Юрий Жуков - Укрощение «тигров»

• Название: Укрощение «тигров»
• Автор: Юрий Жуков
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: О войне
• Год: 1961

Юрий Жуков — советский журналист, автор ряда статей и книг. В послевоенные годы работал в газете «Правда» корреспондентом во Франции. Участвовал в авторском коллективе, создавшем книгу «Лицом к лицу с Америкой», удостоенную в 1960 году Ленинской премии.

В годы Великой Отечественной войны Юрий Жуков в качестве корреспондента «Комсомольской правды» побывал на ряде фронтов. Его книга «Укрощение „тигров“» посвящена решающему сражению Великой Отечественной войны — великой битве на Курской дуге и последовавшим за ней боям за Харьков летом 1943 года.

---

Но опасность была совсем иная. 12 марта, около 4 часов дня, к госпиталю подъехали три автомашины с солдатами и офицерами эсэсовской дивизии «Адольф Гитлер». По приказанию офицеров солдаты рассыпались по корпусам. С этой минуты и до наступления темноты на территории Клинического городка не утихали крики и стоны раненых, выстрелы, вопли сгоравших заживо…

Вот у здания терапевтического отделения заросшая бурьяном могила длиной шесть-семь метров. Циничность палачей дошла до того, что они рядом с могилой своих жертв поставили уборную. Сестра первого отделения 3. В. Лободовская рассказала нам, как расправились фашисты с ранеными, находившимися в этом здании.

Солдаты во главе с офицером прошли по палатам и приказали выносить раненых во двор. В это же время другие эсэсовцы с пистолетами в руках заставили мирных жителей вырыть широкую яму у забора, метрах в двадцати от главного входа. Те раненые, которые еще могли двигаться, сами сползали вниз. По коридорам, по лестницам тянулись вереницы окровавленных, забинтованных людей. «Куда нас? — спрашивали они друг друга. — Наверное, в другой корпус?..»

Зоя Лободовская узнала здесь своих знакомых — танкиста Василия Горбачева, семнадцатилетнего разведчика Андрея. На носилках пронесли летчика Сашу, который уже четыре дня лежал без сознания. Все это были попавшие в плен раненые, неприкосновенные по международным правилам Красного Креста. Но в эти минуты во дворе уже загремели первые выстрелы. Эсэсовцы пристреливали раненых прямо у ямы и сбрасывали их туда.

Жители, выносившие тяжелораненых, в ужасе бросались прочь, но сейчас же вслед им загремели выстрелы и автоматчики погнали женщин обратно. Бойцы и командиры, еще находившиеся в здании, услышав выстрелы и крики своих товарищей, поняли, в чем дело. Некоторые прыгали из окон на улицу, разбивались о плиты тротуара. Другие, ползли в темные подвалы, в надежде спастись там. Но эсэсовцы методично обшаривали каждый уголок здания, и в яме росли страшные пласты из мертвых людей. Иногда из глубины могилы раздавался стон, крик. Тогда автоматчик давал вниз длинную очередь. Скоро яма была заполнена. Трупы забросали сверху тонким слоем земли. Рядом лежали десятки непогребенных расстрелянных. Выстрелы слышались в самом здании, где эсэсовцы добивали полуживых людей.

Офицер приказал женщинам переносить убитых в подвалы сортировочного отделения и рядом рыть новые могилы.

Здесь же у забора были расстреляны раненые, находившиеся в соседнем детском отделении. Некоторых пристрелили в подвалах детской клиники…

Страшно писать и читать такие строки, но гораздо тяжелее видеть следы этой чудовищной бойни, проходить по земле, где умерщвлены наши отцы, братья, товарищи, защищавшие Родину, выполнившие до конца свой солдатский долг; тяжело видеть вот эти невысокие холмики, бурьян над могилами павших, следы пуль на бетоне подъездов.

Нам показали выщербленные пулями крыльцо глазного отделения. Вера Ивановна Крейденко и шестнадцатилетний Виктор Катков были свидетелями расстрела на этом крыльце. Гитлеровские солдаты вытаскивали раненых через эти двери. Здесь стояли автоматчики и эсэсовский офицер с перевязанной головой. Раненых клали на бетон. Офицер тщательно прицеливался, стрелял и после каждого выстрела кричал: «Шнель, шнель!» Автоматчик охранял палача.

Убитых вместе с ранеными, лежавшими в детской клинике, отвозили на подводах в подвалы сортировочного отделения — эсэсовцы были не в состоянии расстрелять всех 800 беззащитных людей, и они сваливали живых и мертвых в одну кучу.

Раненые бойцы и командиры, находившиеся в глазном отделении, узнав о расстреле в соседних корпусах, через санитарку Иру Пономаренко передали эсэсовскому офицеру письмо с протестом против истребления своих товарищей, требовали в соответствии с международными правилами Красного Креста сохранить жизнь раненым. Офицер прочитал письмо, написанное на немецком языке, усмехнулся и приказал солдатам поторапливаться: уже темнело…

Когда шаг за шагом восстанавливаешь картину преступления, поражает методичность палачей, заранее подготовивших это злодейское массовое убийство: каждый солдат и офицер заранее знал свои обязанности и выполнял их с точностью. Ничто не могло тронуть палачей: ни стоны людей, ни плач женщин, ни хрипение умирающих. Они получили приказ расстрелять раненых до темноты и делали все, чтобы его выполнить. И когда эсэсовцы убедились, что не успеют всех расстрелять и зарыть, они прибегли к еще более ужасному методу умерщвления — к сожжению заживо.

Мы видели сегодня руины бывшего восьмого корпуса, где живыми сгорели около 350 раненых бойцов и командиров. Под обвалившимися бетонными перекрытиями и сейчас видны груды обгоревших человеческих костей и истлевшие лохмотья одежды. По рассказам многочисленных очевидцев, можно детально восстановить картину того, как это произошло.

Уже в сумерках автоматчики оцепили здание восьмого корпуса, в подвале которого лежали вперемежку раненые и убитые, свезенные сюда из других отделений. В верхних этажах находились тяжелораненые. Хирург Георгий Захарович Чунчуладзе, верный до последней минуты своему врачебному долгу, в это время заканчивал трудную, затяжную операцию трехлетней девочке, раненной утром во время воздушного налета С ранеными находились медсестры Нина Дыбовская и Дуся Резниченко, оказывавшие бойцам и командирам помощь. Даже в те часы, когда на дворе уже гремели выстрелы, они не покинули своего поста.

Эсэсовцы забили окна нижнего этажа и главный вход, набросали на лестницы солому, стружку, бумагу. Когда все было готово, у дверей бросили зажигательную бомбу. Расплавленная термитная масса зажгла краску на стенах, полы, лестницу. Густой дым начал растекаться по зданию. К главному входу сквозь пламя бросилась медсестра Нина Дыбовская: «Что вы делаете? Здесь раненые!..» Эсэсовский офицер выстрелил в девушку. Она упала на горящий пол. Пламя охватило все здание. Раненые задыхались в дыму. Те, кто еще мог двигаться, выпрыгивали из окон, пытались выбраться черным ходом, но падали мертвыми под автоматными очередями.

Хирург Чунчуладзе был вынужден выпрыгнуть в окно вместе с медсестрой Дусей Резниченко. Эсэсовцы не подпускали к горящему зданию никого из жителей. Вскоре своды дома рухнули, похоронив под собой до 350 раненых советских бойцов и командиров.

Случаются события, правдивость которых трудно доказать, но того, что произошло 12 марта в Харькове, никто не сможет отрицать. Сами палачи не скрывали своего черного дела. Они согнали из окрестных кварталов мирных жителей выносить раненых на расстрел. Эсэсовцы не нашли нужным даже отвезти тела убитых за город и распорядились закопать их здесь же, во дворе Клинического городка.

Сегодня мы осматривали одну из пяти общих могил, обнаруженных на территории городка. Под тонким слоем земли в несколько пластов свалены бойцы и командиры в зимних одеждах, валенках, ватных брюках, свитерах. Врачи медицинской комиссии установили на телах погибших следы пулевых ран. Сохранились десятки очевидцев расстрела, в том числе известный врач профессор Е. Г. Катков.

Об этом расстреле знал весь город. Во многих семьях тайком от гитлеровцев выхаживали немногих раненых, чудом спасшихся в темных уголках подвалов и в снежных сугробах в тот памятный день. Среди них есть несколько бойцов и командиров, случайно бежавших из горевшего восьмого корпуса.

Так по приказу командования эсэсовской дивизии «Адольф Гитлер» солдатами и офицерами этой дивизии ни территории харьковского Клинического городка 12 марта 1943 года были расстреляны и сожжены 800 раненых советских бойцов и командиров, а также два офицера и 24 солдата из чехословацкой части, сражавшейся на стороне советских войск.

Людям, которые видели следы этого преступления, невольно приходит в голову мысль: «Откуда у людей такая жестокость?» Но вспоминаешь фашистский лагерь пленных у хутора Вертячего, краснодарскую «душегубку», окровавленные казематы Орловского централа, и становится понятно, что харьковская трагедия — это лишь одно звено в страшной продуманной цепи методического уничтожения советских людей гитлеровцами.

Харьковчане навсегда запомнили сумерки 12 марта 1943 года у Клинического городка, когда центральные улицы города были освещены пламенем горящего корпуса. Они навсегда запомнили стоны и крики расстреливаемых фашистами раненых советских людей, Этого нельзя забыть. Это не только кровь 800 наших товарищей. Это кровь Харькова, кровь Украины, зверски пролитая фашистами.

Зрелость офицера

29. VIII, 23 ч. 50 м.

К сведению редакции. Обстоятельства сложились так, что на протяжении последних двух недель фронтовая судьба неоднократно, и притом в самых различных обстоятельствах, сталкивала нас с офицерами гвардейского полка Прошунина. Об этом полку, о его людях уже не раз упоминалось в наших корреспонденциях, Сейчас мы решили посвятить офицерам этого полка отдельный очерк. Фактические данные для него мы получили в беседах с воинами-гвардейцами в редкие часы передышки между боями — сначала в Белгороде, потом перед штурмом пресловутого Зайчика и, наконец, позавчера на Холодной горе.