Владимир Скороденко - Спасатель. Рассказы английских писателей о молодежи

• Название: Спасатель. Рассказы английских писателей о молодежи
• Автор: Владимир Скороденко
• Издательство: «Молодая гвардия»
• Жанр: Короткие истории
• Год: 1973

В сборник входят новеллы современных английских писателей, посвященные молодежи: подросткам, молодым людям, вступающим в жизнь, — и тем далеко не простым социальным, нравственным и психологическим проблемам, с которыми им приходится сталкиваться. Противоречие между бескорыстием, чистотой помыслов и отношений и общечеловеческими идеалами, свойственными юности, законами и моралью буржуазного общества, стремящегося «отлить» молодежь по своему образу и подобию — главная тема большинства рассказов.

---

Поле общих интересов рабочего класса и мелкой буржуазии также шире, чем было раньше. Ленин ясно понимал роль «рабочей аристократии» в Англии, а эта категория сохранилась и по сей день. Многие наши молодые рабочие так высококвалифицированны и обучены, что они скорее считают себя буржуазией, чем рабочими. Но когда они приходят к такому выводу, они соприкасаются с мелкой буржуазией, а не с крупной, и на этой линии классового взаимопроникновения действительно много места для сотрудничества интеллигенции и рабочего класса. Сотрудничество можно наблюдать в профсоюзах, где, например, есть профсоюз чертежников (интеллигентная профессия), ведущий себя с такой же политической энергией, как, скажем, профсоюз механиков. Общей почвой, местом, где классы чаще всего вступают в контакт, является профсоюзное движение, и именно здесь молодой рабочий любого уровня, высшего или низшего, должен научиться понимать, что такое класс и что значит политическая борьба в классовом смысле.

На заводах Англии молодые рабочие действительно напоминают Артура Ситона из романа Силлитоу, много работающего, много получающего (хотя и половину того, что ему следует), расточительно тратящегося на одежду и на веселое времяпрепровождение и полного решимости не позволить капитализму превратить его в червя. Артуры Ситоны с наших фабрик хотят наслаждаться жизнью, и они хотят и будут яростно сражаться за право на это, а значит, и за большую зарплату, за лучшие условия, а также против боссов, начальства и мелких приспособленцев, грабящих их. Они чувствуют, что их грабят втройне: во-первых, недоплачивая, во-вторых, беря с них втридорога и, в-третьих, вытягивая из них деньги по платежам в рассрочку. Их недовольство капитализмом в таких условиях имеет чисто личный характер главным образом потому, что капитализм еще не в таком критическом положении, чтобы угрожать настоящей нищетой.

Молодые рабочие составляют треть профсоюзных сил, и рост влияния молодежи значительно возрастает с ростом промышленности.

Через десять лет средний возраст наших рабочих значительно снизится и молодые рабочие будут составлять половину общего числа. Это будет время проверки нашей молодежи, и все указывает на то, что она готова к ней.

Итак, простых ответов не существует. Молодежь становится все более сложной, ибо живет во все более усложняющемся мире. Никогда еще молодежь не жила под тенью атомной бомбы. Но преимущества тоже очевидны, ибо никогда еще молодежь не имела поддержки упрочившихся социалистических стран, не имела перед собой таких ясных уроков истории, которые могут вести ее вперед. Установившееся таким образом соотношение благоприятствует появлению молодежи, освобожденной из старой тюрьмы потерянных иллюзий.

Особое преимущество британской рабочей молодежи — здоровые социальные отношения, уже существующие внутри класса, в то время как представители буржуазии ужасающе отделены друг от друга и являются жертвами своего самолюбования. Буржуазия постоянно пребывает в кризисе нравственных мучений, самая сильная ее эмоция — это некое исполненное страсти отчаяние. В социальном плане она занята сохранением того, что имеет, и, хотя делает это с некоторым искусством, сам процесс негативен. Агрессивное вторжение рабочего класса в мир ее привилегий уже началось, у рабочего класса — инициатива, перед ним реальная задача — достойное будущее.

Стэн Барстоу

Сегодня и — завтра (Перевод Т. Кудрявцевой)

Нечто из ряда вон выходящее случилось в доме Хэттонов. У Рут, двадцатидвухлетней младшей дочери, приняли к публикации роман. Письмо от издателя ждало ее на столе, и краска радости, залившая ей щеки, когда она вскрыла письмо и прочла его, с головой выдала ее, так что Рут пришлось поделиться новостью не когда захочется, а в ту же минуту.

— Аванс в двести пятьдесят фунтов! — воскликнула миссис Хэттон. — А о чем он, этот твой роман?

Рут неопределенно повела рукой.

— Да, видишь ли…

— Двести пятьдесят фунтов? — Мистер Хэттон взял у нее письмо. — Я не знал, что ты писала роман, Рут.

— Она ведь уже почти два года ходит вечером на литературные курсы, — пояснила миссис Хэттон таким тоном, словно он и вовсе не интересовался их дочерью, а потому понятия не имел, чем она занимается. — А потом все время что-то пишет у себя в комнате.

— Я думал, она изучает всяких там Шекспиров и Диккенсов, — заметил мистер Хэттон, — а не пишет книги сама.

— А почему бы, собственно, Бернард, Рут не написать роман? — спросила миссис Хэттон. — Она же получила прекрасное образование.

Мистер Хэттон давно привык к тому, что его жена во всех случаях жизни мгновенно распределяла между ними роли: она — прозорливая и заботящаяся о благе всех и вся, а он — безразличный тугодум и потому уже перестал раздражаться.

— Мы ведь изучаем литературную композицию, — сказала Рут. — И естественно, должны сами что-то писать.

— Да, но роман! — воскликнула Селия, старшая сестра Рут. — Ну и скрытная же ты, Рут, ничего не скажешь. На почте, наверно, удивились, когда ты отправляла такую большущую бандероль.

— Ну… я ведь не знала, удачный он у меня вышел или нет. Зачем же было раньше времени что-то говорить.

— Но мы для того и существуем, чтобы делить с тобой и радости, и горести, Рут, — сказала ее мать.

Во всяком случае, некоторые из них, подумала Рут. Она собиралась сказать им, если рукопись вернут, но не смогла бы вынести период ожидания, знай они заранее. Такое событие, выходящее за рамки обычной жизни семьи, — да мать ухватилась бы за него и только о нем и говорила бы. Пришлось бы дать ей прочесть рукопись и выслушать ее мнение. Сейчас, когда на романе уже стоит печать одобрения издателя, все будет иначе. А может быть, нет? Содержание ведь осталось прежним, и скоро оно станет всеобщим достоянием. И впервые Рут почувствовала, как в ней шевельнулось беспокойство.

Отца ее больше интересовала деловая сторона.

— Они тут пишут, что пришлют тебе договор на подпись, — сказал он. — Может быть, тебе следовало бы посоветоваться с юристом.

— Это обычная процедура.

— Да, но нельзя же вот так взять и отдать этому издателю свои авторские права.

— Но это один из самых почтенных издателей Лондона, папа.

— Уж не думаешь ли ты, Бернард, что они станут обманывать девочку? — заметила миссис Хэттон.

— Конечно, нет. Но они дельцы, и главное для них — это прибыль.

— Может быть, ты все-таки дашь мистеру Эстли взглянуть на договор, Рут, — предложила мать.

Мистер Эстли представлял интересы мистера Хэттона, когда они приобретали этот дом, да и в целом ряде других обыденных дел. И Рут не думала, чтобы он или какой-либо другой местный юрист что-либо понимал в авторском праве и литературных договорах.

— Я покажу договор моему преподавателю, — сказала она. — Он уже не раз публиковал стихи и рассказы.

Миссис Хэттон растянула губы в самодовольной улыбке.

— Могу представить себе, какое ты им вставишь перо, когда войдешь в класс и объявишь!

Мистер Хэттон, первым покидавший дом, погладил Рут по голове и подмигнул ей с порога.

— Молодец! Похоже, что у нас в доме скоро будет знаменитость.

В то утро во время перерыва ее позвали к телефону. Мужской голос на другом конце провода принадлежал репортеру местного еженедельника.

— Насколько мне известно, у вас приняли к публикации роман.

— В общем, да. А вы откуда узнали?

— По-моему, ваша матушка позвонила редактору.

Рут почувствовала раздражение. Ей хотелось какое-то время втихомолку насладиться приятной вестью, поразмыслить о том, что это внесет в ее жизнь, привыкнуть, а уже потом делиться с окружающими. И вот теперь чужая воля побуждала ее действовать сообразно чужим правилам и представлениям.

— Мне бы хотелось подъехать и поговорить с вами об этом. Может получиться весьма интересный сюжет для наших читателей.

«Наших читателей…» Значит, для всех. Все узнают. Узнают, что дочка Хэттонов написала роман. И Рут вдруг отчетливо представила себе, сколько людей, которые обычно за целый год и книжки-то не откроют, кинутся читать ее роман только потому, что она — автор. И, естественно, все они будут считать себя вправе судить о нем. При этой мысли она почувствовала острое желание не встречаться с репортером, под любым предлогом увильнуть от разговора с ним. Но разве теперь она сможет этого избежать? Вот она написала книгу и предложила для публикации. Ее прочтут, и от автора уже не зависит, какое у читателей сложится мнение и о книге, и о нем самом. Наверное, ей следовало бы радоваться и считать себя польщенной такой рекламой, а она вдруг испугалась. О господи! И зачем только она написала этот роман?!