Джон Толкин - Властелин Колец

• Название: Властелин Колец
• Автор: Джон Толкин
• Жанр: Иностранное фэнтези
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-085132-4, 978-5-17-094268-8

Джон Рональд Руэл Толкин (3.01.1892–2.09.1973) – писатель, поэт, филолог, профессор Оксфордского университета, родоначальник современной фэнтези. В 1937 году был написан «Хоббит», а в середине 1950-х годов увидели свет три книги «Властелина Колец», повествующие о Средиземье – мире, населенном представителями волшебных рас со сложной культурой, историей и мифологией.

В последующие годы эти романы были переведены на все мировые языки, адаптированы для кино, мультипликации, аудиопьес, театра, компьютерных игр, комиксов и породили массу подражаний и пародий.

Существует свыше десятка переводов трилогии на русский язык. В данное издание вошел перевод В. Муравьева и А. Кистяковского.

---

– Мне так грустно оставлять Торбу и со всеми прощаться, что я даже не подумал, куда отправлюсь, – сказал Фродо. – А куда, в самом-то деле? Почем я знаю, где можно спрятаться? Бильбо – тот ушел за сокровищем, ушел и вернулся, а мне, значит, нужно вернуть сокровище, а самому сгинуть – так, что ли?

– Так, да не так, – отозвался Гэндальф. – Тут и я тебе не указчик. Может, ты дойдешь до Ородруина, а может, это вовсе не твое дело – как знать? Я знаю другое: пока что ты к такому пути не готов.

– Еще бы! – воскликнул Фродо. – Ну а мой-то путь – куда?

– По краю, – ответил маг. – По самому краешку, твердо и осторожно. Иди-ка ты, пожалуй, в Раздол. Это не слишком опасный путь, хотя на дорогах нынче неспокойно, а осенью будет даже и страшновато.

– В Раздол? – переспросил Фродо. – Хорошо, пойду на восток, к Раздолу. Сэм тоже со мной пойдет, повидает эльфов, то-то ему радость!

Он обронил это как бы между прочим; но ему не шутя захотелось побывать в той блаженной долине, где Дивный Народ все еще жил мирно и счастливо.

Как-то летним вечером в «Укромном уголке» и «Зеленом драконе» обсуждали невероятное – что там великаны и прочая нечисть на границах! Оказывается, Фродо продает, если уже не продал, Торбу – и кому? Лякошель-Торбинсам!

– Ну, за хорошие деньги, – говорили одни.

– За свою цену, – возражали другие, – будьте покойны, Любелия гроша лишнего не даст. (Оддо уже успел умереть, дожив до ста двух лет и не дождавшись свершения своих чаяний.)

О цене очень спорили; но больше о том, с чего бы это Фродо вздумал продавать такое прекрасное именье. Некоторые намекали – на это намекал и сам господин Торбинс, – что денежки счет любят, а у него они на исходе: еле хватит рассчитаться в Норгорде и переехать к родственникам в Зайгорд.

– Лишь бы подальше от Лякошелей, – добавлял кое-кто. Но все так привыкли к россказням о несметных богатствах Бильбо, что отвыкать было невмочь, и многие винили Гэндальфа. Того хоть и было не видать, не слыхать, но жил-то он, известно, у Фродо – прятался небось в Торбе. Положим, было не слишком понятно, зачем магу нужно, чтоб Фродо переехал в Зайгорд, но, видать, зачем-то понадобилось.

– Да, осенью переезжаю, – подтверждал Фродо. – Мерри Брендизайк подыскивает там для меня чистенькую норку, а может, и уютный домик.

Мерри в самом деле подыскал и купил премиленький домик в Кроличьей Балке, чуть подальше Зайгорда. Всем, кроме Сэма, Фродо говорил, что туда он и задумал перебраться. Путь на восток подсказал ему эту мысль: Заячьи Холмы – по дороге, Фродо жил там в детстве, так почему бы ему туда не вернуться.

Гэндальф пробыл в Хоббитании больше двух месяцев. Потом, однажды вечером к концу июня, как раз когда планы Фродо устоялись, он вдруг объявил, что наутро уходит.

– Надеюсь, ненадолго, – сказал он. – У меня кое-какие дела на юге. Я у вас и так засиделся.

Сказано это было невзначай, но Фродо показалось, что маг сильно озабочен.

– Что-нибудь случилось? – спросил он.

– Да пока ничего, но до меня дошли тревожные и не слишком понятные вести – надо разобраться. Я тут же вернусь или, на худой конец, подам весточку. А вы поступайте, как решено, только берегитесь, а пуще всего берегите Кольцо. И непреложный тебе совет: не надевай его! Когда вернусь, точно еще не знаю, – сказал он, прощаясь на рассвете. – Но уж к вашему отходу поспею непременно. Пожалуй, придется мне на всякий случай проводить вас по Тракту.

Сначала Фродо опасливо прикидывал, какие такие вести мог получить Гэндальф, но потом успокоился: уж очень хорошая была погода. Лето пышное, осень плодоносная – даже Хоббитания давно такого не видывала. Ветки ломились от яблок, соты истекали медом, и пшеница вздымала тугие колосья.

Лишь когда вплотную подошла осень, Фродо встревожился не на шутку. Середина сентября, а Гэндальф как в воду канул. На носу день рождения и переезд, а от него ни слуху ни духу. Между тем начались хлопоты. Приезжали и помогали упаковываться друзья Фродо: Фредегар Боббер, Фолко Булкинс и, уж конечно, Перегрин Крол с Мерри Брендизайком. Их общими стараньями в Торбе все было вверх дном.

20 сентября от жилища Фродо к Брендидуимскому мосту отъехали два фургона, груженные нераспроданной утварью. Следующий день прошел в ожидании Гэндальфа. Утро пятидесятилетия Фродо выдалось ясное и яркое, такое же, как в памятный день Угощения. Гэндальфа не было. Под вечер Фродо накрыл на пятерых праздничный стол, пытаясь разогнать свое уныние. Вот и с друзьями тоже скоро надо будет расставаться. Молодые хоббиты – Мерри Брендизайк, Фредегар Боббер, Фолко Булкинс, Перегрин Крол – веселились шумно и беспечно, прогорланили уйму песен, припомнили всякую быль и небыль, выпили за здоровье Бильбо, потом за обоих новорожденных вместе, как было заведено на днях рождения Фродо. Потом вышли подышать свежим воздухом, поглядели на звезды – и отправились спать. А Гэндальф так и не явился.

На другое утро они быстро, в десять рук, нагрузили последнюю повозку. С нею отправились Мерри и Толстик (так у них звался Фредегар Боббер).

– Кому-то надо печку для вас, лодырей, растопить в новом доме, – сказал Мерри. – Ладно, авось послезавтра свидимся – ежели вы не заснете в дороге мертвым сном.

Фолко позавтракал и ушел, остался один Пин. Фродо был сам не свой: он все еще ждал Гэндальфа и решил задержаться до сумерек. А там, если уж он очень понадобится магу, пусть сам идет в Кроличью Балку, глядишь, еще и первый доберется. Фродо решил пойти к Зайгордной переправе окольным путем, чтоб напоследок хоть поглядеть на Хоббитанию.

– Заодно и жир сгоню, – сказал он себе, глядя в пыльное зеркало на стене в полупустой прихожей. Он давно уже сидел сиднем и несколько расплылся.

Чуть за полдень явились Лякошель-Торбинсы: Любелия со своим белобрысым отпрыском Лотто.

– Насилу дождались! – сказала она, переступив порог. Это было невежливо и неверно: до двенадцати ночи хозяином Торбы оставался Фродо. Но что взять с Любелии – ведь она ждала на семьдесят семь лет дольше, чем собиралась: ей уже перевалило за сто. И пришла не просто так, а присмотреть, чтобы Брендизайки и прочие по ошибке не захватили бы с собой чего чужого, и еще за ключами. Спровадить ее было непросто: она принесла с собой опись проданного имущества и желала проверить, все ли на месте. Проверила раз, потом другой, получила запасные ключи и заручилась обещаньем, что третьи ключи будут ей оставлены у Скромби в Исторбинке. Она хмыкнула и поджала губы – мол, знаем мы этих Скромби, утром половины вещей недосчитаешься, – но наконец ушла.

И Фродо ей даже чаю выпить не предложил.

А сам напился чаю с Пином и Сэмом Скромби у себя на кухне. Объявлено было, что Сэм на всякий случай сходит с ним в Забрендию, «приглядит за хозяином и посмотрит, чего он там посадит». Жихарь такое дело одобрил, не переставая ворчать, что вот, мол, у некоторых одни прогулки на уме, а ему-то между делом подсудобили в соседки Любелию.

– Последнее чаепитие в Торбе! – сказал Фродо и решительно отодвинул стул. Посуду за собой они назло Любелии не вымыли. Сэм с Пином быстро увязали три мешка и вынесли их на крыльцо. Пин пошел прогуляться по саду, а Сэм куда-то исчез.

Солнце село, и Торба казалась угрюмой, опустелой, разоренной. Фродо побродил по знакомым комнатам – закатный свет тускнел, из углов выползали темные тени.

Скоро совсем смерклось. Он прошел к дальней садовой калитке: а вдруг все-таки появится Гэндальф?

В чистом небе разгорались звезды.

– Хорошая будет ночь, – сказал Фродо вслух. – Вот и отлично, идти одно удовольствие. Засиделись, честное слово. Пойду, а Гэндальф пусть уж догоняет. – Он повернул к дому и остановился, услышав голоса где-то рядом – наверно, в Исторбинке. Старый Жихарь и еще кто-то: голос незнакомый, а мерзкий до тошноты. О чем спрашивает чужак, не разобрать, слышны только ответы старика Скромби – осторожные и опасливые, чуть ли не испуганные.

– Нет, господин Торбинс уехал. Нынче утром, и мой Сэм с ним; все уже вывезли. Да вот так и вывезли – что не продали, то вывезли… А зачем и почему – не мое это дело… да и не ваше. Известно куда – в Кроличью Балку, а может, и дальше, это все знают. Да вон – прямая дорога. Нет, сам не бывал, на кой мне, там народ дурной. Не, передать ничего не возьмусь. Спокойной ночи!

Мягко сошли шаги с Кручи, и Фродо удивился, почему он так рад, что сошли, а не взошли. «Видно, я насмерть устал от расспросов и всякого любопытства, – подумал он. – Ужас какой у нас любопытный народ!»

Он хотел было узнать у папаши Скромби, кто это к нему приставал, но вдруг раздумал и быстро зашагал к Торбе.

Пин сидел и спал, откинувшись на свой мешок. Сэма не было. Фродо заглянул в черную дверь.

– Сэм! – позвал он. – Где ты там? Пора!

– Иду, сударь! – откликнулся тот и выскочил откуда-то из глубины, отирая губы. Он прощался в погребе с пивным бочонком.