Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

• Название: Ленин. Спаситель и создатель
• Автор: Сергей Кремлев
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-906817-05-1

Россия заново открывает для себя Сталина, но пора открывать заново и Ленина. Возглавив Россию в тяжелейшее время, Ленин оказался её Спасителем, пролив и кровь «за други своя»… Затем он стал Творцом новой России, новых социальных законов и отношений, новых чувств, новых идей и новых людей. Умением провидеть и создавать умное будущее он важен для нас и сейчас.

Сегодня Украина в приступе социальной паранойи свергает памятники Ленину и тем программирует свою грозную трагедию. Но Ленин не просто достоин всех тех пьедесталов, на которых он стоит на тысячах площадей, он достоин и большего – понимания. И для того, чтобы понять Ленина, не требуется копаться в закрытых архивах – достаточно его читать. Ленинские письма, а также записки и телеграммы послереволюционных лет занимают десяток томов, и это – наиболее точная информация о Ленине, как и сорок пять томов его трудов. Они сами по себе развенчивают миф о пресловутом пломбированном вагоне и прочие подлые мифы.

Со страниц книги Сергея Кремлёва, широко предоставляющего слово самому Владимиру Ильичу, встаёт неожиданный и многогранный Ленин: мыслитель-гуманист и остроумный политик, вождь и романтик, жёсткий менеджер и блестящий спортсмен… Но, прежде всего – гениальный инициатор движения России к мощи и расцвету.

После Октября 1917 года Ленин стал неудобным для большевистской элиты – Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина… Лишь Сталин был предан ему, видел в Ленине вождя – гаранта новых успехов. И Сергей Кремлёв отдельно останавливается на тайне последних дней Ленина, так рано и странно ушедшего из жизни.

Эта книга, прочесть которую полезно всем, кому не безразлична судьба России, – подлинный прорыв в освещении ленинской темы.

---

К слову, хозяин дачи «Ваза» – Г. Д. Лейтензен (1874–1919), был в партии не случайным человеком. Он вёл партийную работу с 90-х годов XIX века в Екатеринославе и Туле, в начале 900-х годов эмигрировал, познакомился с Лениным, стал большевиком, сотрудничал в большевистских изданиях. В январе 1919 года он погиб на Восточном фронте гражданской войны.

В череде важных дел, изредка перемежаемых отдыхом, проходило время… Наконец, в апреле 1906 года в Стокгольме собрался тот съезд, на проведении которого Ленин настаивал осенью 1905 года… Съезд проходил с 12(25) апреля по 27 апреля (10 мая). Четвёртый по формальному счёту и третий фактически, IV съезд РСДРП был назван Объединительным, потому что его задачей было провозглашено объединение двух частей партии.

Ничего путного из этого, правда, не вышло… Меньшевики на съезде оказались в большинстве, в ЦК были избраны только 3 большевика (В. А. Десницкий, Л. Б. Красин и А. И. Рыков, которого позднее заменил А. А. Богданов) и 7 меньшевиков (В. Н. Розанов, Л. И. Гольдман, Л. Н. Радченко, Л. М. Хинчук, В. Н. Крохмаль, Б. А. Бахметьев и П. Н. Колокольников)[413].

В редакцию Искры" были избраны только меньшевики.

Как же так вышло?

Ну, одним из объяснений произошедшего в Стокгольме может быть следующая пикантная деталь…

Петербург – это промышленный пролетариат, Тифлис – это мелкие ремесленники. Однако Тифлисская организация – традиционно меньшевистская, послала на съезд столько же делегатов, сколько столичная. Делегаты съезда избирались от определённого числа членов партии, а меньшевики были склонны принимать в РСДРП кого ни попадя… И IV съезд РСДРП оказался "проходным", лишь выявившим противоречия между ленинской частью партии и той частью, которую уже можно было называть антиленинской.

Чтобы понять атмосферу IV съезда достаточно упомянуть о том, что тогда, при 122 делегатах с решающим голосом, Ленин при выборах бюро съезда не получил абсолютного большинства голосов, а вместе с меньшевиком Ерманским ("Руденко") получил относительное большинство голосов (60 – Ленин, 58 – Ерманский), и вопрос о признании одного из них членом бюро съезда ставился на отдельное голосование, утвердившее членом бюро Ленина[414].

О. Е. Ерманский (Коган) (1866–1941) известен в истории партии как вполне рядовой персонаж: в движении с 80-х годов, в 1905 году работал в Петербурге и затем в Одессе, после поражения революции – ликвидатор, после Октября – член ЦК меньшевиков, в 1921 году из партии меньшевиков вышел и занимался научной работой в Москве. Но в 1906 году Ленин в руководящем активе РСДРП, как видим, котировался на одном уровне с каким-то Ерманским…

Ленина это, конечно, не умаляет, зато показывает, как мелко плавали тогда "вожди" пока ещё "единой" РСДРП.

Из Стокгольма Ленин через Финляндию возвратился в Петербург – на полулегальном положении. 9(22) мая 1906 года он под именем Карпова выступил на митинге в Народном доме Паниной. Анатолий Васильевич Луначарский пишет об этом выступлении Ленина как о единственном его открытом выступлении перед широкой публикой. Сам Луначарский на этом митинге не был, но бывшие там товарищи рассказывали, что по залу мгновенно пронеслось, что этот никому неизвестный "Карпов" – знаменитый Ленин, и "Карпова" встретили овацией, прерывали аплодисментами и овацией же проводили.

Однако нормой были деловые ленинские выступления на закрытых собраниях в партийной среде. Через два дня после "панинского" триумфа Ленин принимает участие в собраниях социал-демократов Московского и Франко-Русского районов Петербурга… Чуть позднее читает лекцию на собрании рабочих столичного Сан-Гальского подрайона. В июне 1906 года под именем опять-таки Карпова выступает с докладом по аграрному вопросу в зале Тенишевского училища перед группой делегатов Всероссийского съезда народных учителей…

Пока что Ленин не считает, что всё потеряно, и основания к тому имеются. Россия, как и РСДРП, летом 1906 года была всё ещё на распутье… Город полностью не утих, село волновалось, меньшевики и эсеры авторитет в народе постепенно утрачивали, либералы в лице кадетов пытались и честь соблюсти, и капитал приобрести, а царь…

Вот как оценивал царя лидер кадетов Милюков:

"Николай II был, несомненно, честным человеком и хорошим семьянином, но обладал натурой крайне слабовольной (а это – когда как! – С.К.). Царствовать он вообще не готовился… Добросовестно, но со скукой, выслушивая очередные доклады министров, он с наслаждением бежал после этих заседаний на свежий воздух – рубить дрова, его любимое занятие"[415].

Надо ли что-то прибавлять?

Думаю, не надо!

Разве что стоит заметить, что якобы "слабовольный" Николай был всегда последовательно твёрд в отказе уступок народу, и тут волю проявлял вполне сильную.

Что касается Милюкова, то в своих эмигрантских воспоминаниях он проговорился о ситуации 1906 года очень любопытно:

"Политическая репутация моих старых друзей, с.-р., быстро падала, по мере того, как политический террор… становился просто способом добывания денег путём "эксов" (экспроприаций), сухих или мокрых. Традиционной средой действий старых с.-р. было крестьянство; но организовать эту громадную, бесформенную политически массу было явно невозможно (да, если политиканствовать. – С.К.)…

В другом лагере русского социализма, у социал-демократов, главный раскол шёл… по линии большевизма и меньшевизма, и мы видели, что более разумное (угу, для кадетов! – С.К.) течение меньшевиков оценивало положение довольно сходно с нашей оценкой – и делало отсюда… выводы, настолько близкие с нашими, что, казалось, было возможно совместное действие с ними…"[416]

Если бы Милюков выступил с такими речами, да на IV съезде РСДРП, акции меньшевиков упали бы в партии до ноля. В ходе следующего, Лондонского съезда, одного намёка Ленина на "чаепитие" меньшевика Дана с Милюковым, оказалось достаточно для того, чтобы Дан просто-таки взвился – мы это ещё увидим. Однако тогда политиканские шашни данов с милюковыми были тайными, скрытыми.

Впрочем, даже кадеты оказались для царя слишком левыми – они ведь назывались конституционной партией, и в думском адресе императору от 5 мая 1906 года потребовали введения конституционного правления.

А царю было проще поленницу дров переколоть, чем произнести слово "конституция"…

Ситуация для самодержавного режима возникала не очень-то радостная. Даже кадеты ко двору (императорскому) не пришлись, а тут ещё рабочие-депутаты Думы в мае в большевистской – пока легальной – газете «Волна» (при рождении – «Новая жизнь») опубликовали обращение «Ко всем рабочим России», где выдвигали идею подготовки Думой созыва Учредительного собрания.

Ленин написал редакционное послесловие к этому обращению, где были и такие слова:

"Пролетариат доказал свою способность к борьбе. Он собирает теперь силы, чтобы начать новую решительную борьбу, но начать её не иначе, как вместе с крестьянами…

Не к тому идёт всё дело теперь в России, чтобы можно было словами и голосованиями решить великий спор о судьбе народа – земле и воле"[417].

Царю Николаю и "правым" только этого не хватало: социал-демократического руководства крестьянским движением при участии рабочих – вчерашних крестьян… Редактор "Волны" за публикацию депутатского обращения был привлечён к судебной ответственности, в конце мая газета была закрыта (чтобы легально возродиться на месяц под названием «Вперёд»).

Однако Ленин был настроен по-боевому… Он публикует в партийной печати статью за статьёй, но главное – постоянно усиливает то "личное воздействие", о котором год назад писал в письме Луначарскому, и часто выступает: на собрании партийной организации Балтийского завода; перед рабочими Петербургской стороны – когда его слушает 200 человек; на собрании рабочих социал-демократов Нарвского района Петербурга; на собрании работниц табачной фабрики Шапшал, а 7(20) июля – под именем Карпова, на собрании партийных работников петербургской организации РСДРП, где присутствовало 120 человек.

Рабочий Питер всё лучше узнаёт своего "Ильича", и с этого времени где-где, а здесь, в Питере, авторитет Ленина с годами будет лишь расти и расти – до самого Октября 1917 года.

Но вскоре положение меняется резко в худшую сторону. Для "слабовольной" натуры царь оказался способным на вполне жёсткие меры. Вначале он 8(21) июля 1906 года отправил в отставку председателя Совета министров 77-летнего Горемыкина – ярого в прошлом, но постаревшего цепного пса самодержавия, и заменил его Петром Столыпиным, бывшего до того министром внутренних дел.

МВД, впрочем, за Пётром Аркадьевичем царь тоже сохранил. Ведь, в отличие от дряхлеющего Горемыкина, 44-летний Столыпин был сторожевым псом энергичным, да и защищать ему, крупному помещику, было что…