Амвросий Медиоланский - О девстве и браке. О покаянии две книги

• Название: О девстве и браке. О покаянии две книги
• Автор: Амвросий Медиоланский
• Жанр: Религия

Амвросий Медиоланский – миланский епископ, проповедник и гимнограф. Один из четырех великих латинских учителей церкви, он обратил в христианство и крестил блаженного Августина. Авторитет Амвросия был настолько велик, что он оказывал влияние на политику императора Феодосия Великого. После избрания на епископскую кафедру он пожертвовал все свое огромное богатство и до конца жизни соблюдал обет нестяжательства, ведя скромный образ жизни. Почитается как святой и западными, и восточными церквями. В догматических вопросах богословские труды Амвросия затрагивают проблемы, актуальные для споров с арианами – богословие Троицы, христологию, учение о таинствах и покаянии. Важнейшей областью наследия св. Амвросия являются его проповеди. Они, как правило, исполнены горячей веры, обличают грехи, в первую очередь, гордость и разврат.

---

Глава пятая

21. Неужели кто думает, что не к нашему наставлению относятся следующие слова святого пророка: «измыю на всяку нощь ложе мое, слезами моими постелю мою омочу» (Пс. 6:7,)? Если понимать ложе буквально, то, значит, пророк убеждает здесь, что нужно проливать такое большое количество слез, чтобы ими омылось ложе, чтобы молитвенными слезами оросилась постель; ведь плач – удел настоящей жизни, а награда – будущей: «блаженны вы, плачущие…, ибо вы воссмеетесь» (Лук. 6:21). Но если слова пророка мы отнесем к телу, то тогда, значит, мы должны омыть прегрешения (своей) плоти слезами раскаяния. Соломон сделал себе ложе из древ Ливанских; столбцы его были серебряные, локотники его из золота, спинка украшена драгоценными камнями (Песн. 3:9-10). Что же это за ложе, как не образ нашего тела? И в самом деле, в драгоценных камнях показуется образ воздушной молнии, в золоте – огонь, в серебре – вода, в дереве – земля. Из этих четырех элементов состоит тело человеческое, в котором покоится наша душа; и если она не находит успокоения ни на вершинах гор, ни на суше, то она на деревянном ложе найдет успокоение – именно в удалении от пороков. Поэтому и Давид говорит: «Господь да поможет ему на одре болезни его» (Псал. 40:4). Ибо, разве ложе может иметь боль? Ведь тот (предмет), который не имеет чувства, не в состоянии и страдать. Телу же свойственна боль, так как оно подвержено смерти: «Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти». (Римл. 7:24)?

22. Так как мы привели стих, в котором упомянули о теле Господнем, то, дабы кто-нибудь не пришел в данном случае в смущение при мысли, что Господь принял тело, подверженное страданиям, мы и припомним, что Он (действительно) скорбел и пролил слезы по поводу смерти Лазаря (Ин. 11:35), а при страданиях был прободен, и из раны Его вышла кровь и вода (Иоан. 19:34), и Он испустил дух. Вода (изошла) для омовения, кровь – для питания, дыхание – для воскресения. Один ведь Христос – наша надежда, вера и любовь: надежда в воскресении, вера в очищении (in lavacro) и любовь в освящении (in sacramento).

23. Но воспринявши тело, подверженное страданиям, Он в то же время облек (это) ложе (свое) бренностью (Пс. 40:4) и стал совершенною человеческою плотью. Правда, страданием побеждена бренность, а воскресением – смерть. И, однако, вы должны скорбеть о мире и радоваться в Господе; (вы должны быть) печальны в раскаянии и радостны в любви. И учитель языков в спасительном учении своем повелел радоваться с радующимися и плакать с плачущими (Римл. 12:15).

24. Но если кто пожелает подробно исследовать по существу весь этот вопрос, тот пусть обратится к тому же самому апостолу: «все, – говорит он, – еже аще что творите словом или делом, вся во имя Господа нашего Иисуса Христа, благодаряще Бога и Отца тем». (Колос. 3:17). Итак, все наши слова и дела принесем ко Христу, Который из смерти соделал жизнь и из мрака создал свет. Для больного тела, которое страдает то от жара, то от озноба, перемена лекарств бывает целебна только в том случае, если она делается по предписанию врача; и, наоборот, если она производится вопреки предписанию, то только увеличивает страдание. так же точно целительно и то, что заповедано врачом нашим Христом; а что употребляется незаконно, то – вредно.

25. Итак, радость должна твердо согласоваться с разумом, а не навеваться беспорядочными пиршествами и свадебной музыкой; ибо не безопасна скромность и очевиден соблазн там, где чрезмерная пляска является спутницей веселья. Я желаю, чтобы девы Божии были вдали от этого. «Если кто и пляшет, – сказал один языческий учитель, – то разве только пьяный, или безумный». Если уже, по учению языческой мудрости, причиною пляски бывает или опьянение, или безумие, то к чему, по нашему мнению, оставлять без внимания примеры, взятые и из Священного Писания: то, что Иоанн, Предтеча Христов, был умерщвлен по желанию танцовщицы, служит ясным доказательством того, что увлечение пляской вредно даже более, чем безумие нечестивого гнева.

Глава шестая

26. О столь славном муже, конечно, нельзя ограничиться только кратким упоминанием. Мы должны, – в виду важности самого примера, – обратить внимание на то, кто этот муж, кем, по какой причине, каким образом и в какое время был убит? Во-первых, Праведный убивается прелюбодеями, и наказание за великое преступление переносится с подсудимых на судью. Далее, смерть Пророка является наградой танцовщице. Наконец (чего обыкновенно страшатся даже все варвары), в довершение жестокости, приказание отдается во время торжественного пира, и исполнение этого печального и позорного дела переносится с пира в тюрьму, а из тюрьмы на пир. Сколько преступлений в одном проступке!

27. С царской роскошью устраивается погребальный пир, и когда в обычном ожидании собралась громадная толпа, в это время, по глубоко таинственному приказанию, пред взорами мужчин появляется дочь царицы для исполнения танцев (Мр. 6:21). И чему другому, в самом деле, могла она научиться от прелюбодейки, как не тому, чтобы потерять стыд? И может ли что-нибудь столь сильно возбуждать похоти, кроме пляски, когда при безпорядочных движениях обнажают те тайные части тела, которые или скрыла сама природа, или прикрыло требование приличия, когда играют глазами, кивают головой и распускают волосы? Естественно, что тут дело доходит до оскорбления Божества. В самом деле, может ли быть сколько-нибудь благоговения там, где пляшут, шумят и гремят?

28. Тогда «царь, – говорится в Писании, – услажденный сказал девице: проси у меня чего хочешь». Затем, он поклялся ей дать, чего бы она ни попросила, даже половину царства (Мк. 6. 22:23). Смотри, как мирские (люди) сулят о своих мирских владениях: за танцы дарят даже государства. Но девица, наученная своей матерью, потребовала принести к ней на блюде голову Иоанна. Когда девица сказала это, «царь опечалился»: но это не раскаяние царя, а сознание несправедливости; и это (сознание) производится в нас врожденным божественным голосом: совершившие нечестивые поступки сами осуждают себя собственным сознанием. «Но ради … возлежащих», говорит. Что может быть недостойнее того, как приказать совершить человекоубийство из боязни стать неприятным для возлежащих? И «ради клятвы», говорит (Мк. 6. 26). О, новое благочестие! Было бы извинительнее, если бы он нарушил клятву. Поэтому, вполне справедливо Господь повелевает в Евангелии не давать клятвы, чтобы не было повода к клятвопреступлению; чтобы не представлялось необходимости греховно нарушать клятву (Мф. 5:34). Итак, чтобы не нарушить клятвы, невинный предается усекновению. Не знаю, чему прежде ужасаться? Для тиранов более извинительно клятвопреступление, чем верность своему слову.

29. И кто, видя, как перебегали с пира в темницу, мог не подумать, что приказано освободить пророка? Кто, при известии о дне рождения Иродиады, о торжественном пире и о том, что девице дана воля выбрать что только она пожелает, – кто, говорю, мог не подумать, что было послано в тюрьму дать свободу Иоанну? В самом деле, что общего между жестокостью и пиром, между смертью и наслаждением? Пророк же во время пира схватывается для казни, по данному на пире же приказанию, смысл которого заключался вовсе не в том, что его хотели освободить; (напротив), его усекают мечом, и голова его приносится на блюде (Мк. 6:27). Она должна была сделаться пищею для жестокости, – тою пищею, которою только и могла напитаться ненасыщенная яствами пира ярость.

30. Посмотри, жесточайший царь, на зрелище, достойное твоего пира. Протяни правую руку, чтобы не осталось что-либо от твоей жестокости, чтобы по пальцам твоим стекли ручьи святой крови. И так как голод свой ты не мог удовлетворить яствами, а свою жажду к неслыханной жестокости – залить бокалами, то пей кровь, которая еще и теперь струится из перерезанных вен отрубленной головы. Посмотри на глаза, которые во время самой смерти свидетельствами о твоем преступлении тем, что отвращали свой взор от увеселений. Эти зрачки закрываются не столько вследствие необходимости смерти, сколько вследствие отвращения к роскоши. Те золотые (aureum) безжизненные уста, обличение которых ты не смог снести, умолкли, но ты боишься (их) и доселе. Язык, который обыкновенно даже после смерти исполняет свою службу, как и у живого (человека), хотя и трепетным движением, однако осудил твое кровосмешение. Эту голову относят к Иродиаде; последняя радуется, ликует, как бы избавившись от судебного приговора: ведь она умертвила судью.

31. Что же скажете вы, святые жены? Вы видите, чему учить и от чего отучать должны вы своих дочерей? Пляшет, но – это дочь развратницы. Целомудренная же и непорочная (мать) должна научать своих дочерей благочестию, а не пляске. И вы, почтенные и благоразумные мужи, научитесь избегать пиршеств с гнусными людьми. Если таковы пиршества (подобных) вероломных людей, то каковы же их суждения?