Максимилиан Волошин - Воспоминания о Максимилиане Волошине

• Название: Воспоминания о Максимилиане Волошине
• Автор: Максимилиан Волошин
• Жанр: Русская классическая проза

---

Каким надо обладать чутьем, чтобы в слове выразить запах, доходящий до крика... "Крик" - слуховое ощущение распространено на запах. Диффузия ощущений и чувств делает поэзию Волошина многомерной.

Изобразительность слова Волошина можно объяснить его живописным даром. Но этого объяснения недостаточно. Его проницательность историка и психолога видна во всех его произведениях.

"Живопись учила его видеть природу", - говорил Вячеслав Иванов. Он же в 1904 году писал Волошину: "У вас глаз непосредственно соединен с языком. Вы какой-то говорящий глаз". Это верно. Но этого мало. У Волошина абсолютный слух. Мелодика его стиха подключена к системе его зрительных образов, к звукописи, к мысли.

С тех пор как отроком у молчаливых

Торжественно-пустынных берегов

Очнулся я - душа моя разъялась,

И мысль росла, лепилась и ваялась

По складкам гор, по выгибам холмов.

Пластика и мелодика образа и мысли в их сочетании помогали поэту в постижении мирозданья и истории, народа и индивидуума.

Он работал всегда и всегда ждал гостей в свой дом. Иные из видевших Волошина говорили о нем как о крымском отшельнике. Его рисуют домоседом, чуть ли не бирюком. А он был общительнейшим из русских поэтов. Редкий пример доброжелательства. Он собирал силы новой литературной, живописной, мыслящей России.

Творческие достижения Волошина признавали М. Горький и А. Луначарский, И. Анненский и М. Сарьян, В. Брюсов и М. Кузмин, А. Дживелегов и В. Вересаев, М. Цветаева и А. Белый, А. Толстой и И. Эренбург и многие другие. Однако, изданный скудными дореволюционными тиражами, он оставался поэтом, известным сравнительно небольшому кругу любителей.

При жизни Волошина вышло в свет тринадцать оригинальных и переводных книг его стихов, переводов, прозы. Многие подготовленные им работы не увидели света и до сих пор ждут публикации.

Максимилиан Волошин - это обширный поэтический материк, до сих пор нами не освоенный.

Пониманию творческого наследия Максимилиана Волошина на протяжении десятилетий мешали люди, которые старались наклеить на него ярлык и привязать то к ранне-поздним символистам, то к пацифистам, то к сторонникам модерна и распада, то обзывали космополитом, писавшим русские стихи так, будто это французские стихи. Это все искажает истинный облик художника возрожденца по духу, поэта-мыслителя, истинного патриота, гуманиста.

Оговорки и описки в отношении М. А. Волошина устойчивы. В редакционной врезке, предпосланной публикации стихов Волошина в "Новом мире" (1988. № 2), читаем: "смятение русского интеллигента", "стремление остаться над схваткой", "печать трагической растерянности"...

Такие прямолинейные оценки заставляют еще раз напомнить о необходимости более отчетливого, глубокого представления о гуманистических принципах мироощущения поэта. Сейчас, на большом временном расстоянии, очевидно, что Волошин отвергал бессмысленное кровопролитие, насилие, людскую черствость и ожесточение. В наши дни стихи из циклов "Пути России", "Усобица" и др. выглядят, по слову Александра Бенуа, откровениями. В стихах Волошина, созданных им в 1918-1922 годах, выражена надежда, что "из ненавидящей любви, из преступлений, исступлений - возникнет праведная Русь"... Обращает на себя внимание удивительной силы словосочетание "ненавидящая любовь". Нельзя не увидеть поэтической точности в определении сознательно избранной позиции в стихотворении Волошина "Гражданская война", в ее завершающей строфе:

Одни восстали из подполий,

Из ссылок, фабрик, рудников,

Отравленные темной волей

И горьким дымом городов.

Другие из рядов военных,

Дворянских разоренных гнезд,

Где проводили на погост

Отцов и братьев убиенных.

В одних доселе не потух

Хмель незапамятных пожаров

И жив степной, разгульный дух

И Разиных, и Кудеяров.

В других - лишенных всех корней

Тлетворный дух столицы невской:

Толстой и Чехов, Достоевский

Надрыв и смута наших дней...

Одни идут освобождать

Москву и вновь сковать Россию,

Другие, разнуздав стихию,

Хотят весь мир пересоздать.

В тех и в других война вдохнула

Гнев, жадность, мрачный хмель разгула...

А я стою один меж них

В ревущем пламени и дыме

И всеми силами своими

Молюсь за тех и за других.

Рисуя портреты современников, Волошин вместе с тем рисует автопортрет. И это надо знать читателям предлагаемой книги. Летописец, эпик, бытописатель в облике Волошина сочетается с проникновенным лириком.

С большим опозданием, но очень естественно и без каких-либо потуг, при всеобщем к нему интересе входит Волошин в духовную жизнь наших современников, людей приближающегося к своему завершению XX века. Так аукается конец века, когда наследие поэта переходит в сокровищницу русской культуры, в ее классику, с началом века, когда занималась заря его творчества.

Долгий путь заблуждений в отношении Волошина, надеемся, пройден и завершен. Недооценка его роли в истории нашей литературы, упрощенная трактовка его общественной позиции, стремление записать поэта в "абстрактные гуманисты" - все это не выдержало испытания временем. Наследие Максимилиана Волошина - литературное и живописное - это испытание выдержало. Оно пережило прямых и косвенных хулителей, нигилистически его отрицавших и готовивших для него полное забвение. А между тем многие творения Волошина (особенно последних десяти - пятнадцати лет его жизни) только сейчас по-настоящему глубоко прочитываются и продолжают оказывать серьезное влияние на новые генерации художников слова и кисти. Вот почему идущим поколениям так важно узнать, как жил и работал, как искал и мыслил мастер, которому посвящена лежащая перед читателем книга.

И жизнь - как море пред грозою...

Максимилиан Волошин

АВТОБИОГРАФИЯ ["ПО СЕМИЛЕТЬЯМ"]

Сейчас (1925 год) мне идет 49-й год. Я доживаю седьмое семилетье жизни, которая правильно располагается по этим циклам:

1-ое семилетье: ДЕТСТВО (1877-1884)

Кириенко-Волошины - казаки из Запорожья. По материнской линии - немцы, обрусевшие с XVIII века 1.

Родился в Киеве 16 мая 1877 года, в Духов день.

Ранние впечатления: Таганрог, Севастополь. Последний - в развалинах после осады 2, с Пиранезиевыми * деревьями из разбитых домов, с опрокинутыми тамбурами дорических колонн Петропавловского собора.

* Пиранези Джованни Батиста (1720-1778) - итальянский гравер и архитектор.

С 4-х лет - Москва из фона "Боярыни Морозовой". Жили на Новой Слободе у Подвисков, там, где она в те годы как раз и писалась Суриковым в соседнем доме 3.

Первое впечатление русской истории, подслушанное из разговоров старших, - "1-ое марта" 4.

Любил декламировать, еще не умея читать. Для этого всегда становился на стул: чувство эстрады.

С 5 лет - самостоятельное чтение книг в пределах материнской библиотеки. Уже с этой поры постоянными спутниками становятся: Пушкин, Лермонтов и Некрасов, Гоголь и Достоевский, и немногим позже - Байрон и Эдгар По.

2-ое семилетье: ОТРОЧЕСТВО (1884-1891)

Обстановка: окраины Москвы - мастерские Брестской ж[елезной] д[ороги], Ваганьково и Ходынка. Позже - Звенигородский уезд: от Воробьевых гор и Кунцева до Голицына и Саввинского монастыря.

Начало учения: кроме обычных грамматик, заучиванье латинских стихов, лекции по истории религии, сочинения на сложные не по возрасту литературные темы. Этой разнообразной культурной подготовкой я обязан своеобразному учителю - тогда студенту Н. В. Туркину 5.

Общество: книги, взрослые, домашние звери. Сверстников мало. Конец отрочества отравлен гимназией. 1-й класс - Поливановская, потом, до V-го, Казенная 1-ая 6.

3-е семилетье: ЮНОСТЬ (1891 - 1898)

Тоска и отвращение ко всему, что в гимназии и от гимназии. Мечтаю о юге и молюсь о том, чтобы стать поэтом. То и д[ругое] кажется немыслимым. Но вскоре начинаю писать скверные стихи, и судьба неожиданно приводит меня в Коктебель 7 (1893).

Феодосийская гимназия. Провинциальный городок, жизнь вне родительского дома сильно облегчают гимназический кошмар. Стихи мои нравятся, и я получаю первую прививку литературной "славы", оказавшуюся впоследствии полезной во всех отношениях: возникает требовательность к себе. Историческая насыщенность Киммерии 8 и строгий пейзаж Коктебеля воспитывают дух и мысль.

В 1897 году я кончаю гимназию и поступаю на юридический факультет в Москве. Ни гимназии, ни университету я не обязан ни единым знанием, ни единой мыслью. 10 драгоценнейших лет, начисто вычеркнутых из жизни.

4-е семилетье: ГОДЫ СТРАНСТВИЙ (1898-1905)

Уже через год я был исключен из университета за студенческие беспорядки и выслан в Феодосию. Высылки и поездки за границу чередуются и завершаются ссылкой в Ташкент в 1900 году. Перед этим я уже успел побывать в Париже и Берлине, в Италии и Греции, путешествуя на гроши пешком, ночуя в ночлежных домах. 1900 год, стык двух столетий, был годом моего духовного рождения. Я ходил с караванами по пустыне. Здесь настигли меня Ницше 9 и "Три разговора" Вл[адимира] Соловьева 10. Они дали мне возможность взглянуть на всю европейскую культуру ретроспективно - с высоты азийских плоскогорий и произвести переоценку культурных ценностей.