониума, оправленный в золото, принадлежавший ещё его отцу, графу Амброджо. Кончик раковины был срезан, внутренние витки изъяты, тон оленьего призыва, был неотличим от настоящего. Северино пользовался бычьим рогом, узкий край которого был оправлен в серебро. Ормани носил его на шее на ремне и не слушал уговоров Энрико поменять его из-за веса.

Никакого веса Ормани не чувствовал.

В горах рёв оленя слышен лишь на несколько сотен шагов, и если самец ответил на призыв, охотник должен надёжнее подманить его к себе. Чентурионе, мрачный и не выспавшийся, был не в духе. Его олень появился на зов издали, и не подпустил на выстрел. Олень Северино не вышел на звук манка, Ормани с силой несколько раз ударил по кустам палкой, имитируя удары рогами разгорячённого гоном соперника. Обычно невозмутимый до того олень тотчас же прибегал, но на сей раз ветер переменился и тот так и не показался из чащи. Энрико поднёс к губам свою трубу, имитируя крик молодого трёхлетка, и из леса прямо на него вышел благородный олень, чью тропу и лежбище они с Бальдиано уже наглядели. Ближе всего на выстрел находился Ормани, и Северино прицельно метнул копье, рядом в голову оленя вонзилась арбалетная стрела Чентурионе. Энрико улыбнулся. Повод для праздника он обеспечил мастерски. Громко затрубил в охотничий рог, подзывая слуг с лошадьми.

В замке их уже ждали. Дорогой граф и ловчий спорили — каждый отдавал пальму первенства другому, но тут массарий авторитетно заявил, что королём охоты на этот раз стал Ормани: его копье попало в оленя раньше. Северино пожал плечами, но почётный титул принял. Егеря внесли оленя в замок и тут же на лужайке развели костёр, Никколо Пассано и Урбано Лупарини освежевали зверя, Эннаро Меньи помогал советами, Мартино Претти принёс специи и отогнал зевак от оленьей туши. Ормани, Крочиато и граф Чентурионе появились на внутреннем дворе, освободившись от охотничьего снаряжения. Чечилия с девицами водрузила на голову мессира Северино Ормани венок из лавра и хмеля — корону короля охоты. Микеле Реджи забил в бубен, писарь Дарио Фабиани на каламусе, тонкой свирели, пытался сыграть старинный напев охотников, но не смог, пока Гавино Монтенеро не наиграл на виоле основной напев.

Бьянка Крочиато тихо вышла во двор и замерла у дровяной поленницы. Девицы замка обступили Северино Ормани, Чечилия поднесла ему охотничий рог с вином, он не мог не выпить, и тут девицы затребовали тарантеллу. Чечилия взяла кастаньеты. Чентурионе незаметно исчез, но Ормани девицы потащили танцевать. Тарантелла, экстатичная и самозабвенная, закружила его, рядом отплясывал Энрико, каждая девица норовила попасть на глаза и понравится мессиру Ормани, и Бьянка, обожавшая танцевать, тоже незаметно для себя оказалась в круге танцующих. К её удивлению, мессир Ормани танцевать умел, а захмелев и расслабившись, он ещё и на пару с её братом спел старинную песню про рыцаря, уехавшего воевать в дальние края. Бьянка удивилась: мессир Ормани, оказывается, вовсе не был обделён талантами.